Тумас, Юозас

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Юозас Тумас
лит. Juozas Tumas
Псевдонимы:

Юозас (Иосиф) Вайжгантас, лит. Juozas Vaižgantas

Дата рождения:

20 сентября 1869(1869-09-20)

Место рождения:

деревня Малайшяй, Вилкомирский уезд, Ковенская губерния, Российская империя[1]

Дата смерти:

29 апреля 1933(1933-04-29) (63 года)

Место смерти:

Каунас, Литва

Гражданство:

Российская империя, Литва

Род деятельности:

прозаик, драматург, литературный критик, публицист, литературовед, церковный и общественный деятель

Язык произведений:

литовский

Юо́зас Ту́мас (лит. Juozas Tumas; 20 сентября 1869, деревня Малайшяй, Ковенская губерния[1] — 29 апреля 1933, Каунас) — литовский писатель, драматург, критик, публицист, литературовед, церковный и общественный деятель. Известен также под литературным псевдонимом Юо́зас Ва́йжгантас (с русским вариантом имени Ио́сиф Ва́йжгантас; лит. Juozas Vaižgantas).





Биография

Юозас Тумас родился в крестьянской семье в восточной Литве, недалеко от местечка Сведасай. Учился в Динабургской реальной гимназии (18811888). Испытал воздействие русской классической литературы (Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов) и нелегальных литовских периодических изданий. В 18881893 учился в Каунасе в духовной семинарии. По окончании назначен викарием католического прихода в Митаве. Включился в общественную национальную деятельность, в 18961904 руководил изданием клерикальной газеты «Tėvynės sargas» («Страж Отчизны»; редактор с 1897). Церковные власти, недовольные такой его деятельностью, стали перемещать его с одного места службы на другое.

В 19061911 жил в Вильне и работал в редакциях газет «Вильняус жиниос» („Vilniaus žinios“; «Виленские вести», 1907), «Вильтис» („Viltis“; «Надежда», 19071911), позднее — «Рито гарсас» („Ryto garsas“; «Утренний голос», 1914). В 1911 побывал в США.

В 1914 был перемещён в Ригу, где он редактировал газету «Ригос гарсас» („Rygos garsas“; «Голос Риги»). Во время Первой мировой войны в 1915 в Петрограде участвовал в деятельности комитета по оказанию помощи литовским беженцам. Стал учредителем Партии национального прогресса (Tautos Pažangos Partija), участвовал в представительных собраниях литовцев в Петрограде («Петроградский сейм») и Стокгольме.

В 1918 вернулся в Литву и в Вильне участвовал в работе комитета помощи беженцам, издавал газету «Летувос айдас» („Lietuvos aidas“; «Эхо Литвы»), в 1919 начал издание газеты «Неприклаусома Летува» („Nepriklausoma Lietuva“; «Независимая Литва»). В 1920 перебрался в Каунас. Был назначен ректором костёла Витовта Великого (до 1932).

Одновременно работал на Гуманитарном факультете Литовского университета в Каунасе (с 1930 именовался Университетом Витовта Великого): в 19221929 читал лекции по истории литовской литературы. В 1929 удостоен звания почётного доктора.

Кроме того, писал художественные и публицистические произведения, редактировал различные газеты и журналы, участвовал в деятельности многочисленных политических, общественных, культурных организаций. Путешествовал по Италии (1931) и Швеции (1932). В 19321933 председатель Общества литовских писателей.

Похоронен в костёле Витовта Великого в Каунасе. В квартире, в которой писатель жил в 19201933 на ул. Алексото в Каунасе, действует мемориальный музей — филиал Музея литовской литературы им. Майрониса.

Литературная деятельность

Один из самых продуктивных и многогранных литовских писателей, мастер прозы. Начал писать стихи и прозу еще в реальной гимназии. Учась в семинарии, начал сотрудничать в клерикальной печати. На раннем этапе творчества писал главным образом мелкие очерки, небольшие по размеру драматические и прозаические произведения. Патриотических, морализующие, написанные живым, образным языком и не лишенные художественных достоинств, они вошли в сборники «Картины» (1902), «Сценические картины», «Аллегорические картины» (19061916). Цикл рассказов о страданиях и бедствиях людей во время войны вошел объединен в «Картины войны» (19141917).

В первые ряды литовской литературы Вайжгантас выдвинулся в 1920-е гг., когда обратился к созданию повестей «Дяди и тетки» (1921, самое популярное произведение), «Выродок», «Немой» (1930), «Жемайтский Робинзон» (1932), романа «Рак семьи» (19271929) о жизни ковенской интеллигенции в последнее десятилетие XIX века, эпопеи «Проблески. Картины борьбы за культуру» (вариант перевода названия «Просветы»; 19181920).

Трехтомный роман «Проблески» представляет своего рода эпопею литовского национального возрождения и жизни Литвы в годы до революции 1905. По своей структуре роман не имеет единой фабулы, а слагается из целого ряда самостоятельных повестей, объединенных общей темой национальной жизни Литвы. Эпопеей Тумас-Вайжгантас занял место в первых рядах стилистов литовской прозы благодаря богатейшему языку, изобразительным средствам, черпаемым из повседневной жизни и быта, умению уловить характерные черты описываемых явлений и быта, широкой галерее живописных портретов.

Критико-литературоведческая деятельность

По материалам своих университетских лекций издал биографические очерки о Майронисе, Антанасе Баранаускасе, Винцасе Кудирке, писал статьи о А. Венажиндисе, Венуолисе, Лаздину Пеледе и многих других литовских писателях. Тщательно собирал документально-фактический материал для своих историко-литературных работ, которые остаются важным источником сведений для исследователей литовской литературы.

Издания

Собрания сочинений
  • Vaižganto raštai: 19 t. («Сочинения», 19 т.). — Kaunas; Vilnius: Švyturys, 1922—1938.
  • Raštai: 3 t. («Сочинения», 3 т.). — Kassel-Mattenberg, 1948.
  • Rinktiniai raštai: 2 t. («Избранные сочинения», 2 т.). — Vilnius: Valst. grož. lit. l-kla, 1957.
  • Raštai («Сочинения»). — Vilnius, 1994 — издание продолжается.
Книги
  • Vaizdeliai. — Tilžė, 1902. — 60 p.
  • Scėniškieji vaizdeljai. — Peterburgas, 1906. — 98 p.
  • Šis tas: trys Vaižganto apysakėlės. — Shenandoah, 1906. — 18 p.
  • Vaizdeliai. — Tilžė, 1908. — 60 p.
  • Ten gera, kur mūsų nėra, arba neapleiskime Tėvynės!: (pasakojimai, kaip mūsų išeiviams sekasi Amerikoje). — Kaunas, 1912. — 224 p.
  • Karo vaizdai; Rimai ir nerimai. — Ryga, 1915. — 136 p.
  • Alegorijų vaizdai. — Petrapilis, 1916. — 136 p.
  • Lietuvos «žodis»: šių dienų apsakymėlis. — Petrapilis, 1916. — 64 p.
  • Vanduo ir oras. — Petrapilis, 1917. — 31 p.
  • Pragiedruliai: [2 kn] («Проблески»). — Vilnius: Švyturys, 1918—1920.
  • Aplink Baltiją: kas jau yra pajūryje ir kas dar norėtų ten būti. — Vilnius: Švyturys, 1919. — 95 p.
  • Tiesiant kelią Lietuvos nepriklausomybei, 1916–1917 m. — Vilnius, 1919. — 40 p.
  • Jaunam veikėjui: 20 feljetonų. — Kaunas, 1925. — 151 p.
  • Kanauninkas Petras Legeckas ir jo gyvenimo nuotykiai. — Marijampolė, 1930. — 43 p.
  • Pragieduliai: vaizdai kovos dėl kultūros: 4t. («Проблески»). — Kaunas, 1942—1944.
  • Dėdės ir dėdienės («Дяди и тетки»). — Kaunas: Valst. grož. lit. l-kla, 1945. — 124 p.
  • Vaizdai. — [Kaunas]: Valst. grož. lit. l-kla, 1947. — 582 p.
  • Pragiedruliai: 3t. — Kassel-Mattenberg: Aistia, 1948.
  • Dėdės ir dėdienės. — Kassel-Mattenberg: Aistia, 1949. — 175 p.
  • [Rinktinė]. — Kaunas: Valst. ped. lit. l-kla, 1956. (Mokinio biblioteka).
  • Dėdės ir dėdienės. — Vilnius: Valst. grož. lit. l-kla, 1963. — 99 p.
  • Dėdės ir dėdienės. — Kaunas: Šviesa, 1967. — 95 p. (Mokinio biblioteka).
  • Rimai ir Nerimai. — Chicago, 1969. — 55 p.
  • Pragiedruliai: vaizdai kovos dėl kultūros: 2 d. — Vilnius: Vaga, 1969.
  • Valiulio pasaka: [apsakymai]. — Vilnius: Vaga, 1969. — 240 p.
  • Tiesiant kelią Lietuvos nepriklausomybei, 1916–1917 m. — Chicago: Ped. Lituanistikos inst., 1969. — 40 p.
  • Mikutis gamtininkas. — Vilnius: Vaga, 1972. — 111 p.
  • Dėdės ir dėdienės; Nebylys; Rimai ir Nerimai: apysakos. — Vilnius: Vaga, 1974. — 236 p.
  • Dėdės ir dėdienės: apysaka. — Kaunas: Šviesa, 1978. — 95 p. (Mokinio biblioteka).
  • Valiulio pasaka: [apsakymai]. — Vilnius: Vaga, 1978. — 288 p.
  • Rimai ir Nerimai: apysakos ir apsakymai. — Vilnius: Vaga, 1979. — 421 p.
  • Napalys darbus dirba. — Vilnius: Vaga, 1983. — 31 p.
  • Apysakos, apsakymai, vaizdai. — Kaunas: Šviesa, 1984. — 368 p.
  • Pragiedruliai: vaizdai kovos dėl kultūros. — Vilnius: Vaga, 1989. — 652 p.
  • Nebylys. — Vilnius: Vaga, 1995. — 124 p.
  • Mikutis gamtininkas. — Kaunas: Spindulys, 1997. — 136 p.
  • Laiškai Klimams. — Vilnius: Lietuvių literatūros ir tautosakos inst., 1998. — 453 p.
  • Dėdės ir dėdienės; Nebylys. — Vilnius: Baltos lankos, 1998. — 189 p. (Skaitinių serija; 23).
Драматические произведения
  • Scenos vaizdai: monologai ir dialogai. — Ryga, 1913. — 116 p.
Историко-литературные и критические работы
Переводы сочинений Ю. Тумаса на другие языки
  • Вайжгантас. Дяди и тетки. — Вильнюс: Vaga, 1968. — 100 с.
  • Vaižgantas. Sin at Easter and other stories. — New York, 1971.
  • Vaižgantas. Onud ja tadid. — Tallinn: Eesti Raamat, 1985. — 256 p.
  • Вайжгантас. Немой: повести. — Вильнюс: Vaga, 1988. — 350 c.
  • Legendy Wileńskie: legendy Wileńskie spisali litewscy i polscy działacze sztuki i uczeni / Albert Wijuk Kojałowicz … [et al.]. — Vilnius, 1998.

Напишите отзыв о статье "Тумас, Юозас"

Примечания

Литература

  • История литовской литературы. — Вильнюс: Vaga, 1977. — С. 329—348.

Ссылки

  • [anthology.lms.lt/texts/43/autor.html Anthology of the Lithuanian classic literature: Juozas Tumas-Vaižgantas]

Отрывок, характеризующий Тумас, Юозас

– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.