Тургиново (село)
| Село
Тургиново
|
Турги́ново — село в Калининском районе Тверской области России, административный центр Тургиновского сельского поселения.
Содержание
География
Село расположено в 45 километрах южнее города Твери, на левом берегу реки Шоша — притока Волги.
Находится в режимной зоне заповедника Завидово.
История
XVI—XIX века
Село известно по письменным источникам середины XVI века как поместье князя Семена Ивановича Глинского. Собственно селом Тургиново стало в 1628 году после постройки церкви. В первой половине XVII века вотчиной села Тургиново владел боярин Иван Никитич Романов по прозванию Каша, брат Патриарха Филарета и дядя первого царя из рода Романовых Михаила Федоровича.
После смерти не оставившего наследников Никиты Ивановича Романова в 1654 году село было передано в ведомство приказа Большого дворца. Накануне смерти юный царь Федор Алексеевич (1676—1682) пожаловал село Тургиново своей теще Домне Апраксиной и её детям. В XIX веке село перешло во владение Неплюевых, которые вели свой род от предка Романовых Андрея Кобылы.
По переписи 1710 года село значится во владении ближнего стольника Петра I Андрея Матвеевича Апраксина. На тот момент в селе числилось 162 двора.
Во второй половине XIX — начале XX века село центр волости и прихода Тверского уезда Тверской губернии.
XX век
До революции 1917 года в селе работали кирпичный завод, маслобойное и красильное производства, земская школа, больница. Вокруг центральной площади у церкви размещались магазины, несколько мелочных лавок, два постоялых двора, склады сохранившиеся до наших дней. Выращивались лен, пшеница, рожь, картофель, овощи.
После коллективизации Тургиново становится центром колхоза имени С. М. Кирова. C 1929 по 1963 год село Тургиново центр Тургиновского района сначала Московской области, с 1935 года — Калининской области.
В годы Великой Отечественной войны край оказался в центре кровопролитных сражений за Москву.
14 ноября 1941 году ослабленные части прикрытия 107-й мотострелковой дивизии оставили рубеж обороны Тургиново — Большие Горки.
16 октября частями 21-й танковой бригады, проводившей рейд по тылам противника на Калинин, в селе был разгромлен расположившийся здесь немецкий гарнизон.
За полтора месяца оккупации в Тургиновском районе немцы сожгли 9 деревень, 152 скотных двора, 27 школ, 2 больницы, расстреляли и повесили 76 мирных жителей, которые покоятся в братской могиле на центральной площади вместе с 276 солдатами, погибшими при освобождении села.[1] Село было освобождено к исходу 18 декабря 1941 года войсками 185-й стрелковой дивизии 30-й армии Западного фронта[2].
Послевоенное восстановление разрушенного хозяйства шло тяжело, на пределе сил и возможностей. Однако укрупнённый колхоз, объединивший пять окрестных деревень, стал развиваться очень динамично — во многом благодаря тому, что его возглавил хозяйственник В. И. Орлов. Его бескорыстные старания были на виду, и поэтому его слово было законом. Он работал на совесть, и все хозяйства района следовали его примеру. Надо было развивать льноводство − почва была подходящей − подняли традиционную отрасль, построили льнозавод. Чтобы перегонять тяжёлую технику в Заречье, возвели мост через Шошу, заасфальтировали гравийную дорогу до Твери; заработали промкомбинат, швейная мастерская «Тверские узоры», славящаяся своей продукцией, открыли Дом быта, общественную столовую на берегу реки. Так колхоз им. С. М. Кирова стал лидером среди областных хозяйств-миллионеров, а его председатель Василий Иванович Орлов — Героем Социалистического Труда. Однако в течение 1980-х годов часть этих достижений пришла в упадок.
XXI век
В 2005 году сельскохозяйственный производственный кооператив «Колхоз ордена Ленина им. С. М. Кирова» получил приз «Золотая опора» в виде статуэтки, изображающей опору электропередачи и диплом «Лучший потребитель 2005 года», как один из лучших потребителей электрической энергии за 2005 год среди промышленных, муниципальных предприятий и бизнес-структур.[3] По состоянию на 2009 год хозяйство осуществляет сельскохозяйственную деятельность смешанного типа (растениеводство в сочетании с животноводством).
Достопримечательности
Храм Покрова Богородицы был построен в Тургинове в начале XIX века. Исторические источники впервые упоминают о деревянной Никитской церкви в селе Тургиново в первой половине XVII века. Первая каменная церковь в Тургинове появилась не позднее середины XVIII века. В 1835 году на средства помещика Ивана Николаевича Неплюева была построена новая каменная церковь Покрова Богородицы. В 1876—1887 гг. по проекту архитектора В. И. Кузьмина храм был расширен двумя приделами (Троицы и Страстной иконы Божией Матери), также были надстроены два яруса колокольни. Здесь в 1911 году крестили будущих родителей российского президента Владимира Владимировича Путина.
В 1935 году храм был закрыт и перестроен в клуб. Были снесены купола и верхняя часть колокольни, часть проемов заложена, внутреннее пространство разделено на два этажа. Несмотря на перестройки, в церкви сохранились фрагменты академической масляной живописи второй половины XIX века, в том числе композиции «[virginmuseum.narod.ru/vidik/7/72/724c229.jpg Несение креста]» и «[www.paskha.net/christianity/bible-illustrations/045_pharoahs-daughter-finds-moses.htm Дочь фараона находит младенца Моисея]», исполненные по образцу гравюр Юлиуса Шнорра фон Карольсфельда. Сохранились также изображения евангелистов и расположенная в верхней части западной стены северного придела роспись «Суд царя Соломона». Активное участие в этом процессе принимал последний церковный староста Петр Петрович Коновалов, который стремился сохранить от храма все, что было возможно. Росписи были закрашены простым мелом, проемы закладывались таким образом, чтобы их можно было без труда разобрать.
Ходатайство об открытии церкви было отклонено решением Облисполкома от 19.09.1945. Повторно открыта в середине октября 2007 года. В возрожденную церковь начали возвращаться старые иконы, сохранившиеся до наших дней в кладовых и на чердаках местных жителей. Первую из них передал настоятелю храма Игорь Коновалов, внук Петра Петровича Коновалова. Петр Петрович наказывал возвратить икону в возрожденную Покровскую церковь своему сыну, но исполнить его волю смог только внук.
6 января 2011 года Владимир Владимирович Путин посетил рождественскую службу в церкви, после которой подарил храму икону Покрова Богородицы начала XIX века.[4]
Рядом с храмом находится мемориал посвященный погибшим в годы Великой Отечественной Войны[5]. Туда же перенесен памятник В. И. Ленину, ранее стоявший перед зданием клуба[6].
На территории старого кладбища находится могила Елизаветы Алексеевны Шеломовой — бабушки Владимира Владимировича Путина.
Современное состояние
По состоянию на 2009 год, в селе существуют следующие объекты инфраструктуры:
- Пожарная часть № 58 (пл. Торговая д.10)
- Тургиновская средняя общеобразовательная школа (ул. Кирова д.22)
- Тургиновский детский сад
- Тургиновская участковая больница (ул. Больничная д.19а)
- Аптечный пункт № 25 ЗАО «Тверская оптика» (ул. Коммунальная д.1)
- Магазины продуктовых, хозяйственных и стройтельных товаров
- Культурно-Досуговый Центр «Тургиновский» (пл. Торговая д.11)
- Отделение Сбербанка РФ
Транспорт
Добраться до села можно с автобусного вокзала г. Твери. Автобусы направлений Тургиново и Большие горки.
Напишите отзыв о статье "Тургиново (село)"
Примечания
- ↑ [www.kalinin-adm.ru/self-government/settlements/turginovskoe Сайт администрации Калининского района]
- ↑ [militera.lib.ru/h/sb_vi_7/07.html Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны. Выпуск 7]
- ↑ [www.rao-ees.ru/ru/news/gold_pier/2006/tveren/show.cgi?tveren.htm Итоги Второго Общероссийского конкурса «Золотая Опора»]
- ↑ [www.rian.ru/society/20110107/318409989.html Путин приехал на рождественскую службу в село, откуда родом его предки | Общество | Лента новостей «РИА Новости»]
- ↑ [www.law-order.ru/information/news/2009/05/t68777.html Новости | Информация | Закон и Порядок]
- ↑ [photo.qip.ru/users/36mm/2705050/52144677/ Фото - Монументы Вождю пролетариата]
Ссылки
- [photoarchive.spb.ru/showChildObjects.do?object=2001797350 Исторические фотографии 1913 г. в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга]
Отрывок, характеризующий Тургиново (село)
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
