Осада Фессалоники (1422—1430)
| Осада Фессалоники (1422) | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа османов | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Осада Фессалоники состоялась в период с 1422 по 1430 годы, и завершилась взятием этого византийского форпоста. Следует отметить что город был довольно лёгкой мишенью для турок, так как речь шла скорее не о взятии, а о возвращении города в османские владения. В 1387—1403 годах османы уже владели Салониками[1], но вынуждены были вернуть их Византии после поражения от монголов[2]. Турецкий султан хотел покарать Палеологов за попытки развязать восстания в его государстве, для чего в 1422 году начал осаду гавани Фессалоник[3]. Параллельно на восточном фронте началась и очередная осада Константинополя. В 1423 году испуганный византийский губернатор Андроник Палеолог, сын императора, продал город венецианцам, которые взяли на себя бремя по защите своих новых инвестиций[4][5]. В городе свирепствовал голод, поэтому большая часть его жителей растворилась на просторах окружившей его османской территории задолго до его захвата османами. Защищать было уже фактически некого и нечего. Многие погибли от голода и болезней в предыдущие два века: к началу осады в городе проживало не более 13 000 человек[2], хотя некогда его население достигало и 100 000.
Осада
Турки продолжали морскую блокаду вплоть до 29 марта 1430 года, когда атаковали и захватили город[6]. Венецианцы так и не осознали, насколько тяжёлой была эта осада, хотя при ней в городе бушевал голод. Длительность осады объясняется тем, что Мурад II параллельно воевал c Венецией, Караманидами, претендентами на свой трон и осаждал Константинополь. После победы над Караманидами, он направил свои войска в Македонию, после чего город был взят, а за сопротивление подвергнулся трёхдневному грабежу. По данным византийских летописей около 6 тыс. человек погибли и ещё около 7 000 человек были взяты в плен и проданы в рабство, однако современные историки считают цифру в 2—3 тыс. более реалистичной. Новый османский город Селяник заселяли в основном евреи из Испании, а также тюрки-мусульмане из окрестных деревень[2]. Греки быстро превратились в меньшинство. Османы делали всё возможно чтобы не допустить восстановления греческого большинства в городе.
Напишите отзыв о статье "Осада Фессалоники (1422—1430)"
Примечания
- ↑ books.google.com/books?id=li2hX2RqSlcC&pg=PA98&lpg=PA98&dq=1403+byzantine+ottoman+treaty&source=bl&ots=R1HjQ0v0HL&sig=WOOTlRdhbKRU75Ntg7h78BQGNS0&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwi2zb3kyMLMAhWKRiYKHTB7AHAQ6AEILzAC#v=onepage&q=1403%20byzantine%20ottoman%20treaty&f=false
- ↑ 1 2 3 [www.academia.edu/10823351/Sources_for_the_Social_and_Economic_History_of_Late_Medieval_Thessalonike_and_Their_Significance_for_Byzantine_and_Ottoman_Studies Sources for the Social and Economic History of Late Medieval Thessalonike and Their Significance for Byzantine and Ottoman Studies | Nevra Necipoglu - Academia.edu]
- ↑ John Julius Norwich, Byzantine: The Decline and Fall (Alfred A. Knopf Pub.: New York, 1998) p. 394
- ↑ John Julius Norwich, A History of Venice (Alfred A. Knopf Pub.: New York, 1982) p. 343
- ↑ Mango, Cyril. The Oxford History of Byzantium. 1st ed. New York: Oxford UP, 2002. pg 277
- ↑ Lord Kinross, The Ottoman Centuries: The Rise and Fall of the Turkish Empire, p. 85
Литература
- Mango, Cyril. The Oxford History of Byzantium. 1st ed. New York: Oxford UP, 2002
Отрывок, характеризующий Осада Фессалоники (1422—1430)
Да счастливый Наполеон,Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
