Туркменский театр оперы и балета
| Туркменский театр оперы и балета | |
| Основан | |
|---|---|
| Награды |
|
| Здание театра | |
| Местоположение |
Ашхабад, ул. Гёроглы, 65 |
Туркменский театр оперы и балета — государственный театр оперы и балета в Ашхабаде, основан в 1941 году. Носил имя туркменского поэта и философа — Махтумкули. В 2001 году был ликвидирован по инициативе Президента Туркменистана Сапармурата Ниязова[1], вместо него был создан Национальный музыкально-драматический театр имени Махтумкули.
История
Туркменский театр оперы и балета был открыт в 1941 в Ашхабаде. Был создан на базе оперной студии с вокальным и балетным отделениями основанной в 1937 году. В 1941 году была поставлена первая национальная опера «Судьба бахши» композитор Георгий Ноевич Кахиани, либретто Тамары Валериановны фон Адеркас. С 1956 назван именем Махтумкули. Активное участие в развитии театра принимали известные туркменские композиторы Вели Мухатов, Ашир Кулиев, Дангатар Овезов.
В 1955 году театр был награждён орденом Трудового Красного Знамени.
В 1960 — начале 1970-х годов основное внимание театр уделял национальному репертуару. Наряду со старшим поколением над музыкально-сценическими произведениями активно работали молодые туркменские композиторы. На сцене театра шли национальные оперы — «Махтумкули» (1962) Юлия Мейтуса , «Сона» (1964) и «Тревожная ночь» (1969) Агаджикова, «Пламенные сердца» Нурыева (1974). Балеты — «Чудесный лекарь» Равича и Н. Мухатова (1960), «Гибель Суховея» (1967) Нурымова, «Счастье» К. Кулиева (1970), «Фирюза» Агаджикова (1974), «Сердце, найденное в песках» Ашира Кулиева (1975). Событием в музыкальной жизни Туркменской ССР стала постановка оперы Вели Мухатова «Конец кровавого водораздела» (1967).
В 2001 году Сапармурат Туркменбаши упразднил балет, а также оперу. «Я не понимаю балет, — заметил он. — Зачем он мне? …Нельзя привить туркменам любовь к балету, если у них в крови его нет».[2] Вместо Туркменского театра оперы и балета был создан Национальный музыкально-драматический театр имени Махтумкули.[1]
Напишите отзыв о статье "Туркменский театр оперы и балета"
Примечания
Отрывок, характеризующий Туркменский театр оперы и балета
– Ну, и я так.– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
