Тункин, Григорий Иванович

Григорий Иванович Тункин
Дата рождения:	30 сентября 1906(1906-09-30)
Место рождения:	деревня Чамово Архангельской губернии
Дата смерти:	23 августа 1993(1993-08-23) (86 лет)
Место смерти:	Москва
Страна:	СССР, Россия
Научная сфера:	Международное право
Учёная степень:	доктор юридических наук
Учёное звание:	профессор член-корреспондент АН СССР (1974) член-корреспондент РАН (1991)
Альма-матер:	Московский юридический институт
Награды и премии:

Григорий Иванович Тункин (30.9 (13.10).1906, д. Чамово (Шенкурский уезд Архангельской губернии, ныне — Виноградовский район Архангельской области) — 23.08.1993, Москва) — видный советский юрист-международник. Член КПСС с 1939 года. Доктор юридических наук, профессор. Член-корреспондент АН СССР (26.11.1974). Почётный доктор Парижского (Pantheon-Sorbonne) и Будапештского университетов. Лауреат Государственной премии СССР (1987 год). Заслуженный деятель науки РСФСР (1972 год).

Биография

В 1928 году окончил Лесной техникум. Окончил Московский юридический институт, где учился в 1932—1935 годах, затем там же в аспирантуре.

После окончания аспирантуры недолго проработал в Наркомате ВМФ СССР, затем с января 1939 года работал в Институте государства и права АН СССР, после чего с октября 1939 года по 1965 год проработал в МИД СССР, где в 1952—1965 годах возглавлял Договорно-правовой отдел.

В 1957—1966 годах член Комиссии международного права ООН. Основатель в 1957 году и до своей кончины председатель Советской ассоциации международного права.

В 1938 году защитил кандидатскую диссертацию «Парламентская реформа 1832 года в Англии» (Московский юридический институт).

В 1954 году защитил докторскую диссертацию «Корейская проблема после Второй мировой войны в свете международного права».

Преподавал в Московском юридическом институте (где заведовал кафедрой теории и истории государства и права), Московском государственном университете, Высшей дипломатической школе (где заведовал кафедрой правовых наук), Московском институте международных отношений. Среди его учеников сменивший его на посту заведующего кафедрой в МГУ — Лев Шестаков и другие.

С осени 1965 года до своей кончины возглавлял кафедру международного права МГУ.

Похоронен на Троекуровском кладбище (уч. 3).

Награды

• 3 ордена Трудового Красного Знамени (05.11.1945; 1948; 1975)
• 2 ордена «Знак Почёта» (03.11.1944; 1954)
• медали
• корейский орден Государственного флага

Память

В его память учреждена медаль им. Г. И. Тункина.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52425.ln-ru Профиль Г. И. Тункина] на официальном сайте РАН
• [www.lawlibrary.ru/article1072722.html Сэр Тункин Г.И.: Речь Г.И. Тункина при вручении ему премии «Энциклопедия Британника» // Советский ежегодник международного права, 1989 - 90 - 91. - С.-Пб.: Россия - Нева, 1992. - С. 255-256]
• [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&000/Src/0002/a96613ef Тункин Григорий Иванович (р. 13 октября 1906г. - 1993г.)]
• [www.lomonosov-fund.ru/enc/ru/encyclopedia:0131200:article Тункин Григорий Иванович]
• [law.edu.ru/person/person.asp?persID=1132323 Григорий Иванович Тункин]

Отрывок, характеризующий Тункин, Григорий Иванович

– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.