Турецко-венецианские войны

Турецко-венецианские войны — ряд военных конфликтов произошедших в XV—XVIII веках между Османской империей и Венецианской республикой.

Годы	Название	Победитель
1423—1430	Осада Фессалоники	Османская империя
1463—1479	Турецко-венецианская война	Османская империя
1449—1503	Турецко-венецианская война	Османская империя
1537—1540	Турецко-венецианская война	Османская империя
1570—1573	Кипрская война	Османская империя
1645—1669	Критская война	Османская империя
1684—1699	Турецко-венецианская война	Венеция
1714—1718	Турецко-венецианская война	Османская империя

Торговлю с Египтом, который был связан караванными путями с Востоком, контролировала Венецианская республика. До Марко Поло венецианских купцов на Востоке не было. В конце XV века окрепшая Османская империя перекрыла торговые пути из Европы в Китай и Индию. Вначале Венеция избегала конфликта с османами, предпочитая торговать с ними. Так, в 1355 году она заключила договор о защите Византии от любых врагов, исключая «Морат бея и его турок».

Первая война (1423—1430)

В 1415 году турецкий флот атаковал Негрепонте. В ответ Венеция снарядила 10 галер под командованием Пьетро Лоредана. 27 мая 1416 года в проливе Дарданеллы при Галлиполи Лоредан захватил турецкий флот. В 1421 году, после покорения венецианцами Салоник, Турция объявила Венеции войну. Начавшаяся в 1426 году война Венеции с Миланом вынудила республику воевать на два фронта. В результате в 1430 году Венеция потеряла Салоники, а уже через год, в 1431 году, заключила с турками мир в Адрианополе. Однако венецианцам было разрешено право свободного передвижения и ведения торговли на турецкой территории.

В 1453 году турки завоевали Константинополь. Венеция не пришла к нему на помощь, полагая, что с турками будет легче достичь торгового соглашения, если не помогать грекам. Но в течение более 250 лет после этого Венеции пришлось воевать с турками, что подорвало её экономику и привело к упадку Венецианской республики.

Вторая война (1463—1479)

Вторая война с турками началась 28 июля 1463 года, с целью вернуть завоеванную турками Морею. На стороне Венеции время от времени выступал Святой Престол. Война шла неудачно и 25 января 1479 года Джованни Дарио подписал в Стамбуле мирный договор с турками. По итогам войны Венеция потеряла Негропонте, Лемнос, а также опорные пункты в Морее и Эпире. Кроме того, республике пришлось выплатить туркам компенсацию в 100 000 дукатов и платить ежегодно 10 000 дукатов за право вести торговлю на турецкой территории.

Третья война (1499—1503)

В 1499 году турецкий султан Баязид II, закончив безрезультатную войну с мамлюками, начал третью турецко-венецианскую войну, решив сделать Адриатику границей между своими владениями и Венецией. В августе турки разбили у мыса Зонкьо в Ионическом море венецианский флот, после чего захватили находившийся под властью Венеции западно-греческий порт Лепанто. В 1500 году турки вновь разгромили венецианцев на море, захватив Модон, Корон и Наварино. Венеция смогла привлечь союзников в лице Папского государства, Венгрии и Франции, но не смогла добиться успехов и в 1503 году заключила миру, отдав под контроль Османской империи всё побережье Пелопоннеса.

К 1522 году, при Сулеймане Великолепном, Османская империя окончательно сложилась и продолжила вытеснять Венецию из Средиземноморья.

Четвёртая война (1537—1540)

Поражение в очередной войне с турками стоило Венеции эгейских колоний Навплиона, Монемвасии (откуда ввозили знаменитое вино мальвазия) и 300 000 дукатов.

Пятая война (1570—1573)

В 1570 году турки осадили Кипр, начав Кипрскую войну. При поддержке папы Пия V Испания, Венеция, Генуя, Сицилия, Неаполь и Австрия сформировали флот. Однако туркам удалось в 1571 году захватить Кипр. Венецианского командующего Марка Антонио Брагадина, который принёс туркам ключи от города, протащили волоком по городу, а потом с живого сняли кожу. Триста человек, пришедших с ним, были обезглавлены.

Христианский мир, реагируя на турецкую угрозу, заключил в мае 1571 года в Риме альянс (Священную Лигу), в который вошли Венеция, Испания и Папская область. Под общим командование Дона Хуана Австрийского, сводного брата короля Филиппа II Испанского, 7 октября 1571 года в Коринфском заливе, возле порта Лепанто, сошлись христианская и турецкая эскадры. Венецианским флотом командовал Себастьяно Веньер. Христианский флот при Лепанто состоял из 207 галер, 6 галеасов и 30 других кораблей. На них находилось 740 пушек, и 84 420 человек. У турок было 242 корабля, они имели преимущество в численности, христиане в артиллерии. Сражение началось около 12 часов одновременно на трёх фронтах. В результате турки потерпели поражение, потеряв 30 000 человек убитыми, ещё 8000 попало в плен. Христиане потеряли 8000 человек. Было потоплено 113 турецких галер ещё и 117 захвачено, в то время как христиане потеряли лишь 12 галер. Эта победа произвела огромное впечатление на Европу, показав, что непобедимых доселе турок можно побеждать.

Однако в мае 1572 года папа Пий V скончался и христианский альянс распался, в то время как турки построили новый флот. Брошенная союзниками, Венеция была вынуждена принять предложенные турками условия мира. По условиям мирного договора от 3 марта 1573 года Венеция отказалась от всех притязаний на Кипр и обязалась в течение трёх лет платить султану по 300 тысяч дукатов. Турецкий посол в Венеции так охарактеризовал битву при Лепанто:

«Между вашим поражением и нашим есть глубокое различие. Захватывая Кипр далеко от вас, мы отрезаем вам руку. Нанеся поражение нашему флоту, вы сбриваете нам бороду. Отрезанная рука никогда не вырастет, а новая борода станет еще гуще».

Шестая война (1645—1669)

После поражения в Кипрской войне Венеция старалась поддерживать хорошие отношения с Османской империей. Но в начале октября 1644 года рыцари из ордена Святого Иоанна захватили турецкий корабль, на борту которого находились бывший главный чёрный евнух султанского гарема Сюнбюль-ага, кадий Мекки, около 30 женщин из султанского гарема и ряд других высокопоставленных паломников. Османы, узнав о судьбе судна, решили отомстить. Так началась Критская война.

В 1648 году турки осадили Крит и 25 лет осаждали его столицу Кандию. Понимая неизбежность поражения, Венеция обращалась за помощью ко всем христианским странам, подчёркивая, что на весах лежит не просто будущее венецианской колонии, но безопасность всего христианского мира, так как потеря Крита будет означать потерю половины Средиземноморья, но всё было бесполезно. В результате помощь Венеция получила только перед падением Кандии в 1669 году и та уже не смогла помочь осаждённым. Франческо Морозини, командующий венецианским флотом, в обмен на капитуляцию беспрепятственно вывез из Кандии оставшихся в живых защитников города. Эта война стоила Венеции порядка 150 миллионов дукатов. В венецианском диалекте появилось выражение «esser incandio» (побывать в Кандии), означающее крайнюю степень отчаяния или разорение.

Седьмая война (1684—1699)

19 января 1684 года Венецианская республика вступила в Священную лигу, основанную папой Иннокентием XI для помощи императору Леопольду I в Великой Турецкой войне (1683—1699). Так для Венеции началась Морейская война. В июле 1684 года Франческо Морозини возглавил флот Священной лиги и захватил остров Санта-Маура и крепость Превеза на материке. Летом 1685 года войска Священной лиги захватили бывший венецианский порт Корон и большую часть Мореи. В 1687 году были захвачены Лепанто, Патры, Коринф и Афины, при обстреле которых был взорван Парфенон, в котором турки устроили пороховой склад. В марте 1688 года Морозини был заочно избран дожем и продолжил свои завоевания до смерти в январе 1694 году. Венецианцам удалось разгромить османский флот у Митилини, взять Монемвазию, Авлон, Саламин, Гидру и Спеце. В сентябре 1694 года новый венецианский главнокомандующий Антонио Дзено захватил остров Хиос, но в феврале 1695 года турки нанесли венецианцам жестокое поражение на море и те покинули остров. За потерю Хиоса Дзено был снят со своего поста, арестован и через два года скончался в тюрьме. В дальнейшем венецианцы помешали высадке турок на Арголинде и одержали несколько побед на море. Тем временем император Леопольд I решил заключить мир с Османской империей, желая получить свободу действий в намечающейся борьбе за испанское наследство. По Карловицкому миру 1699 года Венеции удалось сохранить за собой Пелопоннес, но пришлось вернуть туркам Аттику. Временные успехи в борьбе с турками, позволившие Венеции вернуть Мореу (Пелопоннес), не изменили кардинально общей ситуации.

Восьмая война (1714—1718)

9 декабря 1714 года Турция объявила войну Венеции. Так началась Вторая Морейская война, последняя в ряду турецко-венецианских войн. Венеция обратилась за помощью к европейским державам, но получили лишь дюжину галер от папы, Великого герцога Тосканского и Мальтийского ордена. В 1715 году турки всего за два месяца вновь завоевывают Пелопоннес. А вот в Далмации венецианцы при помощи ополчения местных городов и морлахов смогли отбить атаки турок. В 1716 году положение Венеции было улучшено вступлением в войну Австрии, опасавшейся, что захват турками Ионических островов и Далмации поставит под удар австрийские владения в Хорватии и Италии (Неаполь). 5 августа прославенный полководец принц Евгений Савойский разгромил армию великого визиря при Петервардейне, до некоторой степени повторив «кровавую баню» при Зенте 20-летней давности. Вместе австрийцы и венецианцы не позволили туркам летом того же 1716 года захватить Корфу, а затем, воспользовавшись передышкой, при содействии испанского флота взяли Санта-Мавру и Бутринти, города на побережье Эпира, напротив Корфу, не встретив там сопротивления. В 1717 году венецианцы в целом успешно воевали на море, разбив турок у острова Имброс и сведя вничью сражение у острова Цериго (известно также как битва при Матапане). На суше, по прежнему действуя вместе с австрийцами, венецианцы в октябре заняли Превезу и Воницу.

Австрийцы, стоявшие на пороге войны с испанским королём Филиппом V Бурбоном (1718—1720), торопились закончить войну с Турцией, не особенно учитывая интересы своего союзника. В мае 1718 года в Пассаровице (Пожаревац) были начаты мирные переговоры при посредничестве Англии и Голландии. Венецианский уполномоченный Карло Руццини тщетно добивался возвращения республике Мореи, Суды и Спиналонги, или, хотя бы расширения венецианских владений в Албании на юг до Скутари и Дульчиньо. Мир был заключен 21 июля. Венеция сохранила за собой ряд городов, завоеванных в Далмации, Герцеговине и Албании с прилегающей территорией на расстоянии лиги от города, а также Бутринто, Превезу и Воницу, но без округи. Кроме того, турки вернули республике остров Цериго. Таким, Венецию окончательно вытеснили из Эгейского моря. Ионические острова и Корфу оставались у Венеции до самых последних дней существования республики. К моменту подписания Пассаровицкого мира, обе стороны были предельно истощены, и практически не представляли угрозы интересам друг друга. Граница, установленная в 1718 году, оставалась неизменной до самого конца Венецианской республики и начала войны 2-й антифранцузской коалиции.

Литература

• Оке Жан-Клод. Средневековая Венеция = Jean-Claude Hocquet. Venice au Moyen Âge. — 1-е изд. — М.: Вече, 2006. — 384 с. — ISBN 5-9533-1622-4.

• Бек Кристиан. История Венеции = Cristian Bec. Historie de Venice. — 1-е изд. — М.: Весь мир, 2002. — 192 с. — ISBN 5-7777-0214-7.

• Гаррет Мартин. Венеция: история города = Garrett Martin. Venice: a Cultural and Literary Companion. — 1-е изд. — М.: Эксмо, 2007. — 352 с. — ISBN 978-5-699-20921-7.

• Делюмо Жан. Цивилизация возрождения = Jean Delumeau. Le civilisation de la renaissance. — 1-е изд. — Екатеринбург: У-Фактория, 2006. — 720 с. — ISBN 5-9757-0091-4.

• Арнольд Тойнби. Постижение истории = A.J.Toynbee. A Study Of History. — 1-е изд. — Москва: Прогресс, 1996. — 608 с. — ISBN 5-01-004397-1.

• Кинросс Лорд. Расцвет и упадок Османской империи = Lord Kinross. The Ottoman Centuries. The Rise and Fall of the Turkish Empire. — 1-е изд. — Москва: Крон-пресс, 2005. — 696 с. — ISBN 5-232-00732-7.

• Erla Zwingle. Venedig. — National Geographic De, 2002. — ISBN 3934385613.

См. также

• Венециано-генуэзские войны

Отрывок, характеризующий Турецко-венецианские войны

Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.