Тунгусская синеклиза
Поделись знанием:
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
Тунгусская синеклиза — является крупнейшей геологической структурой Сибирской платформы, занимая пространство размером примерно 1500 на 700 км. Синеклиза выполнена туфолавовыми образованиями (траппами) нижнего триаса мощностью 0,5-2 км. В рельефе тунгусская синеклиза выражена платообразными плоскогорьями, включая плато Путорана, с врезанными долинами рек, главным образом Нижней Тунгуски, Курейки, Котуя и их притоков.
Геологическая история
Развитие Тунгусской синеклизы происходило в течение более чем миллиарда лет, начиная с Протерозоя и заканчивая Триасовым периодом:
- На границе рифея-венда рассматриваемая территория, как и вся Сибирская платформа была затоплена мелководным эпиконтинентальным морем. В данное время образовывались формации трансгрессивной и инундационной стадий. Этому геологическому этапу соответствуют красноцветные конгломерато-песчано-глинистые отложения. И уже в раннем и в начале среднего кембрия формируются карбонатные и глинисто-карбонатные отложения.
- В среднем кембрии — раннем ордовике в результате восходящих движений, данная территория подвергается регрессии. Этому времени соответствуют регрессивные формации, сложенные пестроцветными теригенно-карбонатными осадками. В конце этапа здесь происходят процессы пенипленизации и образовываются коры выветривания.
- В среднем ордовике — раннем девоне на все территории Сибирской платформы снова происходит трансгрессия, однако, несоизмеримо более значительная относительно предыдущей и уже в начале раннего девона, данная территория полностью погружается под воду. И если в среднем и позднем ордовике широко распространились терригенные и теригенно-карбонатные формации, то уже в силуре и в начале раннего девона здесь получают развитие собственно карбонатные, сульфатно-карбонатные и по периферии терригенные формации. Важность этого этапа заключается в том, что именно в силуре произошло выстилание основы Тунгусской синеклизы на поверхности Ленно-Тунгуссой палеосинеклизы. По краям Тунгусской синеклизы, отложения силура (карбонаты, сульфаты и терригены) даже вышли на поверхность.
- Начало средне-позднедевонского этапа характеризуется перестройкой тектонического плана платформы. Восходящие движения на Енисейском кряже и Прибайкалье стали причиной компенсированного опускания прилегающих частей платформы, и формирования Тунгусской синеклизы. При этом, на поднимающихся территориях формировались магматические образования (рассматриваемая территория периферией входила в состав девонского вулканического пояса) и коры выветривания, и они стали для молодой Тунгусской синеклизы областями сноса. До конца девона синеклиза представляла собой солоноватую лагуну, в которой отлагались осадки, образовавшие толщи пестроцветных песчаников, алевролитов, доломитов, аргиллитов, иногда известняков с остатками палеофауны. В отдельные века эта территория превращалась в морской залив нормальной солености, и к этим периодам приурочены линзовидные глинистые отложения.
- Этап от раннего карбона до триаса включительно характеризуется чрезвычайной мобильностью всей платформы. В течение этого цикла сформировались мощные угленосные формации Тунгусской синеклизы и проявился уникальный по масштабам базальтовый магматизм. Раннекаменноугольный этап ознаменовался формированием трансгрессивных формаций. В это время рассматриваемая территория по большей части была областью накопления лагунно-континентальных осадков, окончательно заполнивших крупнейший в мире Тунгусский каменный бассейн.
- Пермский этап стал временем крупной орографической перестройки территории. И та часть Тунгусской синеклизы, по территории которой сейчас протекает р. Бахта, которая до этого была зоной с преимущественно терригенно-карбонатным седиментогенезом, стала зоной активного вулканизма, продуктами которого стали покровы диабазов, базальты, туфы и туффиты.
- В триасе заканчивается формирование Тунгусской синеклизы. И после завершения вулканических излияний, широко распространённых в пермском периоде, здесь начинается формирование кор выветривания. Самой характерной особенностью данной территории в конце палеозоя является образование трапповых формаций.
В среднем мезозое и раннем кайнозое, охватывающих юрский, меловой и палеогеновый периоды, происходит оживлённое тектоническое движение, которое после затухло.
См. также
Напишите отзыв о статье "Тунгусская синеклиза"
Ссылки
- Тунгусский угольный бассейн — статья из Большой советской энциклопедии.
- Панкратьев П. В., Чаплыгина А. С., Чаплыгина И. С. [bookinist.net/books/bookid-380050.html Основы учения о полезных ископаемых]: Методические указания к лабораторному практикуму по магматическим и флюидно-магматическим месторождениям. — Оренбург: ГОУ ОГУ, 2003. — 64 с.
- Мещеряков Ю. А. [zapovednik-mordovia.ru/index.php?option=com_kunena&Itemid=80&func=view&catid=16&id=21 Рельеф СССР (Морфоструктура и морфоскульптура)]. — М.: Мысль, 1972. — 520 с. [irbis.vkgu.kz/portal/downloads/pod7354e.pdf PDF].
Отрывок, характеризующий Тунгусская синеклиза
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
