Туркестанский фронт

Туркестанский фронт Турк.Ф
Эмблема РВС РСФСР, 1918 год (г.).
Годы существования	11 августа 1919 года (г.) - преобразован в июне 1926 года
Страна	РСФСР РСФСР
Входит в	РККА
Численность	около 114 000 человек.
Дислокация	ТуркВО Советской Республики
Участие в	Гражданской войне
Командиры
Известные командиры	См. список.

Туркестанский фронт — оперативно-стратегическое объединение войск РККА во время Гражданской войны и в ходе борьбы с басмачеством. Был образован на территории ТуркВО приказом РВС Туркестанской Республики 23 февраля 1919 года. Как основной фронт РККА образован директивой главкома 11 августа 1919 на территории Самарской, Астраханской, Оренбургской губернией и Уральской области путём переименования с 14 августа 1919 года Южной группы армий из состава Восточного фронта РККА (штаб находился в Самаре).

К 1920 году Туркестанский фронт включал в себя 3 стрелковых и 4 кавалерийских дивизий, частей Оренбургского, Уральского и Актюбинского укреп. районов, а также большого количество мелких отрядов (до 36 тыс. штыков и сабель). Всего Туркестанский фронт насчитывал 114 тысяч человек.

Состав

В состав Туркестанского фронта входили:

• Астраханская группа войск (до 14 октября 1919 года, позже вошла в состав 11-й армии)
• 4-я армия
• 1-я армии
• войска Туркестанской советской республики (с 25 августа 1919 года)

На 31 июля 1922 г.:,

• 1-я Туркестанская стрелковая дивизия

• 1-й Туркестанский стрелковый полк
• 2-й Туркестанский стрелковый полк
• 3-й Туркестанский стрелковый полк

• 2-я Туркестанская стрелковая дивизия

• 4-й Туркестанский стрелковый полк
• 5-й Туркестанский стрелковый полк
• 6-й Туркестанский стрелковый полк

• 3-я Туркестанская стрелковая дивизия

• 7-й Туркестанский стрелковый полк
• 8-й Туркестанский стрелковый полк
• 9-й Туркестанский стрелковый полк

• 4-я Туркестанская стрелковая дивизия

• 10-й Туркестанский стрелковый полк
• 11-й Туркестанский стрелковый полк
• 12-й Туркестанский стрелковый полк

12 октября 1922 г. - июнь 1926 г.:

• 13-й стрелковый корпус

Боевые действия

В мае — июле 1919 года войска Туркестанского фронта разгромили Туркестанскую армию — вооружённое формирование Вооружённых сил Юга России в Закаспийской области.

В 1919 году войска Туркестанского фронта разгромили Южную армию Колчака, прорвали блокаду Туркестана (13 сентября 1919) и соединились с войсками Туркестанской советской республики.

До середины октября 1919 года они вели бои против Уральской казачьей армией генерала Толстова и армией Деникина в районе нижней Волги и реки Урал.

В Уральско-Гурьевской операции 1919—1920 годов войска Туркестанского фронта разбили Уральскую белоказачью армию и алашско-ордынские войска, а вскоре ликвидировали белогвардейские войска в Семиречье.

В результате Бухарской операции 1920 был свергнут режим Бухарского эмира.

Доклад Помощника Начальника штаба Туркестанского фронта Г. С. Горчакова
— О положении на Туркфронте от 6 декабря 1920 г.

В первых числах октября Ферганской группе войск была поставлена задача — очистить от басмачей район восточнее рубежа Наманган — Маргелан — Охна. Для этого части группы заняли горные проходы, позволявшие выход в Кугартскую, Узгенскую и Алайскую долины. Кроме того, были выставлены заслоны по линии Наманган — Маргелан, чтобы закрыть басмачам пути в Кокандский район. Главные силы группы (конница) имели задачу, действуя широким фронтом, отбросить противника с линии Наманган — Фергана на восток на линию Базар-Курган — Андижан — Шаари-хан и затем, опираясь на этот район как на ось, произвести захождение левым флангом по дуге Базар-Курагак — Узгень — Лянгар и ударом на юг прижать противника к горным проходам. Эта операция дала положительные результаты — басмачи, получив ряд коротких, но частых ударов и потеряв значительное число убитыми и ранеными, вынуждены были искать спасения на окраинах долины, в малодоступных ущельях гор.

В конце октября была предпринята вторая операция, которая заключалась в маневрировании широким фронтом 7-й и 8-й стрелковых бригад 3-й стрелковой дивизии и 4-й, 5-й и 6-й бригад 2-й стрелковой дивизии. Маневрирование 7-й и 8-й бригад сводилось к тому, что они походным порядком должны были сосредоточиться: первая — в Кокандском, вторая — в Наманганском районе. Производя такую перегруппировку, части выполняли и боевые задачи по очистке от басмачей своей полосы движения. Одновременно с этим бригады 2-й стрелковой дивизии передвигались широким фронтом: 4-я бригада — из Андижанского в Ошский район, 5-я бригада — из Ферганского в Андижанский и 6-я бригада — из Наманганского в Ферганский район. После этой операции басмачи, понеся также значительные потери, распылились на мелкие шайки и на некоторое время прекратили активные действия.

В ноябре была проведена третья операция, имеющая целью очистить от басмачей полосу местности, прилегающую к железной дороге Андижан — Маргелан — Коканд, и район у излучины, образуемой реками Нарын и Карадарья. Эта операция закончилась в начале декабря со значительными результатами: полное распыление сил противника, чувствительные потери убитыми, ранеными и в материальной части, моральная подавленность и, как следствие её, переход некоторых отрядов на положение мирных жителей (но не навсегда, а временно, в готовности вновь подняться при первом благоприятном случае).

В первых числах декабря началась операция конницы по очистке от противника правобережной полосы р. Сырдарья на участке Пап-Камыш — Курган и района Исфара Ляплик — Исфане — Ура-Тюбе.
Пом. Начальника штаба Турк. фронта Горчаков
06 декабря 1920 год
(РГАСПИ Ф.670. ОП.1. Д.55. Л. 103—111)

— На посту командующего Туркестанским фронтом Г. Я. Сокольникову удалось достигнуть значительного успеха в решении одной из главных задач внутренней политики — борьбы с басмачеством, о чём свидетельствуют цифры, приведённые в докладе помощника начальника штаба фронта Горчакова о положении на Туркфронте от 6 декабря 1920 г.

Таблица 1

Нападения басмачей за осень 1920 г.

месяц	железные дороги	хлопкозаводы
сентябрь	17	15
октябрь	5	2
ноябрь	0	1

Таблица 2

Потери басмачей за осень 1920 г.

месяц	убитые	пленные	оружие	патроны	лошади
сентябрь	9	45	45	329	90
октябрь	17	61	61	517	160
ноябрь	45	180	180	785	172

(РГАСПИ Ф.670. ОП.1. Д.55. Л. 103—111)

В 1921—1926 годах войска Туркестанского фронта боролись с басмачеством в Ферганской долине, Восточной Бухаре и Хиве.

12 октября 1922 г. командующий войсками Туркестанского фронта издал приказ № 345 о формировании 13-го стрелкового корпуса из частей, расположенных на территории Бухарской народной республики и Самаркандской области. Управление находилось в г. Новая Бухара. Корпусом руководил Реввоенсовет.

После подавления движения басмачей, в июне 1926 года Туркестанский фронт был преобразован в Среднеазиатский военный округ.

Командный состав

Командующие:

• И. П. Белов (апрель 1919 — август 1919 г.) — командовал Туркестанским фронтом ТАССР.
• М. В. Фрунзе (15 августа 1919 — 10 сентября 1920 г.)
• Г. Я. Сокольников (10 сентября 1920 — 8 марта 1921 г.)
• В. С. Лазаревич (8 марта 1921 — 11 февраля 1922 г.)
• В. И. Шорин (11 февраля — 18 октября 1922 г.)
• А. И. Корк (18 октября 1922 — 12 августа 1923 г.)
• С. А. Пугачёв (12 августа 1923 — 30 апреля 1924 г.)
• М. К. Левандовский (30 апреля 1924 — 2 декабря 1925 г.)
• К. А. Авксентьевский (2 декабря 1925 — 4 июня 1926 г.)

Некоторые члены РВС

• П. И. Баранов (15 августа — 16 октября 1919 г.)
• К. А. Авксентьевский (15—22 августа 1919 г.)
• Ш. 3. Элиава (15 августа 1919 — 23 сентября 1920 г.)
• В. В. Куйбышев (14 января 1919 — 20 сентября 1920 г.)
• Я. Э. Рудзутак (25 августа 1922 — 1 февраля 1923 г.)
• Р. И. Берзин (15 декабря 1923 — 14 сентября 1924 г.)
• А. И. Тодорский (3 января — 18 мая 1924 г.)
• H. H. Кузьмин (5 декабря 1925 — 4 июня 1926 г.)

и др.

Начальники штаба

• А. А. Балтийский (15—23 августа 1919 г. и 2 октября 1919 г. — 18 марта 1920 г.)
• Ф. Ф. Новицкий (ВрИД, 23 августа — 2 октября 1919 г.)
• А. К. Андерс (18 марта — 29 апреля 1920 г.)
• П. В. Благовещенский (ВрИД, 29 апреля — 24 сентября 1920 г.)
• Ф. П. Шафалович (24 сентября 1920 — 16 декабря 1922 г.)
• А. А. Герарди (ВрИД, 16 декабря 1922 — 17 февраля 1923 г.)
• А. В. Кирпичников (17 февраля — 15 октября 1923 г.)
• А. Д. Шуваев (15 октября 1923 — 25 апреля 1924 г.)
• Н. И. Камков (25 апреля — 28 июня 1924 г.)
• Б. Н. Кондратьев (28 июня 1924 — 4 июня 1926 г.)

1-й помощник начальника штаба

• Г. С. Горчаков (с октября 1920 — 20 октября 1921 г.)
• А. А. Герарди ( с 20 октября 1921 — хх. хх. хххх.)

Литература

• Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1983.
• Директивы Главного командования Красной Армии (1917—1920). Сборник документов. — М., 1969.
• Директивы командования фронтов Красной Армии (1917—1922 гг.). Сборник документов. Т. 2—4. — М., 1972—78.
• М. В. Фрунзе на фронтах гражданской войны. Сборник документов. — М., 1941.
• Иноятов X. Ш. Победа Советской власти в Туркестане. — М., 1978.
• Коллектив авторов. Краснознамённый Туркестанский / Под общ. ред. генерала армии Н. И. Попова. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Воениздат, 1988. — 414 с. — 35 тыс, экз. — ISBN 5-203-00036-0.
• Горлов В. О некоторых вопросах военного искусства в боевых действиях Туркестанского фронта [август — октябрь 1919 г.]. — «Военно-исторический журнал», 1977, № 4.
• Туркестанский фронт // Гражданская война и военная интервенция в СССР: энциклопедия / Гл. ред. С. С. Хромов; Ред. кол.: Н. Н. Азовцев, Е. Г. Гимпельсон, П. А. Голуб и др.. — М.: Советская энциклопедия, 1983. — С. 604—605. — 150 000 экз.
• Военный энциклопедический словарь. М., Военное издательство, 1984.С.757-Туркестанский фронт.
• Центральный государственный архив Советской Армии. Ф.895; 672 д.; 1922 - 1926 гг. – 13-й ск.
• Степанов А. Эмблемы и шифровки РККА 1922–1924. Часть I. Цейхгауз. №4 (32), 2009.

Ссылки

• guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=121&sid=91911 Сайт «Архивы России». Центральный государственный архив Советской Армии. Раздел VIII. Управления и штабы стрелковых соединений и частей. Управления стрелковых корпусов.
• www.rkka.ru/handbook/personal/repress/komkor.htm Сайт РККА. Энциклопедия. Репрессии в Красной армии. Комкор. П. 57. Тодорский Александр Иванович.
• Сайт SIBERIA. siberia-miniatures.ru/forum/showthread.php?fid=29&tid=158 Studio "Siberia" forum » The interwar period (1918-1939) / Межвоенный период (1918-1939) » Thread: Эмблемы и шифровки РККА. 1922-1924—Page 1.

Отрывок, характеризующий Туркестанский фронт

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.