Турецко-персидская война (1821—1823)

Турецко-персидская война 1821—1823 годов
Дата	1821—1823
Место	Турецко-персидская граница
Причина	пограничный конфликт
Итог	Эрзурумский мир
Противники
Персия Османская империя
Командующие
Аббас-Мирза неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Турецко-персидская война 1821—1823 годов — вооружённый конфликт между Османской империей и каджарской Персией, вызванный неурегулированностью вопроса о границе.

Предыстория

После поражения в русско-персидской войне 1804—1813, Персия, по инициативе принца Аббас-Мирзы провёла модернизацию своей армии с помощью британских советников. Тем временем в 1816 году правителем Багдадского пашалыка Османской империи в 1816 году стал Дауд-паша (мамлюк, грузин по национальности). Став правителем Багдада, Дауд-паша сразу же взялся за укрепление пашалыка, который за 15 предшествующих лет пришёл в состояние анархии и упадка. Труднее всего оказалось восстановить контроль над Иракским Курдистаном, правители которого к этому времени признали себя вассалами персидского шаха. Чтобы покончить с этим, Дауд-паша попытался в 1818—1819 годах сместить персидского ставленника Махмуд-пашу Бабана и назначить правителем Сулеймании его родственника, но потерпел неудачу, которую объяснял вмешательством багдадского резидента Британской Ост-Индской компании Рича.

Обвинив Рича в подстрекательстве курдов к неповиновению, Дауд-паша вступил в борьбу с Ост-Индской компанией. По его распоряжению её агенты (главным образом персы) были лишены привилегий и приравнены к прочим местным торговцам, а таможенные пошлины на британские товары были увеличены вдвое. В ответ на это Рич привёл в состояние боевой готовности свои войска, распорядился ввести в реку Тигр военные суда Компании и прервать сообщение между Басрой и Багдадом. Тогда Дауд конфисковал товары Ост-Индской компании и осадил её багдадскую резиденцию, но, встретив вооружённое сопротивление, пошёл на уступки, и в мае 1821 года разрешил Ричу и всем английским служащим Компании покинуть страну.

Избавившись от Рича, Дауд немедленно возобновил компанию против правителя Сулеймании, но багдадские войска были разбиты объединёнными силами курдов и персов. Тогда Дауд обрушился на персов, проживавших в Ираке; были изъяты сокровища, принадлежавшие шиитскому духовенству Кербелы и Ан-Наджафа. Эти действия обострили турецко-персидские отношения.

Ход войны

Осенью 1821 года, воспользовавшись разрывом дипломатических отношений между Турцией и Россией, и сосредоточением турецких сил на подавлении восстаний в Греции и Валахии, Аббас-Мирза вторгся с 50-тысячным войском в Турецкий Курдистан и Армению, занял Карский пашалык, подошёл к Эрзуруму и потребовал большую контрибуцию. Однако летом 1822 года турецкие войска стали теснить персидскую армию, к тому же в персидских войсках началась эпидемия холеры. Всё это заставило Персию отозвать войска.

Итоги

28 июля 1823 года был подписан Эрзурумский мир, согласно которому между государствами оставались старые границы, установленные ещё Зухабским договором 1639 года. Тем самым остались неурегулированными все пограничные споры, которые привели к войне, и серия пограничных инцидентов в 1830-х годов чуть было опять не привела к войне между двумя странами. Поэтому в мае 1847 года в Эрзуруме был подписан договор, согласно которому Курдистан был разделён между Персией и Османской империей, и была назначена специальная комиссия для демаркации границы, которая завершила свою работу к 1914 году.

Источники

• «История Востока» (в 6 т.). Т.IV «Восток в новое время (конец XVIII — начало XX вв.)», книга 1 — Москва: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2004. ISBN 5-02-018387-3

Отрывок, характеризующий Турецко-персидская война (1821—1823)

– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.