Туринский царский папирус
Поделись знанием:
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
Туринский царский папирус (Papyrus royal de Turin) — написанный иератическим письмом древнеегипетский папирус длиной 170 см, в настоящее время разделённый на более чем 160 фрагментов, длина некоторых из них менее 1 сантиметра. В Туринском папирусе содержатся списки всех мифических и исторических лиц, царствовавших в Египте с времён древнейших до периода, конец которого не известен (окончание папируса утрачено). В папирусе содержатся списки пятнадцати первых династий; следов последующих династий не найдено. Имена зачастую сгруппированы по правящей династии, c указанием продолжительности царствования каждого царя в годах, месяцах и днях. Также подведены итоги лет царствования каждой династии.
Начинается Туринский папирус династиями богов, из которых первая есть список богов мемфисских, начинающихся с Пта; второй список есть список богов фиванских начинающихся с Амона; а третий список, соответствующий «некуесам» Манефона и начинающийся с Аперу-Анубиса, есть список чтимых животных, которые, впрочем, являются символами известных божественных качеств и атрибутов; в числе их Анубис, Ибис, Апис, Мневис и прочие.
Точное время составления папируса вызывает споры. Вероятно, этот список был копией с древнейшего документа, так как на обороте он помечен именем Рамсеса III (XX династия).
При сличении списков царей Манефона с Туринским папирусом нельзя не видеть, что оба они происходили из одного источника и там даже, где имена царей известных династий разнятся, можно в большей части случаев объяснить это кажущееся несогласие. Большая же часть имён тождественна, хотя у Манефона они имеют греческую форму. Несмотря на то, что папирус сохранился не полностью, документ представляет исключительную ценность для проверки данных династических таблиц Манефона. В отличие от других списков, в Туринском папирусе приведены имена правителей гиксосов и некоторых малоизвестных царьков. Туринский папирус связывает сказания летописцев с египетскими национальными памятниками.
Папирус был приобретён в Луксоре в 1820 году итальянским «охотником за древностями» Бернардино Дроветти, прежде занимавшим пост французского генерального консула в Египте. В 1824 году он продал его Египетскому музею в Турине. При транспортировке в Италию папирус рассыпался на кусочки, первую попытку собрать которые воедино предпринял Жан-Франсуа Шампольон. Скрупулёзная реконструкция содержания на основе анализа направления папирусных волокон была позднее выполнена Густавом Зейфартом. Туринский папирус был издан первоначально Лепсиусом без пометки задней стороны, а потом Вилкинсоном с этим весьма важным добавлением.
В 2009 году было объявлено об обнаружении в запасниках туринского музея нескольких неизвестных ранее фрагментов папируса.[www.lastampa.it/_web/cmstp/tmplrubriche/arte/grubrica.asp?ID_blog=62&ID_articolo=1164&ID_sezione=117&sezione=News]
Содержание
Столбец 2
| Строка и имя фараона |
Иероглифическая транскрипция иератики Нового царства (по А. Х. Гардинеру) |
Варианты транслитерации 1. первоначальная (А. Х. Гардинер) 2. более современная (М. В. Панов) |
Вариант перевода (М. В. Панов) титул + имя + кол-во лет правления | |||||||||
| |
||||||||||||
| 11. Мени (Менес, Аха, Нармер) |
 
|
[nsw] bi.tj mni anx wDA snb ir.n […] [nsw]-bjt mnj o.w.s. jr.n […] |
[Царь В.] и Н. Египта Мени ж.з.н.[сн. 1] провел […] | |||||||||
| 12. Ит[и] или Ит[ети] (Аха, Тети I*) |
 
|
[nsw] bi.tj it[……] [nsw]-bjt jt[…] |
[Царь В.] и Н. Египта Ит[и…] | |||||||||
| 13. [Ити] или [Итети] (Джер) |
|
[nsw bi.tj] […] [nsw-bjt…] […] |
[Царь В. и Н. Египта…] […] | |||||||||
| 14. …… (?) |
 
|
1) […] 10 hrw 28 […] | 10 [+ X][сн. 2], 28 дней […] | |||||||||
| 15. [Ит]-тиу (Уаджи) |
[nsw] bi.tj […] tjwi […] [nsw]-bjt […]tjw […] |
[Царь В.] и Н. Египта […]тиу […] | ||||||||||
| 16. Семти, Кенти (Ден) |
[nsw] bi.tj sm.tj [nsw]-bjt smtj […] |
[Царь В.] и Н. Египта Семти […] | ||||||||||
| 17. Мер-герег-пен (Аджииб) |
[nsw] bi.tj mr-biA-pn […] rnp.t 74 [nsw]-bjt mr-grg-pn […] rnpt 74 |
[Царь В.] и Н. Египта Мер-герег-пен […] 74 года. | ||||||||||
| 18. Семсем (Семерхет) |
[nsw] bi.tj smsm […] [rnp.t] 72 [nsw]-bjt smsm […] 72 |
[Царь В.] и Н. Египта Сем-сем […] 72 (года). | ||||||||||
| 19. [Ке]бху (Каа) |
[nsw] bi.tj [q]bH […] 63 nsw-bjt [q]bH […] Dd 63 |
Царь В. и Н. Египта [Ке]бху […] также 63 (года). | ||||||||||
| |
||||||||||||
| 20. […]-бау [нечер] (Хетепсехемуи) |
nsw bi.tj […] […] bA.w [nTr ] […] 95 nsw-bjt [……]-bAw […] Dd 95 |
Царь В. и Н. Египта […]-бау […] также 95 (лет). | ||||||||||
| 21. [Ка]-кау (Ранеб) |
nsw bi.tj [kA] kA[.w…] […] nsw-bjt [kA]-kAwt […] Dd |
Царь В. и Н. Египта [Ка]-кау […] также | ||||||||||
| 22. [Ба]-ни-нечер (Нинечер) |
[nsw bi.tj bA] nTr […] 95 [nsw-bjt bA]-n-nTr […] Dd 95 |
[Царь В. и Н. Египта Ба]-ни-нечер […] также 95 (лет). | ||||||||||
| 23. [Уадж-н]-ес (Унег-небти) |
[…] 54 [nsw-bjt wAD-n]=s […] 70 |
[Царь В. и Н. Египта Уадж-н]-ес […] 70 (лет). | ||||||||||
| 24. Сенедж[…] (Сенед) |
nsw bi.tj snD [……] 70 nsw-bjt snD [……] 54 |
Царь В. и Н. Египта Сенедж […] 54 года. | ||||||||||
| 25. Аа-ка (Неферкара I) |
nsw bi.tj aA-kA […] nsw-bjt oA-kA […] 70 |
Царь В. и Н. Египта Аа-ка […] 70 (лет). |
Столбец 3
| Строка и имя фараона |
Иероглифическая транскрипция иератики Нового царства (по А. Х. Гардинеру) |
Варианты транслитерации 1. первоначальная (А. Х. Гардинер) 2. более современная (М. В. Панов) |
Вариант перевода титул + имя + кол-во лет правления (М. В. Панов) |
| |
|||
| 1. Нефер-ка-сокар (Неферкасокар) |
[nsw bi].tj nfr kA skr rnp.t 8, ibd 3, hrw […] [nsw]-bjt nfr-kA-skr rnpt-[sp] 8 |
[Царь В.] и Н. Египта Нефер-ка-сокар — 8 лет, 3 | |
| 2. Ху-джефа (Худжефа I) |
nsw bi.tj H(w)-DfA rnp.t 1, ibd 8, hrw 4, (aHa=f m anx) 34 nsw-bjt Hw-DfA rnpt [11] <Abdw> 8 <hrw> 4 Dd 34 |
Царь В. и Н. Египта Ху-джефа — [11] лет, 8 <месяцев>, 4 <дня> также 20/30 (лет). | |
| 3. Бебти (Хасехемуи) |
nsw [bi.tj b]btj [……] rnp.t 27, ibd 2, hrw 1, (aha=f m anx) 40 nsw-bjt bbtj […rnp]t 25 <Abdw> 2 <hrw> 1 Dd 40 […] |
Царь В. и Н. Египта Бебти — 25 [лет], 2 <месяца>, 1 <день> также 40 [+х…] | |
| |
|||
| 4. Неб-ка (Небка I) |
[nsw bi.tj nb kA] […] 19 nsw-bjt nb-kA […] 19 |
Царь В. и Н. Египта Неб-ка […] 19 | |
| 5. Джосер-ит (Джосер) |
[nsw bi.tj …] Dsr-it ir.n=f [m nsj.t] rnp.t 19 ibd 1 aHa=f m anx […] nsw-bjt Dsr-jt jr.n=f […] rnpt-sp 19 Abdw oHow=f m onX […] |
Царь В. и Н. Египта Джосер-ит провел […] 19 лет, месяцев, срок его жизни […] | |
| 6. Джосер-ти (Сехемхет) |
1) nsw bi.tj Dsr-tj rnp.t 6 |
Царь В. и Н. Египта Джосер-Tи, 6 лет […] | |
| 7. [Ху-джеф]а (Худжефа II) |
nsw bi.tj […Hw-DfA] rnp.t 6 nsw-bjt […Df]A rnpt-sp 6 <Abdw> 1 […] |
Царь В. и Н. Египта […-джф]а — 6 лет, 1 <месяц> […] | |
| 8. Ху-[ни] (Хуни) |
[nsw] bi.tj Hwnj […] anx wDA snb rnp.t 24 […] pA qd sSm [nsw]-bjt Hw-[nj] o.w.s. rnpt-sp 4 […] qmA sSm […] |
[Царь В.] и Н. Египта Ху[ни] — 4 года […], строитель-сешем […] | |
| |
|||
| 9. Снофру (Снофру) |
[nsw] bi.tj snfr rnp.t 24 [nsw]-bjt snfr rnpt-sp 24 […] |
[Царь В.] и Н. Египта Снофру - 24 года […] | |
| 10. [Хуфу] (Хуфу) |
[…] rnp.t 23 [nsw-bjt Xw-fw] rnpt-sp 23 […] |
[Царь В. и Н. Египта Ху-фу] 23 года […] | |
Прочие столбцы
| Вторая колонка | ||||
|---|---|---|---|---|
| Ряд | Современное имя | Имя на папирусе | Транскрипция | Место на папирусе |
| 2 | Неферкасокар | Неферкасокар | нфркаскр | <-F35-D28-Z1-O34:V31:D21-Z5-G7-> |
| 3 | Хасехемуи | Бебти | ббти | <-D58-D58-N21-G7-> |
| 4 | Санахт | Небка | нбка | <-V30-D28-Z1-> |
| 5 | Джосер | Джосер..ит | джср..ит | <-D45:D21-M17-.:X1#12-G7-> |
| 6 | Сехемхет | Джосерти | джсрти | <-D45:D21-X1:Z4-G7-> |
| 7 | Хаба | Хутджефа | худжфа | <-O34-I10-S29-> |
| 8 | Хуни | Хуни | хуни | <-V28-Z5-A25-//-G7-> |
| 9 | Снофру | Сенефер | снфр | <-S29-F35-I9:D21-G7-> |
| 10 | Хуфу | — | — | //-// |
| 11 | Джедефра | — | — | <-//-//-G7-> |
| 12 | Хафра | ..ха.. | //х// | <-//-N28-D36-//-G7-> |
| 13 | Бихерис? | — | — | <-//-//-G7-> |
| 14 | Менкаура | — | — | <-//-//-G7-> |
| 15 | Шепсескаф | — | — | <-//-//-G7-> |
| 16 | Неизвестно (Тамфтис?) | — | — | — |
| 17 | Усеркаф | ..каф | //каф | <-//-//-D28:I9-G7-> |
| 18 | Сахура | — | — | — |
| 19 | Неферкара | — | — | — |
| 20 | Шепсескара | — | — | — |
| 21 | Неферефра | — | — | — |
| 22 | Ниусерра | — | — | — |
| 23 | Менкаухор | Менкахор | мнкахр | G5-<-G7-Y5:N35-D28-Z1-G7-> |
| 24 | Джедкара Исеси | Джед | джд | <-R11-R11-> |
| 25 | Унас | Унис | унис | <-E34:N35-M17-S29-> |
| Третья колонка | ||||
| Ряд | Современное имя | Имя на папирусе | Транскрипция | Место на папирусе |
| 1 | Тети | — | — | — |
| 2 | Усеркара | — | — | — |
| 3 | Пепи I | — | — | — |
| 4 | Меренра I | — | — | — |
| 5 | Пепи II | — | — | — |
| 6 | Меренра II | — | — | — |
| 7 | Неизвестно | — | — | — |
| 8 | Нечерикара | Неитикверти | нтикврти | <-N35:X1*Z5-M17-N29-D21:X1*Z4-G7-> |
| 9 | Менкара | Неферка | нфрка | <-F35-D28-Z1-G7-> |
| 10 | Неферкара | Нефер | нфр | <-F35-I9:D21-G7-> |
| 11 | Иби | Иби | иби | <-M17-D58-E8-> |
| 12 | Неизвестно | — | — | — |
| 13 | Неизвестно | — | — | — |
| 18 | Неизвестно | — | — | — |
| 19 | Неизвестно | — | — | — |
| 20 | Неферкара | Неферкара | нфркар | <-N5-F35-D28-Z1-G7#12-> |
| 21 | Хети I | Хети | хти | <-F32:X1-A50-M17-M17-G7-> |
| 22 | Сененх.. | Сененх.. | сннх// | <-S29-M22-M22-N35:N35-A53-.:O4-//> |
| 23 | Неизвестно | — | — | — |
| 24 | Мер.. | Мер.. | mrr// | <-U7:D21-//-> |
| 25 | Шед.. | Шед.. | šd// | <-F30:D46#24-//-> |
| 26 | Х.. | Х.. | ḥ// | <-V28-//-> |
| Четвертая династия | ||||
| Ряд | Современное имя | Имя на папирусе | Транскрипция | Место на папирусе |
| 1 | Неизвестно | — | — | — |
| 2 | Неизвестно | — | — | — |
| 3 | Неизвестно | — | — | — |
| 4 | Неизвестно | — | — | — |
| 5 | Неизвестно | — | — | — |
| 6 | Неизвестно | — | — | — |
| 7 | Неизвестно | — | — | — |
| 8 | Неизвестно | — | — | — |
| 9 | Неизвестно | — | — | — |
| 12 | Ментухотеп I | Вах.. | вах// | <-V28#1234-//-> |
| 13 | Иниотеф I | — | — | — |
| 14 | Иниотеф II | ..н.. | //н// | <-//-N35-//-> |
| 15 | Иниотеф III | — | — | — |
| 16 | Ментухотеп II | Небхепетрe | нбхтпр | <-N5:V30-P8-> |
| 17 | Ментухотеп III | Сеанхкара | снхка// | <-S29#34-S34#34-N35:Aa1-D28#34-> |
| 20 | Аменемхет I | ..пиб.. | //пиб// | <-//-.:Q3-.:F34-.:Z1-G7-> |
| 21 | Сенусерт I | ..кa.. | //kȝ// | <-//-D28-Z1-> |
| 22 | Аменемхет II | — | — | — |
| 23 | Сенусерт II | — | — | — |
| 24 | Сенусерт III | — | — | — |
| 25 | Аменемхет III | — | — | — |
| Шестая колонка | ||||
| Ряд | Coвременное имя | Имя на папирусе | Транскрипция | Место на папирусе |
| 1 | Аменемхет IV | Mаахеруре | махрвр | <-N5-U5:D36-P8-V1-A2-> |
| 5 | Угаф | Хутавире | хвтавир | <-N5-D43:N17:N17#1234-> |
| 6 | Аменемхет V | Sekhemkare | sḫmkȝrˁ | <-N5#123-Y8#1234-D28#1234-Z1-> |
| 7 | Аменемхет | Аменемхет..ре | rˁ//мннхат | N5-Y5:.#34-G17-F4:X1*Z1-G7 |
| 8 | Сехетепибре II | Сехетепибре | схтпибр | N5-S29-R4:X1*Q3-F34 |
| 9 | Иуфни | Иуфени | иуфни | i-Z7-f-n:A1 |
| 10 | Aменемхет VI | Сеанхибре | снхибр | ra-s-anx-ib |
| 11 | Семекара | Семенкара | смнкар | ra-s-mn:n-kA |
| 12 | Сехетепибре III | Сехетепибре | схтпибр | N5-s-R4:t*p-ib-Z1 |
| 13 | Севадикара | Севадикара | свадкар | ra-s-wAD-kA |
| 14 | Неджемибре | Неджемибре | ndmibrˁ | ra-nDm-m-mDAt-ib |
| 15 | Себекхотеп I | Себек..п..ре | sbk//p//rˁ | //-N5-I4-// |
| 16 | Реншенеб | Реншенеб | рн..нбв | r:n-A2-//-n:b-Y1 |
| 17 | Амибре Хор I | Аутибре | аутибр | ra-Aw-Z7:t-Y1:Z2-ib-Z1 |
| 18 | Аменемхет VII | Седжнфкара | сджфа//кар | ra-s-D:f-A-//-kA |
| 19 | Себекхотеп II | Аменемхатсебекхотеп | имнмхатсбхтп | M17-Y5:N35-G17-F4:X1-I4-R4:X1-Q3 |
| 20 | Хенджер | Усер..ре ..джер | уср//р//хндр | N5-F12-//-Z1-N5:N35-M36:D21 |
| 21 | Семенхкара | ..кара | //кар | <-N5-//-D28-G7-> |
| 22 | Интеф IV | ..ре | //ре | //-D28-Z1-G7-W25:N35-X1:I9-G7 |
| 23 | Сет | ..ибре..сет | ..ибр..ст | //-F34-Z1-G7-C7-G7 |
| 24 | Себекхотеп III | Секхем.ре..себекхотеп | схм//р//сбхтп | N5-Y8-//-I5-Htp:t-p |
| 25 | Неферхотеп I | Хамаатренеферхотеп | хматрнфрхтп | N5-N28:D36:Y1-//-F35-R4:X1-Q3 |
| 26 | Сахатор | (Ре)Сахатор | рсахтр | <-N5-O6-X1:O1-G5-G7-G38-Z1-G7-> |
| 27 | Себекхотеп IV | Ханеферре-Себекхотеп | хнфррсбкхтп | <-N5-N28:D36-Y1-F35-I3-R4:X1-Q3-> |
| Седьмая колонка | ||||
| Ряд | Coвременное имя | Имя на папирусе | Транскрипция | Место на папирусе |
| 1 | Себекхотеп V | Хахетепрехотеп | ххтпрхтп | N5-N28:D36*Y1-R4:X1-Q3-G7 |
| 2 | Вахибра Ибиау | Вахибреибиау | вахибрибиау | ra-wAH-H-Y1-ib-Z1-i-a:mw-A24-ib-Z1 |
| 3 | Мернофера Аиб | Мернеферра | мрнфрр | N5-U7:D21-F35 |
| 4 | Себекхотеп VI | Мерхетепре | мрихтпр | N5-U6-R4:X1*Q3 |
| 5 | Санкхенре Севаджиту | Сеанхенресеваджиту | снхнрсвалдту | ra-s-anx-n:x-n-s-wAD-t-Z7 |
| 6 | Неферхотеп II | Мерсекхемре Инед | мрсḫмринд | ra-U7:r-sxm-Z1-i-in:n-d:wr |
| 7 | Хори | Севадждкара Хори | сваджкархри | N5-S29-M13-S28-Z1-G7-G5-M17 |
| 8 | Себекхотеп VII | Меркаура Себек.. | mrkȝwrˁsbk// | N5-U7:D21-Z1-D28-Z1-//-I3-// |
| 9 | Неизвестно | — | — | — |
| 10 | Неизвестно | — | — | — |
| 11 | Неизвестно | — | — | — |
| 12 | Неизвестно | — | — | — |
| 13 | Джеднеферра Дудимос | .. мос | //мсс | //-F31-S29-Z5 |
| 14 | Иби | ..маат..ра Иби | //матриби | <-N5-//-X1-H6->-G7-M17-E8-M17-A1 |
| 15 | Хор | //вебенра Хор | р//вбн хр | <-N5-//-G43-D58-N35:N5->-G7-G5 |
| 16 | Се..кара | Се?..кара | //кар | N5-S29-//-D28-Z1-G7 |
| 17 | Сенебмиу | ..енре | ..енр | N5-//-Y1:N35 |
| 18 | Неизвестно | — | — | — |
| 19 | Неизвестно | — | — | — |
| 20 | Секхаенра | ? | ? | <-//-Y1:.#34-G7-> |
| 21 | Неизвестно | — | — | — |
| 22 | Меркхеперра | Meркхеперра | мрхпрр | N5-U7:D21-L1 |
| 23 | Меркара | Мерка.. | //-U7:.#234-D28-Z1 | |
| Восьмая колонка | ||||
| Ряд | Coвременное имя | Имя на папирусе | Транскрипция | Место на папирусе |
| 1 | Нехеси | Нехеси | нхси | G21-V28-S29-Z4-T14 |
| 2 | Хатура | Хатура | хититр | N5-N28:D36*Y1-U33-Z4 |
| 3 | небфаутра | Небфаура | нбфаур | N5-V30:I9-F40-Z7:X1-Y1:Z2 |
| 4 | Сехабра | Сехабра | схбр | N5-S29-V28-b-W3:N5 |
| 5 | Мерджефара | Mерджефара | мрджфар | N5-U7:D21-G42-G41:G37 |
| 6 | Севаджкара | Севаджкара | сваджкар | N5-S29-M13-D28-Z1 |
| 7 | Небджефарра | Небджфара | нбджфавр | N5-N5:V30-I10:I9-G42-Z7-G41:G37 |
| 8 | Вебенра | Вебенра | вбнр | N5-Z7-D58-N35:N5-G7 |
| 9 | Неизвестно | — | — | — |
| 10 | ..ре | ..ра | р//джфау | N5-//-G41:G37 |
| 11 | ..вебенра | //вбн// | //-D58#3-N35:N5-G7 | |
| 12 | Аутибра | Аутибра | аутибр | N5-F40-Z7:X1-Y1:Z2-F34-Z1 |
| 13 | Херибра | Херибра | хрибр | N5-O4-D21:Y1-F34-Z1 |
| 14 | Ренебсен | Ренебсен | нбснр | N5-V30-S29-N35:Z2 |
| 15 | Неизвестно | — | — | — |
| 16 | Сехепенра | |||
| 17 | Джедхерура | Djedkherure | дждхрур | N5-R11-G7-P8-Z7 |
| 18 | Сеанхибра | Сеанхибра | снхибр | N5-S29-S34-N35:Aa1-F34-Z1 |
| 19 | Канефертемра | (Ka)нефертемра | //нфртмр | N5-F35-X1:U15-//-G7 |
| 20 | Секхем..ра | Секхем..ра | схм//р | N5-S42-G17-// |
| 21 | Какемура | Ka..кемура | ка//кмур | N5-D28-D52:E1-//-I6-Z7:X1-E1 |
| 22 | Неферибра | Нефериб..ра | рнфриб// | N5-F35-F34-// |
| 23 | И..ре | И..ре | и//р | N5-M17-A2-// |
| 24 | Ха..ре | Ха..ре | ха//р// | N5-N28:D36*Y1-// |
| 25 | Aakare | Aakare | акар | N5-O29v-D28-// |
| 26 | Семен..ра | Семен..ра | смн//р// | N5-S29-Y5:N35-// |
| 27 | Джед..ра | Джед..ра | джд//р | <-N5-R11-R11-// |
| Девятая колонка | ||||
| Ряд | Coвременное имя | Имя на папирусе | Транскрипция | Место на папирусе |
| 1 | Неизвестно | — | — | N5-// |
| 2 | Неизвестно | — | — | — |
| 3 | Неизвестно | — | — | — |
| 4 | Неизвестно | — | — | — |
| 5 | Неизвестно | — | — | N5-// |
| 6 | Неизвестно | — | — | N5-// |
| 7 | Сенефер..ра | Сенефер..ра | снфр//р | N5-S29-F35-// |
| 8 | Мен..ре | MМен(иб)..ре | мн//ра// | N5-Y5:N35-ib*Z1#1234 |
| 9 | Джед.. | Джед.. | джд// | R11*R11#34-// |
| 10 | Неизвестно | — | — | — |
| 11 | Неизвестно | — | — | — |
| 12 | Неизвестно | — | — | — |
| 13 | Неизвестно | — | — | — |
| 14 | Иненек | Иненек | иннк// | M17-K1:N35:V31A-// |
| 15 | ІИнеб | Инеб | инб// | M17-A1-V30-// |
| 16 | Ип.. | Ип.. | ип// | M17-A1-Q3-// |
| 17 | Хаб | Хаб | хаб | M17-O4-G1-D58 |
| 18 | Са | Са | са | G39-Z1 |
| 19 | Хепу | Хепу | хпу | Aa5:Q3-Z7-E1 |
| 20 | Шемсу | Шемсу | шмсу | T18-S29-Z7-D54 |
| 21 | Мени | Мени | мни | Y5:N35-M17-// |
| 22 | Верква.. | Верква.. | врка// | G36:D21-N29-A28 |
| 23 | Неизвестно | — | — | — |
| 24 | Неизвестно | — | — | — |
| 25 | ..ка | ..ка | //ка | <-//-A2-D28-Z1-> |
| 26 | ..кa | ..кa | //ка | <-//-D28-Z1-> |
| 27 | Неизвестно | .. | // | <-//-Z1-G7-> |
| 28 | ..рен..хепу | ..рен..хепу.. | хпу// | <-//-D21:N35->-G7-Aa5:Q3-Z7-Y1 |
| 29 | Анати | Aнати | анати | <-//-D28-Z1-G7->-G7-V30:N35-N35:G1-U33-M17-D54 |
| 30 | ..ка.. Бнбехем | ..ка.. Бебехем | //ка//ббхм | <-//-D28-Z1-G7->-G7-D58-D58-N35:Z2-G17-D54 |
| 31 | Неизвестно | .. | // | // |
| Десятая колонка | ||||
| Ряд | Coвременное имя | Имя на папирусе | Транскрипция | Место на папирусе |
| 1 | И.. | И.. | M17-// | |
| 2 | Сет II | Сет | stẖ.. | <-C7-G7-//-> |
| 3 | Суну.. | Суну.. | суну | <-T11-W24-Z7-//-> |
| 4 | Хор.. | Хор.. | хр// | <-G5-G7://-//-> |
| 5 | Неизвестно | — | — | — |
| 6 | Неизвестно | — | — | — |
| 7 | Ниб.. | Ноб.. | нибуму.. | <-D35-M17-D58-E8-N35A#24-/-> |
| 8 | Meр..eн.. | Meр..eн.. | <-U6://-N35://-G7-> | |
| 9 | Пененсетенсепет | Пененсетенсепет | пннсттнспт | Q3:N35:N35-S29-K3:X1*X1-N35-S29-Q3:X1 |
| 10 | Херетебшепесу | Херетебшепесу | <-T28:D21-W3:X1*B1-Z3A-A50-Z3A-//-> | |
| 11 | Хут..хемет | Хут..хемет | <-Aa1:D43-Z7-//-N42:X1-B1-//-> | |
| 12 | Неизвестно | — | — | — |
| 15 | Салитис | — | — | — |
| 16 | Шеши | — | — | — |
| 17 | Якубхер | — | — | — |
| 18 | Хиан | — | — | — |
| 19 | Апопи I | — | — | — |
| 20 | Хамуди | Хамуди | хамду | xA-A-m-Z7-d:y-T14 |
| 23 | Неизвестно | — | — | — |
| 24 | Неизвестно | — | — | — |
| 25 | Зекет.. | Зекет.. | скт// | <-O34:V31:X1*Z5-//-Z1-G7-//-> |
| 26 | Ар.. | Ар.. | <-D36:D21-//-> | |
| 27 | Неизвестно | — | — | — |
| 28 | Неизвестно | — | — | — |
| 29 | ..ниа.. | ..ниа.. | //ниа// | //-G7-N35-M17-G1-// |
| Одиннадцатая колонка | ||||
| Ряд | Современное имя | Имя на папирусе | Транскрипция | Место на папирусе |
| 1 | Секхем..ра | Секхем..re | схм//р | <-N5-S42-Z1-//-> |
| 2 | Секхем..ра | Секхем..re | схм//р | <-N5-S42-Z1-G7-//-> |
| 3 | Секхемре С.. | Секхемре С.. | схм//рс// | <-N5-S42-Z1-G7-S29-//-> |
| 4 | Севадженре | Севадженре .. | сваджнр.. | <-N5-S29-M13-N35:.#234-//-> |
| 5 | Небириаура | Небириаура | нбираутр | #b-<-N5-V30-M17-D21:Z4-F40-Z7-Y1:Z2->#e |
| 6 | Небиретаура | Небиретаура | нбираутр | #b-<-N5-V30-M17-D21:Z4-X1:.-F40-Z7-Y1:Z2->#e |
| 7 | Семенра | Семенра | смнр | #b-<-N5-S29-Y5:N35-U32-Y1:.*Z1->#e |
| 8 | Сеусерре.. | Сеусерре.. | #b-<-N5-S29-F12-S29-D21:D36->#e | |
| 9 | Секхемре Шедвасет | Секхемре Шедвасет | схмршдваст | <-N5-S42-F30:D46-A24-R19-X1:O49-G7-> |
| 10 | Неизвестно | — | — | — |
| 11 | Неизвестно | — | — | — |
| 12 | Неизвестно | — | — | — |
| 13 | Неизвестно | — | — | — |
| 14 | Неизвестно | — | — | — |
| 16 | Усер..ра | Усер..ра | <-N5-F12-D21:.#1234-//-> | |
| 17 | Усер.. | Усер.. | <-F12#3-//-> | |
См. также
Напишите отзыв о статье "Туринский царский папирус"
Примечания
Сноски
Источники
Литература
- Alan Gardiner, editor. Royal Canon of Turin. Griffith Institute, 1959. (Reprint 1988. ISBN 0-900416-48-3)
- К. А. Китчен, Ramesside Inscriptions Т. 2 (KRI II). С. 827-844.
- K.S.B Ryholt, The Political Situation in Egypt during the Second Intermediate Period. Carsten Niebuhr Institute Publications, vol. 20. Copenhagen: Museum Tusculanum Press, 1997. ISBN 87-7289-421-0.
- George Adam Smith, Chaldean Account of Genesis (Whittingham & Wilkins, London, 1872) (Reprint 2005. Adamant Media Corporation, ISBN 1-4021-8590-1) p290 Contains a different translation of the Turin Papyrus in a chart about «dynasty of gods».
- O'MARA, Patrick F., Manetho and the Turin Canon: A Comparison of Regnal Years, GM 158 (1997), 49-61. (tables).
- von BECKERATH, J., Some Remarks on Helck's 'Anmerkungen zum Turiner Königspapyrus', JEA 81 (1995), 225-227.
- HELCK, Wolfgang, Anmerkungen zum Turiner Königspapyrus, SAK 19 (1992), 150-216. (fig.).
- Monumental Art. Egyptian Museum of Turin, Torino, Istituto Bancario San Paolo di Torino, 1989 = Egyptian Civilization, [3]. (25 x 29 cm; 261 p., fig., plans, ill. partly in colour).
- REDFORD, Donald B., Pharaonic King-Lists, Annals and Day-Books. A Contribution to the Study of the Egyptian Sense of History, Mississauga, Benben Publications, 1986 = SSEA Publications, 4. (17 x 24 cm; XXI, 352 p., pl., tables).
- von BECKERATH, Jürgen, Bemerkungen zum Turiner Königspapyrus und zu den Dynastien der ägyptischen Geschichte, SAK 11 (1984), 49-57.
- MALEK, Jaromír, The Original Version of the Royal Canon of Turin, JEA 68 (1982), 93-106 (fig.).
- O'MARA, Patrick F., The Chronology of the Palermo and Turin Canons, La Canada, California, Paulette Publishing Co., [1980] (20.4 x 26.1 cm; VII + 160 p., 9 fig., 23 tables) = Studies in the Structural Archaeology of Ancient Egypt, 2.
- BARTA, Winfried, Chronologie der 12. Dynastie nach den Angaben des Turiner Königspapyrus, SAK 7 (1979), 1-9.
- O'MARA, Patrick F., The Palermo Stone and the Archaic Kings of Egypt, La Canada, Calif., Paulette Publishing Co., [1979] (20.4 x 26.1 cm; XVII + 208 p., 49 fig., 9 tables, 1 diagram) = Studies in the Structural Archaeology of Ancient Egypt, [1].
Ссылки
- [www.hieroglyphica.ru/files/Royal%20canon.pdf «Hieroglyphica»] (рус.). [www.webcitation.org/66WIbVyfN Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
- [www.ancient-egypt.org/history/turin_kinglist/index.html «The Ancient Еgypt Site»] (англ.). [www.webcitation.org/66WIc68nX Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
Отрывок, характеризующий Туринский царский папирус
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
