Туризм в Италии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Туризм в Италии — доходная сфера экономики Италии, основанная на использовании рекреационных ресурсов. Италия — пятая страна в мире по посещаемости и четвёртая по прибыли с туризма. Приблизительный годовой доход от туризма составляет 10 млрд долларов США. Доля в ВВП — 12 %. Кроме сухой статистики, необходимо отметить, что страна, ставшая наследником Древнего Рима, вовлекает иностранных туристов в необычайное путешествие в античный мир. Италия — колыбель европейской цивилизации — сохранила, насколько могла, своё прошлое и вкладывает миллионы евро в реконструкцию памятников архитектуры. Проект реставрации Пизанской башни обошелся итальянскому налогоплательщику в 25 млн евро. Алтарь мира в Риме был покрыт стеклянным саркофагом стоимостью в 20 млн евро.

Сколько стоят достопримечательности Италии — повод для дискуссий и тонких подсчетов. Однако в плане гипотезы итальянские экономисты [1] сделали теоретический расчет стоимости некоторых «бриллиантов» в короне итальянского туризма. Колизей, оказывается, стоит 91 млрд евро (теоретически), Музеи Ватикана — 90 млрд, а холмы Кьянти в Тоскане — 4 млрд евро.





История туризма в Италии

После падения Римской Империи и последовавшего периода нашествий варваров предоставление крова для путников стало прерогативой монашеских орденов. Многие монастыри предлагали приют путешественникам и пилигримам, предлагая при этом услуги первой медицинской помощи, давая наставления и советы. Однако с течением времени гостеприимство начало оцениваться в денежном выражении. Так появились первые придорожные траттории (трактиры — постоялые дворы), предлагающие ночевки (иногда — развлечения с девицами легкого поведения) за оплату. Если оценивать туризм в Италии с точки зрения документальных свидетельств, то, пожалуй, первым формальным и письменно засвидетельствованным актом оплаты за «туристические услуги» можно считать Книгу расходов германского епископа по имени Wolfger (Volchero di Erla, 1204 год), в которой пунктуально описаны расходы на проживание двух человек в размере 24 сольди в траттории плюс стоимость хлеба (9 сольди) и вина (8 сольди). Самый первый в Италии путеводитель для пилигримов был выпущен в XII веке. Манускрипт назывался Mirabilia Urbis Romae («Чудеса города Рима») и включал описание достопримечательностей, христианских и языческих памятников вперемешку с историями и легендами. Средневековый туризм имел исключительно религиозную основу и являлся отголоском путешествий поклонников в Палестину. Католическая церковь сделала все возможное для того, чтобы перенаправить массовые потоки пилигримов в святые места Италии. Одним из козырей, несомненно, стал город Ассизи — место рождения покровителя Италии Святого Франциска Ассизского. Нерелигиозный (в смысле мотивов и массовости) туризм в Италии зародился в эпоху Возрождения, когда многие европейские аристократы стали отправляться или охотно отправляли своих отпрысков в центры Ренессанса (Флоренция, Рим), чтобы обучиться искусству архитектуры, живописи и литературы. В период с 1700 по 1800 гг. среди аристократической молодежи Европы стали особо популярными поездки (voyage) в Южную Европу с целью углубления знаний по истории древнегреческой цивилизации, а также античного Рима. Так поступили Гете, Шатобриан, Стендаль, Шелли и сотни других известных европейских писателей. Рождается концепция Культурного туризма, а затем — Санитарного туризма (термы и лечение) и, наконец, Делового туризма (сделки в необычных и привилегированных местах). Все эти движения путешественников не могли быть массовыми не только в силу элитарности. Европа ждала изобретения паровоза и двигателя внутреннего сгорания, равно как и медленного, но неуклонного развития транспортных артерий.

Пляжный вид туризма, связанный также с покупкой вилл и поместий, носил эксклюзивный характер. Италия по инерции рассчитывала больше на античные достопримечательности, на историю, культуру и искусство в целях привлечения иностранных туристов. Однако с середины 60-х годов XX в. наметился перелом. Первой ласточкой стало решение итальянского правительства об экономическом обновлении региона Сардиния. Туризм стал приоритетом, а 1962 год можно считать официальной датой рождения нового туристического чуда Италии — пляжной Сардинии.

Примерно в это же время начали появляться первые, все еще слабенькие, но настойчивые волны нового массового туризма. Владельцы гостиничных структур и новые инвесторы поняли, что количество решает все. В итоге, к 2011 году, Италия уже располагает впечатляющим арсеналом гостиничных структур: в 2011 году родина Пиноккио заработала в сфере туризма около 30 млрд евро. По данным ISTAT (2011), гостиничный фонд Италии включает более 145.358 принимающих структур. Среди них 69.202 частных домов и вилл по найму, 33.967 отелей, 20.437 гостиниц Bed and breakfast (B&B), 15.217 домов и усадеб агротуризма, 2.570 кемпингов и туристических деревень.

Пляжные курорты

Пляжный туризм в Италии не являлся специфической отраслью туристический индустрии до 60-х годов XX века. Островки международного пляжного туризма развивались преимущественно в традиционной сфере VIP-туризма: Амальфи, Капри, Версилия, Искья, Сан-Ремо и некоторые другие.

Протяженность береговой линии Италии — 7455 км. Если добавить острова, то картина пляжной Италии становится просто необъятной. Ни одно государство, находящееся в бассейне Средиземноморья, не может похвастаться таким разнообразием морского ландшафта, климата, морей, местных традиций и обычаев. Италия за несколько десятилетий открылась для массового пляжного туризма. Многие провинции и коммуны упорно и ежегодно борются за право получить Голубой флаг — европейское признание качества и экологии моря.

Горнолыжные курорты

Представим список известных горнолыжных (зимних) курортов Италии по регионам и городам:

Юг Италии

Итальянский Юг — это макрорегион страны, включающий островную Италию (Сицилия, Сардиния) и континентальные регионы Абруццо, Базиликата, Калабрия, Молизе, Кампания, Апулия. Берега итальянского Юга омываются водами трех морей:

Адриатическое море (Абруццо, Молизе, Апулия)

Ионическое море (Апулия, Базиликата, Калабрия, Сицилия, Сардиния)

Тирренское море (Кампания, Базиликата, Калабрия, Сардиния и Сицилия)

Самые крупные города на Юге Италии: Бари, Палермо, Неаполь, Кальяри, Катания, Реджо-Калабрия и Мессина.

Предпочтения иностранных туристов

Преобладающая часть иностранных туристов в Италии относится к двум возрастным группам: от 35 до 44 и от 45 до 64, причем первая группа интересуется преимущественно культурным туризмом, в то время как во второй преобладает горный туризм, озёрный, агротуризм или эногастрономические[неизвестный термин] маршруты. В целом туризм под условным названием «города искусств» является движущим мотивом для иностранных гостей. С точки зрения географии наиболее популярны центральный и северный районы Италии. По данным на 2012 год, всего лишь 13 % туристов выбрало туристические центры в южной части страны. Здесь, как и следует предполагать, туристы предпочитают пляжный отдых. Преимуществом Юга Италии можно считать также богатую кухню, сравнительно невысокие цены и климат, способствующий долголетию. Различия между пляжным, горным, водным, культурным и другими видами туризма в Италии в определенной мере касаются основной цели путешественников. В силу того, что туристы нового поколения стараются максимально разнообразить своё пребывание в Италии и узнать как можно больше за короткий срок, очень часто недельные (или больше) каникулы в Италии представляют собой насыщенную программу поездок, экскурсий, маршрутов и ночевок в разных городах. Концепция ответственного туризма понемногу меняет психологию путешественника. Италия, несомненно, будет рассчитывать в будущем на приток мобильных самостоятельных туристов. Если это станет частью большой государственной программы, у страны есть все шансы занять более высокое место в направлениях мирового туризма.

Ещё несколько любопытных фактов: в комплексной оценке Италии иностранные туристы ставят на первые места Рим, Милан, Венецию и Флоренцию. Однако, оценки в деталях расходятся — по гостеприимству и безопасности Сардиния стоит на первом месте, по историческим ценностям лидирует Рим, по экологии — Валле-д’Аоста, по предоставлению туристической информации — Трентино. Первые места по богатству и разнообразию местной кухни занимают Абруццо, Калабрия и Кампания.

См. также

Напишите отзыв о статье "Туризм в Италии"

Ссылки

  • [www.italia.it Туризм в Италии — официальный сайт  (итал.)]
  • [www.rivitalia.com/pliazhi_italii Итальянские пляжи по областям и городам  (рус.)]
  • [tourlib.net/statti_tourism/kuskov.htm Роль международного туризма в экономике Италии  (рус.)]

Литература

  • Andrea Jelardi. Storia del viaggio e del turismo in Italia. — Milano: Mursia, 2012. — ISBN 978-8842549277.
  • Berrino Annunziata. Storia del turismo in Italia. — Il Mulino, 2011. — ISBN 9788815146670.
  • Sofia La Francesca. Il turismo in Italia. — Le Monnier università, 2003. — ISBN 9788800860505.

Примечания

  1. Торгово-промышленная палата итальянской провинции Монца и Брианца (L'Ufficio studi della Camera di commercio di Monza e Brianza). Il brand dei paesaggi da cartolina italiani vale più di 20 miliardi di euro. Монца, 17 августа 2011.
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Туризм в Италии

Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.