Турандот (опера)

Опера

Турандот
Афиша премьерного представления оперы в 1926 году.
Место первой постановки	Милан

Турандот (итал. Turandot) — опера Джакомо Пуччини в трёх действиях (пяти картинах), по одноименной пьесе К. Гоцци. Либретто Джузеппе Адами и Ренато Симони.

Первое представление состоялось 25 апреля 1926 года в Милане. Пуччини умер, не успев завершить работу над оперой, и в дальнейшем все представления «Турандот» завершались заключительным дуэтом и финалом, написанными Франко Альфано на основе черновиков автора. Однако эта версия окончания оперы не является единственной. Свои собственные варианты предложили также композиторы Лучано Берио (премьера состоялась в 2002 году, дирижёр В. Гергиев) и Хао Вэйя (премьера состоялась в 2008 году).

Ария Калафа «Nessun dorma» из этой оперы является одним из самых популярных оперных фрагментов как среди исполнителей, так и среди слушателей.

Действующие лица

Партия	Голос	Премьера в Милане, театр Ла Скала 25 апреля 1926 года дирижёр Артуро Тосканини
Принцесса Турандот	сопрано	Роза Райза
Альтоум, китайский император, её отец	тенор	Франческо Доминичи
Тимур, свергнутый татарский царь	бас	Карло Вальтер
Калаф, его сын	тенор	Мигель Флета
Лиу, рабыня	сопрано	Мария Дзамбони
Пинг, великий советник	баритон	Джакомо Римини
Панг, великий прорицатель	тенор	Эмилио Вентурини
Понг, великий повар	тенор	Джузеппе Нести
Мандарин	баритон	Аристиде Баракки
Персидский принц, палач, императорская гвардия, слуги палача, дети, восемь мудрецов, служанки Турандот, солдаты, знаменосцы, музыканты, тени умерших, толпа — хор либо без пения

История создания

Идея создания оперы на сюжет сказки Гоцци родилась у Пуччини в 1919 году под влиянием впечатления от драматического спектакля в театре Макса Рейнгардта.

Получив согласие либреттистов Адами и Симони на переработку пьесы, он приступил к работе и сам. При этом он не ограничился только сочинением музыки, в его письмах зафиксированы многочисленные указания либреттистам о содержании оперы. В либретто исследователи, наряду с основой, взятой у Гоцци, находят также влияние Шиллера, создавшего свой вариант этого сюжета, а также Шекспира.

Работа композитора над «Турандот» длилась с лета 1920 года до самой смерти композитора в 1924 году. За это время он успел написать около трёх четвертей предполагаемого объема оперы, не завершив последнего дуэта Турандот и Калафа и заключительной сцены III акта. В настоящее время опера известна в версии, оконченной усилиями младшего друга Пуччини Франко Альфано.

Сюжет оперы строится вокруг истории любви жестокой принцессы Турандот и принца Калафа. Как и в сказке Гоцци, Турандот испытывает всех претендентов в женихи, загадывая им три загадки, с условием, что отгадавший получит Турандот в жёны, а ответивший неверно будет казнён. После ряда перипетий Калаф отгадывает загадки и получает Турандот, наконец уступившую силе чувств. Побочной линией является история влюблённой в Калафа рабыни Лю. В отличие от пьесы Гоцци, где соперница Турандот Адельма была коварна и хитра, Лю воплощает собой только трогательную женственность, что подчёркивается её мягкой и лиричной вокальной партией.

«Турандот» не является типичной оперой для Пуччини. Как отмечал в 1963 году музыковед И. Нестьев, в этом произведении композитор «резко нарушил традицию строгой камерности, лирической интимности, преобладавшей в большинстве его прежних опер: он словно воскресил здесь на новом этапе забытый тип opera seria с громадными хоровыми массивами ораториального плана».

Аналогично сюжетным линиям, исследователи видят в «Турандот» соответствующие основные музыкальные темы: «ледяную» тему самой принцессы, «героическую» тему Калафа, «комическую» и «циничную» тему министров, «романтическую» тему Лю, а также тему народа (массовые хоровые сцены). Музыковед Джордж Марек не исключает, что эта «народная тема», не свойственная другим произведениям композитора, могла появиться в «Турандот» под влиянием М. Мусоргского и его «Бориса Годунова».

Либретто

Действие происходит в Китае «в легендарные времена».

Акт I

Мандарин объявляет закон: «Любой человек, который желает посвататься за Турандот, должен сначала ответить на её три загадки. Если он потерпит неудачу, то он будет казнён». Персидский принц потерпел неудачу и должен быть казнён на восходе луны. Разъярённая толпа желает казни, стража оттесняет её от императорского дворца. В сутолоке на землю падает оборванный старик — это татарский царь Тимур, свергнутый и лишившийся зрения в результате революции. Оставшаяся верной повелителю рабыня Лиу в отчаянии: она не может поднять Тимура. К счастью, им помогает юноша Калаф; он оказывается единственным сыном царя Тимура, путешествующим в Пекине инкогнито.

По сцене идёт юный персидский принц. Его вид вызывает в толпе жалость, ропот, а затем и негодование. Усмирить народ выходит сама принцесса, её неземная красота пленяет Калафа. Во что бы то ни стало он решает добиться её любви. Дорогу ему преграждают три министра: Пинг, Панг, Понг; Лиу со своей арией «Signore, ascolta» («О господин мой!»), где она признается Калафу в любви; Тимур с плачем: «Ah, per ultima volta» («Ах, мой мальчик, послушай»). Калаф отвечает Лиу знаменитой арией «Non piangere, Liu» («Не плачь, моя Лиу») и идёт к гонгу. Трижды ударив в него, он зовёт: «Турандот!»

«Бессмысленно кричать по-гречески, по-китайски, по-монгольски! — восклицают министры. — Только гонг зазвучит — и смерть на зов спешит!»

Акт II

Императорские министры Пинг, Понг и Панг готовятся к церемонии загадок и оплакивают участь Китая. По их словам, несчастная страна не знает покоя из-за Турандот. «Вот до чего мы докатились! — В палачей мы превратились! — Министры — убийцы». Они мечтают поскорей покинуть проклятую работу и вернуться к тихой, спокойной жизни (трио «Ho una casa nell’Honan»; «У меня в Хэнани дом»).

Площадь перед дворцом. Старый император Альтоум пытается отговорить Калафа от состязаний («Basta sangue!»; «Хватит крови!»). «Дай мне, юноша, спокойно умереть, о смерти твоей не сожалея!» Но Калаф непреклонен. Тогда появляется принцесса Турандот, она рассказывает о своей ненависти ко всей сильной половине человечества, вспоминает свою бабушку, принцессу Лоу-Линь, которую обесчестили дерзкие завоеватели (Ария «In questa reggia»; «В столице этой»).

Калаф просит загадывать загадки. Первая загадка: что это за чудесный призрак, летающий под покровом ночи? Утром он исчезает, чтобы воскреснуть в сердце на закате, мир его умоляет остаться, но он непреклонен. Калаф легко находит ответ: это надежда. Вторая загадка: горит как пламя, но не пламя, в час последний похолодеет, ей ты с трепетом внимаешь, а цветом схожа с зарей? И тут принц не затрудняется: это кровь. Третья загадка: лёд зажёг твоё сердце, но оно не может растопить этот лёд. Что же это такое, и свет, и тьма, сделает рабом захотевшего воли, сделает царём захотевшего рабства?

Калаф затрудняется ответить; его подбадривают император, министры, народ и Лиу. Турандот заглядывает ему в лицо и усмехается: «Ну, чужестранец, так что же это за лёд, который зажигает пламя?» Это подсказывает Калафу ответ: «Моим пламенем я растоплю твой лёд: Турандот!»

Принцесса в отчаянии: она просит отца не выдавать её за чужеземца. «Священна клятва! — Нет, не клятва, а дочь священна!» Однако Калаф не хочет брать Турандот силой. Он загадывает ей загадку на таких условиях: если Турандот отгадает её до восхода солнца — Калаф сам пойдёт на смерть. Если же нет, принцесса выйдет за него замуж. Загадка звучит просто: Турандот должна назвать имя неизвестного принца. Народ расходится, славя своего императора.

Акт III

Императорский сад, залитый лунным светом. Глашатаи оповещают о приказе Турандот: «Этой ночью никто не спит в Пекине» — никому не спать, во что бы то ни стало, под страхом смерти, вызнать имя неизвестного принца. Но Калаф полон радостных надежд: «Секрет мой скрыт во мне, никто не узнает моего имени!» (ария «Никто не уснёт» (итал. Nessun dorma).

Появляются министры Пинг, Панг и Понг. Они безрезультатно пытаются соблазнить Калафа прекрасными девушками, богатством и славой. Затем Калафа окружают горожане, которые умоляют его открыть своё имя, ведь иначе им грозит гибель, но и это безуспешно. Тогда толпа угрожает ему смертью, но Калаф непреклонен. Стража вводит Тимура и Лиу, в которых узнают людей, говоривших с неизвестным принцем. Чтобы избавить Тимура от пытки, Лиу объявляет, что только она знает имя. Но выдать имя Калафа она отказывается, говоря, что силы молчать даёт ей любовь.

Она кончает с собой, предсказав Турандот, что и она полюбит принца. Потрясённая толпа уносит тело Лиу, оставляя Турандот и Калафа вдвоём. Поцелуй Калафа заставляет сердце принцессы дрогнуть. Он раскрывает своё подлинное имя, но Турандот объявляет всем, что имя принца — Любовь. Народ в финальном хоре прославляет любовь и жизнь.

История постановок

Первое представление состоялось 25 апреля 1926 года в миланском театре Ла Скала (режиссёр Джоваккино Форцано, художники Джулиано Кини и Алессандро Маньони). На премьере дирижёр Артуро Тосканини прервал спектакль, объявив, что «опера заканчивается здесь, потому что в этот момент Маэстро не стало».

В дальнейшем все представления «Турандот» завершались заключительным дуэтом и финалом, написанными Франко Альфано на основе черновиков автора. Эта версия окончания оперы не является единственной. Свои собственные варианты предложили также композиторы Лучано Берио (премьера состоялась в 2002 году, дирижёр В. Гергиев) и Хао Вейя (премьера состоялась в 2008 году).

Мировые постановки

Уже в 1926 году постановки «Турандот» увидели свет во многих странах мира (Рим, Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро, Дрезден, Вена, Берлин, Брюссель, Нью-Йорк), а в 1927 году опера была поставлена также в Каире, Берне, Лондоне, Праге, Будапеште и Стокгольме.

Постановки в СССР и России

В 1928 году премьера оперы состоялась в СССР в Бакинском оперном театре в постановке А.Риделя. Дирижёром выступил А. Клибсон.

В 1931 году «Турандот» впервые была поставлена в Большом театре (на сцене филиала) режиссёром Леонидом Баратовым и дирижёром Львом Штейнбергом. Спектакль шёл на русском языке в переводе П. Антокольского. Основные партии исполняли Ксения Держинская (Турандот), Борис Евлахов (Калаф), Глафира Жуковская (Лиу), Алексей Пирогов-Окский (Тимур). Спектакль выдержал 39 представлений и был снят с репертуара в 1934 году.

До 2015 года опера шла в Большом театре в постановке 2002 года, созданной режиссёром Франческой Замбелла (дирижёр-постановщик Александр Ведерников, художники Георгий Цыпин и Татьяна Ногинова)

Дискография

• 1938 — дирижёр Франко Гионе, оркестр и хор Итальянского радио в Турине, G.O.P. (Италия)

Исполнители: Турандот — Джина Чинья, Калаф — Франческо Мерли, Лиу — Магда Оливеро, Тимур — Лучано Нерони, Пинг — Афро Поли, Панг — Джино дель Синьоре, Понг — Аделио Загонаро, Альтоум — Армандо Джаннотти

• 1955 — дирижёр Альберто Эреде, хор и оркестр Академии «Санта-Чечилия», DECCA (Италия)

Исполнители: Турандот — Инге Борк, Калаф — Марио дель Монако, Лиу — Рената Тебальди, Тимур — Никола Заккариа

• 1957 — дирижёр Туллио Серафин, хор и оркестр театра Ла Скала, EMI

Исполнители: Турандот — Мария Каллас, Калаф — Эуженио Фернанди, Лиу — Элизабет Шварцкопф, Тимур — Никола Заккариа, Понг и Персидский принц — Пьеро де Пальма

• 1964 — дирижёр Джанандреа Гавадзени, хор и оркестр театра «Ла Скала», Nuova Era (Италия)

Исполнители: Турандот — Биргит Нильсон, Калаф — Франко Корелли, Лиу — Галина Вишневская, Тимур — Никола Заккариа, Альтоум — Анжело Меркуриали, Пинг — Ренато Капекки, Панг — Франко Риччарди, Понг — Пьеро де Пальма, Мандарин — Виргилио Карбонари

• 1965 — дирижёр Франческо Молинари-Праделли, хор и оркестр Римской оперы, EMI (Италия)

Исполнители: Турандот — Биргит Нильсон, Калаф — Франко Корелли, Лиу — Рената Скотто, Пинг — Гвидо Мадзини, Панг — Франко Риччарди, Понг — Пьеро де Пальма, Тимур — Бональдо Джиотти

• 1972 — дирижёр Зубин Мета, Лондонский филармонический оркестр, хор John Alldis Choir, DECCA (Великобритания)

Исполнители: Турандот — Джоан Сазерленд, Калаф — Лучано Паваротти, Лиу — Монсеррат Кабалье, Тимур — Николай Гяуров, Альтоум — Питер Пирс

• 1977 — дирижёр Риккардо Шайи, хор и оркестр Оперы Сан-Франциско, Legato Classics (США)

Исполнители: Турандот — Монсеррат Кабалье, Калаф — Лучано Паваротти, Лиу — Леона Митчелл, Тимур — Джорджо Тоцци, Мандарин — Альдо Браманте, Пинг — Дейл Дьюзинг, Панг — Реми Корацца, Понг — Йозеф Франк, Альтоум — Раймонд Мантон

• 2008 — дирижёр Зубин Мета, хор и оркестр Дворца Искусств Валенсии, C Major Entertainment GmbH (Германия)

Исполнители: Турандот — Мария Гулегина, Калаф — Марко Берти, Лиу — Алексия Вулгариду, Тимур — Александр Цымбалюк, Мандарин — Венцеслав Анастасов, Пинг — Фабио Превиати, Панг — Винсен Эстеве, Понг — Роже Падюли, Альтоум — Хавиер Агульо

В астрономии

В честь главной героини оперы назван астероид (530) Турандот.

Ссылки

• [libretto-oper.ru/puccini/turandot Полное либретто оперы «Турандот» на русском]

Отрывок, характеризующий Турандот (опера)

В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».