Турский, Митрофан Кузьмич

Митрофан Кузьмич Турский
Дата рождения:	1840(1840)
Место рождения:	Нарва, Санкт-Петербургская губерния
Дата смерти:	1899(1899)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	лесоводство
Место работы:	Петровская сельскохозяйственная академия
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Петербургский университет
Известные ученики:	М. А. Цветков

Митрофан Кузьмич Турский (1840 — 1899) — русский лесовод, профессор.

Биография

Родился в Нарве в семье священника. Среднее образование получил в Санкт-Петербургской духовной семинарии; затем окончил Петербургский университет. Затем в Лесном институте и Лисинском учебном лесничестве прошёл специальный одногодичный курс лесоводства и в декабре 1863 года, после сдачи экзаменов, был произведен в чин поручика Корпуса лесничих и назначен в леса Пермской губернии — работал таксатором и лесным ревизором. В 1867—1869 годах работал лесничим в Нижегородской губернии.

В 1869 году был назначен преподавателем лесных наук в Лисинском егерском училище. В 1871 году были опубликованы составленные Турским «Таблицы для таксации леса», выдержавшие в дальнейшем 8 изданий. За эти таблицы в 1873 году ему была присуждена премия Министерства государственных имуществ. В этот период им велись метеорологические наблюдения, сводки по которым публиковались в «Лесном журнале» в 1872—1875 годах; одновременно он активно участвовал в работе Лесного общества.

В январе 1876 года он был назначен экстраординарным профессором по кафедре лесоводства Петровской сельскохозяйственной академии. Летом этого же года он ознакомился с ведением лесного хозяйства в Германии. В результате поездки М. К. Турский пришёл к выводу, что слепое подражание деятельности западноевропейских лесничих может привести к неожиданным неудачам, что необходимы собственные приёмы лесного хозяйства.

Расцвет научной, преподавательской деятельности и вся дальнейшая его жизнь тесно связаны с Петровской академией (с 1889 года — Сельскохозяйственный институт). Здесь он создал классические работы по лесному хозяйству, явившиеся результатом большой серии опытов в Лесной опытной даче академии.

По многим теоретическим и экспериментальным направлениям М. К. Турский был первопроходцем, опередившим западных лесоводов. Так, в 1912 году, Г. Ф. Морозов отмечал:

Европа справедливо гордится теперь вероятно уже 15-летними опытами Cieslar’a относительно влияния происхождения семян на рост и другие особенности насаждений. Опыты нашего Митрофана Кузьмича гораздо старше — им теперь уже 25–30 лет, т. е. поставлены они были тогда, когда в Германии никто или почти никто, по крайней мере в лесоводственных кругах, не думал об экспериментальном разрешении подобных вопросов

М. К. Турский при обучении студентов не ограничивался Лесной опытной дачей Петровской академии; им были организованы летние практики студентов в Велико-Анадоле (1883) и Никольской лесной даче на северо-востоке Московской губернии (1884), а также в Погонно-Лосиноостровском лесничестве под Москвой.

Он пропагандировал достижения степного лесоразведения, доказывал перспективность лесопольного хозяйства, а в выборочной форме рубок видел идеал, к которому должно стремиться высокоствольное хозяйство.

В 1891 году вышел в свет энциклопедический курс М. К. Турского «Лесоводство», который к настоящему времени выдержал уже 10 изданий.

Кроме статей в «Лесном журнале» и «Сельском хозяйстве и лесоводстве», им были опубликованы: «Беловежская пуща» (М., 1893); «Определитель древесины, ветвей и семян» (М., 1885; 2-е изд., М., 1893); «О лесопольном хозяйстве» (М., 1882); «О древесных саженцах и их возращении» (М., 1884); «Как выучиться разводить деревья» (М., 1892); «Лесоводственные орудия и инструменты» (М., 1893); «Сбор древесных семян» (М., 1893); «К вопросам о необходимости выборочной рубки» (2 изд.); «Сборник статей по лесоразведению» (М., 1894, 2 изд.); «Разведение лесных деревьев» (М., 1884, 7 изд.); «Лесная дача Петровской академии» (1882, 1887, 1893) и др.

В связи с засухой 1891 года и неурожаями М. К. Турский и В. Р. Вильямс принимали участие в экспедициях под руководством В. В. Докучаева на юг России.

С 1894 года М. К. Турский в качестве руководителя лесоводственного отдела Особой экспедиции по исследованию истоков главнейших рек Европейской России, созданной Лесным департаментом, проделал огромный объём полевых работ в районах истоков Волги, Днепра и Оки.; эта деятельность продолжалась вплоть до смерти учёного. Результаты и материалы этого труда были опубликованы в нескольких томах, ставших ныне библиографической редкостью. В них подчеркивалась важность сохранения болот и лесов у истоков великих рек России, при этом была показана необходимость исследований влияния леса на гидрологический режим, неотложность мер, направленных на облесительные работы верховьев Оки и Дона с целью увеличения дебита воды в речных источниках, а также отмечено, что в верховьях Днепра леса должны сохраняться исключительно государственными.

Награды

М. К. Турский был награждён шестью орденами Российской империи.

Память

29 июля 1912 года (по старому стилю) в Москве (Тимирязевская улица, возле дома № 58) был открыт памятник М. К. Турскому. Памятник был выполнен одним из выпускников П. В. Дзюбановым.

Уважение и признательность заслужили ученики М. К. Турского: Г. Н. Высоцкий, А. П. Молчанов, В. А. Тихонов, Л. И. Яшнов, Н. С. Нестеров, Э. Э. Керн, Г. М. Турский, Б. И. Гузовский.

Литература

• Турский, Митрофан Кузьмич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Мерзленко М. Д. [www.wwf.ru/data/publ_period/forest_mag23/08.pdf Биография]
• Отечественные лесоводы. — М.-Л.: Гослесбумиздат, 1953.
• Редько Г. И., Редько Н. Г. История лесного хозяйства России. — М.: Изд. Московского государственного университета леса, 2002.

Ссылки

• [www.lesnyk.ru/vek19_11.html Турский Митрофан Кузьмич (1840—1899)]
• [www.timacad.ru/faculty/chem/les/index.php Кафедра лесоводства] РГАУ-МСХА

Отрывок, характеризующий Турский, Митрофан Кузьмич

– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.