Турецкая баня (Царское Село)

Павильон
Турецкая баня
Санкт-Петербург. Город Пушкин. Царское Село. Турецкая баня. Фасад, 2016 год
Страна	Россия
Санкт-Петербург, Пушкин, Дворцово-парковый ансамбль Екатерининский парк	Царское Село. Екатерининский парк. Вблизи Большого пруда
Координаты	59°42′34″ с. ш. 30°23′27″ в. д.59.709556° с. ш. 30.390889° в. д. / 59.709556; 30.390889
Автор проекта	Ипполит Монигетти
Строитель	Агостино Камуцци
Строительство	1850—1852 годы
Статус	памятник архитектуры (федеральный)
Состояние	музейный павильон

К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статье

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7810447156

Турецкая баня — павильон Екатерининского парка Царского Села, памятник культуры федерального значения, находится на берегу Большого пруда. Павильон был построен по распоряжению императора Николая I в память о Русско-турецкой войне 1828—1829 годов.

История создания и судьба павильона

В память о заключении Ясского мирного договора 1791 года императрица Екатерина II заказала архитектору Джакомо Кваренги проект павильона Турецкая баня. Этот проект не был осуществлён. Николай I решил осуществить намерение бабушки-императрицы, украсив парк павильоном, посвящённым победам русской армии над турками, но уже в ходе другой победоносной для России войны с Турцией в 1828—1829 годах и заключённому по её итогам Адрианопольскому мирному договору.

Первоначально проект павильона был подготовлен в 1848 году архитектором Карлом Росси. Он воспользовался как образцом зарисовками бани гарема Старого дворца в Адрианополе, сделанными в 1829—1830 годах по распоряжению Николая I библиотекарем императора Карлом Седжером (1788—1840) и художником-баталистом Августом Дезарно (1788—1840). Мраморные детали её отделки, вывезенные в Россию, предполагалось использовать в интерьере бани.

Проект Росси был отклонён самим Николаем I, но его рисунки в феврале 1848 года были направлены главному архитектору Императорских царскосельских дворцов Ипполиту Монигетти (ему в то время было только 29 лет). Архитектору предлагалось составить свой проект, но обязательно использовать мраморные детали, вывезенные из Адрианополя. Монигетти сам бывал в Турции и в качестве прототипа павильона использовал собственное акварельное изображение адрианопольской мечети. Место для постройки павильона (на полуострове Большого пруда) также определил император 30 апреля. В середине мая 1848 года архитектор представил Николаю I свой вариант будущего павильона. Предполагалось построить турецкую баню-хаммам с Кофейной, Диванной (с фонтаном посередине и балконом), Раздевальной, Большой баней, которую должен был представлять круглый зал с куполом (он был обязательным элементом хаммама, позволяющим каплям воды, которую образовывал пар, стекать по стенам) и нишей с переходом в Малую баню и Горячую баню (с различными температурами). В первоначальном проекте предполагались резервуар для воды и топка. Павильон должен был напоминать мечеть с куполом и минаретом. Проект Монигетти был утверждён в апреле 1850 года.

После представления архитектором сметы на постройку павильона 28 августа 1848 года строительство было отложено из-за отсутствия денег. Только 11 апреля 1850 года император утвердил проект Монигетти, но приказал строить павильон без отопления и сократил смету. 6 мая 1850 года Монигетти представил новый вариант сметы, уже без отопления, на общую сумму 37 838 рублей и 12 1/2 копеек серебром. Министр императорского двора и уделов П. М. Волконский ответил архитектору:

На сию постройку назначено Государем Императором тридцать тысяч рублей серебром… сию суммою должно изворотиться, стараясь делать всевозможную экономию, ибо Его Величество не намерен на сей предмет сделать прибавки.

— Тоесева А. В. Государственный музей-заповедник «Царское Село». Турецкая баня

10 июня Царскосельское дворцовое правление объявило торги на постройку Турецкой бани по утверждённому проекту, однако желающих взять на себя подряд с такой сметой не нашлось. Монигетти настоял отдать подряд архитектору Агостино Камуцци, давшему согласие придерживаться данной сметы ещё до объявления торгов. Камуцци руководил строительством в течение двух лет. В октябре 1852 года строительство Турецкой бани было завершено. Ландшафтными работами руководил старший садовый мастер И. Ф. Пипер.

Монигетти представил на утверждение Николая I собственные эскизы мебели и украшений, которые он предполагал разместить в Турецкой бане (21 предмет), на общую сумму 4000 рублей. Император утвердил эскизы и смету, металлическая мебель была заказана в Гальванопластическом заведении принца Лейхтенбергского, деревянная мебель — у придворного мастера Готлиба Якобса, а мягкая — у французского мастера Филиппо. Часть предметов была приобретена через магазины в Москве для сокращения затрат (деревянные, инкрустированные перламутром, костью и черепаховым панцирем комод, столик, табуреты, фарфоровые и медные позолоченные сосуды, кальян, курильницу, кокосовые ложки, украшенные кораллом чубуки с хрустальными мундштуками, перламутровый веер).

К осени 1853 года отделка интерьеров Турецкой бани была закончена. По времени создания Турецкая баня является последней постройкой на территории Екатерининского парка.

После Октябрьской революции 1917 года павильон был законсервирован, а в 1941 году открыт в качестве музея. Во время Великой Отечественной войны павильон сильно пострадал. В ходе реставраций 1949 и 1953 годов был восстановлен фасад здания. Оно было превращено в подсобное помещение лодочной станции, стены внутри здания были закрашены краской. После реставрации 2006—2008 годов, когда был восстановлен интерьер, павильон используется в тёплое время года как музейный павильон.

Архитектурные проекты Турецкой бани в Царском Селе

• Росси. Проект Турецкой бани.jpg

  К. Росси. Проект Турецкой бани в Царском Селе. 1840-е годы

• План Турецкой бани.jpg

  Монигетти И. Первоначальный план-проект Турецкой бани, 1848

• 1850-е годы. Турецкая баня.jpg

  Турецкая баня в Царском Селе. План-проект И. Монигетти в окончательной редакции. 1850-е годы

Характеристика памятника

Фасад здания

Павильон представляет собой небольшую постройку палевого цвета с позолоченным и украшенным рельефными орнаментами куполом, окнами-люнетами со стёклами жёлтого цвета и фигурным шпилем; к ней примыкал минарет, увенчанный шпилем и полумесяцем. В облике Турецкой бани нет мощи архитектурных форм и героическго подъёма, хотя он является монументом в честь военных побед России. Монигетти использовал традиции архитектурного романтизма последних десятилетий XVIII века. Архитектор взял в качестве образца из Адрианопольской мечети центральную часть с купольным перекрытием, минарет и парадный вход.

Интерьер

Турецкая баня внутри создана в мавританском стиле. Элементы отделки внутреннего убранства павильона были привезены в качестве трофея из Адрианополя в 1829 году: доски с надписями, доски с орнаментами, детали фонтанов, арки, карнизы, решётки, некоторые из которых датируются XVI—XVII веками.

В интерьере Турецкой бани пять помещений: Сени (Вестибюль), Раздевальня, Мыльня, Купольный зал и Шестигранный кабинет. Стены комнат облицованы искусственным мрамором и украшены лепным живописным орнаментом. Вход в Сени, которые ведут в Раздевальню, открывал орнаментированный портал. В Сенях установлена надпись XVII века:

С жителем этой обители блогополучие до светопредставления, Как дверь, откроет ему счастье Всемогущий. Да удовлетворит шахиншах любую его просьбу. Да будет он вечно на троне без грусти в роскоши счастливой.

Каскадный фонтан устроен в резной нише, отделяющей Раздевальню от Мыльни. Мыльня имела естественное освещение. В её стены вмонтировали две чаши с кранами для тёплой и холодной воды. В центральном восьмиугольном Купольном зале находился бассейн с фонтаном в центре. Здесь были установлены привезённые из Турции мраморные фонтанные доски с высеченными на них стихами и прозаическими надписями. Одна из них, вывезенная из Варны, уникальна. Кроме надписи на турецком она имеет надпись на армянском языке, указывает имя армянского мастера Назаре, создавшего её, дату создания — 20 августа 1740 года. Уникален также чешуйчатый наклонный фонтан-каскад, относящийся к XVII—XVIII векам, стоявший прежде в Киоске султана в Адрианополе. Он представляет собой так называемый фонтан слёз, по которому капают одиночные редкие капли. Фонтан покрыт растительным и геометрическим узорами. К купольному залу примыкает Шестигранный кабинет, служивший местом отдыха и непринуждённой беседы.

• Турецкая баня. Интерьер4.webm

  Турецкая баня. Интерьер. Фонтан между Раздевальней и Мыльней в действии

• Турецкая баня6.webm

  Турецкая баня. Фонтан в Купольном зале. Крупный план

• Турецкая баня. Интерьер5.webm

  Турецкая баня. Интерьер. Фонтан в Купольном зале в действии

• Турецкая баня. Интерьер2.jpg

  Турецкая баня. Интерьер. Мыльня

• Турецкая баня. Интерьер.jpg

  Турецкая баня. Интерьер. Купольный зал

• Турецкая баня3.jpg

  Турецкая баня. Интерьер. Раздевальня

• Турецкая баня. Интерьер1.jpg

  Турецкая баня. Интерьер. Шестигранный кабинет

Турецкая баня Екатерининского парка в изобразительном искусстве 2-й половины XIX — начала XX века

Российские художники несколько раз изображали Турецкую баню в своих произведениях. Сам И. А. Монигетти изобразил на акварели фасад будущей постройки, когда она находилась ещё в стадии проектирования. Павильон вскоре после завершения строительства изображён на акварели Иосифа Шарлеманя. Турецкая баня присутствует на картине украинского пейзажиста, представителя академизма Филиппа Клименко.

• Монигетти акварель.jpg

  Монигетти И. Турецкая баня. Тонированная бумага, графитный карандаш, акварель, белила, золото

• Шарлемань. 1856.jpg

  Шарлемань И. Турецкая баня, акварель. 1856

• Клименко Ф. Ф.jpg

  Клименко Ф. Ф. (1862—1917). Турецкая баня в Царском Селе. Картон, масло

Литература

• Тоесева А. В. Государственный музей-заповедник «Царское Село». Турецкая баня. — СПб: ООО Торговый дом «Медный всадник», 2014. — 17 с.

Санкт-Петербург   Искусство

Отрывок, характеризующий Турецкая баня (Царское Село)

– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.