Туров

Город Туров белор. Тураў Флаг Герб Страна БелоруссияБелоруссия Область ГомельскаяГомельская область Район Житковичский Координаты 52°04′09″ с. ш. 27°44′10″ в. д.52.06917° с. ш. 27.73611° в. д. / 52.06917; 27.73611    Председатель горсовета Сергей Александрович Скоропатский Первое упоминание 980 год Город с 2004 Площадь 5,460290 км² Население ▲2795 человек (2016) Плотность 512 чел./км² Названия жителей ту́ровец, ту́ровцы; туровля́нин, туровля́нка, туровля́не Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +375 2353 Почтовые индексы 247980 Автомобильный код 3

Ту́ров (белор. Тураў) — город в Житковичском районе Гомельской области, один из древнейших городов Белоруссии и столица Туровского княжества в XII—XIII вв. Располагается на Полесье на реке Припять в 25 км к юго-западу от города и железнодорожной станции Житковичи, 258 км от города Гомель. Автодорогами соединён с Давид-Городком, Житковичами, Лельчицами. Ближайшие города: Житковичи — 25 км, Микашевичи — 69 км, Лельчицы — 57 км, Столин — 81 км.

История

Основание

Туров — политический, экономический и культурный центр дреговичей. Впервые город упомянут в 980 году в «Повести временных лет»: «бе бо Рогволод перешел из заморья имяше волость свою Полотьске, а Тур Турове, от него же Туровици прозвашаяся».

Город был основан на месте слияния рек Язды и Струмени, притоков Припяти, которая, в свою очередь, впадает в Днепр, ведущий к Чёрному морю. Такое географическое положение способствовало развитию города, так как через него проходил один из вариантов торгового пути «из варяг в греки».

В 1005 году князь Святополк в Турове основал храм по латинскому обряду. После брака Святополка на дочери польского князя Болеслава Храброго в Турове появился латинский епископ Райнберн, который во время пребывания в Турове носил епископский сан. При нём в Турове возникло епископство западного обряда.

В XI веке город стал одним из центров христианства. Тогда же здесь было создано так называемое Туровское евангелие — самая древняя книга, созданная на территории Белоруссии.

Туровское княжество

По пришествии в недалеко расположенный Киев династии Рюриковичей Туров стал управляться местной ветвью князей из этого рода (Турово-Пинское княжество). В этот период Туров являлся важным торговым центром Древнерусского государства (в основном из-за упомянутого торгового пути). В 1158 году Туров и Пинск были осаждены князьями во главе с киевским, осада продолжалась 10 недель (самая продолжительная в Древней Руси). В 1180-е годы из Туровского княжества выделилось самостоятельное Пинское княжество.

Благодаря стратегическому расположению, в Турове процветали всевозможные промыслы. Также город известен как родина древнерусского теолога и философа Кирилла Туровского (1130—1182), также в Турове жили святые Мартин и Лаврентий Туровские. В XII веке в Туровском княжестве действовало 2 монастыря и 85 церквей.

Около 1230 года в Турове землетрясением было разрушено городище, выявленное только в 1961 году.

В конце 1246 года состоялась битва с монголо-татарским войском на юге Беларуси, в том числе и в Турове. Во второй половине XIII века были сооружены каменные башни-столпы в Каменце, Бресте, Турове, Гродно и Новогрудке.

В составе ВКЛ

В 1320—1330 годы Турово-Пинские земли вошли в состав Великого княжества Литовского. В конце XV века Туров — частное владение Михаила Глинского. В 1502 году разрушен татарами. После того, как Глинский был низложен и бежал в Московское княжество в 1508 году, город был конфискован и передан во владение князю Константину Острожскому, который занялась его восстановлением. Однако город был повторно разрушен татарами в 1521 году. Острожские управляли городом более века, пока он не был отдан в качестве выкупа за принцессу Сапегу. В 1648 году казацкие отряды под общим руководством Богдана Хмельницкого захватили Туров, после его освобождения правительственными войсками город был вновь захвачен в 1649 году при поддержке местных жителей.

В период постоянных войн с Московским княжеством, город несколько раз был разрушен, после чего так и не был полностью восстановлен. В 1667 году в Турове насчитывалось всего 111 домовладений, тогда как в 1648 году их было 401.

В Российской империи

После Второго раздела Речи Посполитой в 1793 Туров вошёл в состав Минской губернии России и оставался провинциальным городом на протяжении почти всего XIX века. «В историческом отношении древнейшим и замечательнейшим поселением надобно считать Туров, ныне незначительное, бедное местечко на правой стороне Припяти… В настоящее время Туров, кроме воспоминаний о минувшем величии, о значении его в историческом отношении, ничем особенным не замечателен». Так писал Адам Киркор в третьем томе «Живописной России», изданном в 1882 году.

Тем не менее, когда-то в Турове были деревянные тротуары, а в центральном парке играл духовой оркестр. Имелся свой аэродром, летали «кукурузники», действовал водный путь, по Припяти плавали теплоходы, можно было из Турова доплыть до Киева.

Евреи в Турове

Еврейская община в Турове образовалась в XVI столетии. В XIX веке Туров входил в «черту оседлости». В 1897 году евреи насчитывали в Турове уже 2252 чел. из 4290 всех жителей или 52,3 % от всего населения города.

В 1852 году в Турове существовали два еврейских молитвенных дома и одна молитвенная школа, которые фактически являлись синагогами и были официально зарегистрированы в канцелярии минского губернатора. Синагоги (молитвенные дома) мирно сосуществовали с пятью православными храмами — Петропавловской, Преображенской, Свято-Кирилловской, Ильинской и кладбищенской — Всех Святых. Настоятелем первых двух служил священник Александр Гузаревич, а последних трех храмов — Антоний Вечерко

Уже в конце XIX — нач. XX веков началась массовая эмиграция еврейского населения Белорусии в США:

«В 1905—1914 гг. свыше 800 чел., эмигрировавших в Соединенные Штаты Америки через пропускной пункт на острове Эллис в Нью-Йорке (Ellis Island), были отмечены с фамилией близкой к слову „Туров“, большинство из которых прибыло из Белоруссии. Уроженцами Турова были предки журналиста Ицхака Турова (1855—1929 гг.), родившегося в Слуцке, педагога и литератора, доктора философии Нисана Турова (1887—1953 гг.) из Несвижа, конструктора путевых машин, доктора технических наук Ильи Туровского (1912 г.р.) из д. Воронцово Херсонской губернии, военачальника Семена Туровского (1895—1937 гг.) из Харькова, театроведа, сценариста и доктора искусствоведения Майи Туровской (1924 г.р.), члена-корреспондента Российской Академии Наук Евгения Турова (1924 г.р.) из Москвы и др.»

В период Великой Отечественной войны из-за Холокоста, большая часть еврейского населения Белоруссии, в том числе и Турова была уничтожена.

XX век

В 1940 году Туров являлся районным центром в составе Полесской области. Летом 1941 года город был захвачен, а уже в октябре начала свою деятельность Туровская антифашистская организация. Город был освобожден 5 июля 1944 года. В 1962 году Туровский район, существовавший до того, был упразднен, Туров из города был переименован в поселок и вошёл в состав Житковичского района.

Наши дни

10 августа 2004 года решением Совета Министров Республики Беларусь городскому посёлку Туров присвоен статус города.

В 2004 году городской поселок Туров преобразован в город районного подчинения. Город Туров входит в состав Житковичского района Гомельской области. Флаг Утвержден Решением № 42 Туровского поселкового Совета депутатов 27 сентября 2001 года. «Прямоугольное полотнище с соотношением ширины и длины как 1:2, состоит из трех горизонтальных полос: синей — в 6/9 ширины, белой — в 1/9, и красной — в 2/9». Материалы сообщений А. Н. Басова, а также книги С. Я. Рассадина и А. М. Михальчанки «Гербы и флаги городов и районов Беларуси», Минск, 2005 предоставлены В.Марковым (г. Санкт-Петербург)

В том же 2004 году в Турове проходили Дни славянской письменности и печати. Есть 2 промышленных предприятия — консервный завод, выпускающий консервированные овощи и соки, и молочный комбинат.

В 2008 году построена новая гостиница, создается туристская инфраструктура. По состоянию на 1 января 2016 года в Турове проживало 2795. человек.

Название

Название города обычно связывают с именем легендарного князя Тура. Однако, возможно, что Туров — это не патронимическое название, а «водный» топоним, в основе которого распространённый в гидронимии бассейнов Припяти, Западной Двины и других рек корень тур (Тур, Турья, Турское, Тремля, Туровля, Туросса, Турицкое и др.). Корень тур объясняется с помощью манс. тур «озеро».

Население

<timeline> ImageSize = width:630 height:300 PlotArea = left:50 right:20 top:25 bottom:30 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = late Colors =

 id:linegrey2 value:gray(0.9)
 id:linegrey value:gray(0.7)
 id:cobar value:rgb(0.0,0.7,0.8)
 id:cobar2 value:rgb(0.6,0.9,0.6)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:7000 ScaleMajor = unit:year increment:500 start:0 gridcolor:linegrey ScaleMinor = unit:year increment:100 start:0 gridcolor:linegrey2 PlotData =

 color:cobar width:19 align:left
 bar:1200 from:0 till:6000
 bar:1649 from:0 till:3000
 bar:1886 from:0 till:1183
 bar:1909 from:0 till:6435
 bar:1923 from:0 till:6217
 bar:1924 from:0 till:5264
 bar:1926 from:0 till:5393
 bar:1933 from:0 till:4500
 bar:1939 from:0 till:5439
 bar:2000 from:0 till:3500
 bar:2003 from:0 till:3200
 bar:2006 from:0 till:3100
 bar:2008 from:0 till:3100
 bar:2015 from:0 till:2771
 bar:2016 from:0 till:2795

PlotData=

 textcolor:black fontsize:S
 bar:1200 at: 6000 text: 6000 shift:(-11,5) 
 bar:1649 at: 3000 text: 3000 shift:(-14,5)
 bar:1886 at: 1183 text: 1183 shift:(-14,5)
 bar:1909 at: 6435 text: 6435 shift:(-14,5)
 bar:1923 at: 6217 text: 6217 shift:(-14,5)
 bar:1924 at: 5264 text: 5264 shift:(-14,5)
 bar:1926 at: 5393 text: 5393 shift:(-14,5)
 bar:1933 at: 4500 text: 4500 shift:(-14,5)
 bar:1939 at: 5439 text: 5439 shift:(-14,5)
 bar:2000 at: 3500 text: 3500 shift:(-14,5)
 bar:2003 at: 3200 text: 3200 shift:(-14,5)
 bar:2006 at: 3100 text: 3100 shift:(-14,5)
 bar:2008 at: 3100 text: 3100 shift:(-14,5)
 bar:2015 at: 2771 text: 2771 shift:(-14,5)
 bar:2016 at: 2795 text: 2795 shift:(-14,5)

</timeline>

Достопримечательности

• В старой части кладбища в последние годы XX века появился каменный крест, с выщербленной поверхностью, имеющий неострые концы. Некоторые считают, что этот крест «растет» прямо из-под земли.
• Фундамент построенной в 1170-е годы церкви. Самое крупное монументальное сооружение на территории западных земель древней Руси. Имеет длину 29,3 м, ширину 17,9 м. Храм был разрушен землетрясением 3 мая 1230 года. Руины обнаружены в 1961 году.
• Кирилл Туровский. В 1994 году в Турове ему установлен семиметровый памятник (авторы — скульптор М. Иньков, архитектор — Н. Лукьянчик).
• Церковь Всех Святых, построенная в 1810 году. Достопримечательностью этой церкви являются два двухметровых каменных креста, которые, по преданию, приплыли (против течения) в Туров из Киева.
• Храм протестантский, построенный после 1990 года.
• В окрестностях Турова находится уникальный природный объект — Туровский луг, который весной представляет собой систему окруженных паводком островов.

Известные уроженцы и жители

• Михаил Львович Глинский — представитель династии Глинских, князь, военачальник на службе у Великого княжества Литовского и Московского государства.
• Кирилл Туровский — церковный деятель и писатель Древней Руси, епископ Туровский. Канонизирован РПЦ как святитель.
• Константин Острожский — князь, киевский воевода, покровитель православия.
• Наум Перкин — белорусский литературовед и литературный критик. Доктор филологических наук, профессор.
• Александр Шифман — российский литературовед.

Ссылки

• [www.radzima.org/ru/gorod/turov.html Город Туров на Radzima.org]
• [www.goldring.gomel-region.by/turov/ Туров]
• [press.promedia.by/press.article.php?articleID=379984 Туровский крест]
• [www.youtube.com/watch?v=wGGL5UGxmrs Видео о кресте]
• [vseogomele.net/other/linkcity/tyrov/gerb.shtml Геральдика городского посёлка Туров]

Отрывок, характеризующий Туров

– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.