Турчинский, Адам Петрович

Адам Петрович Турчинский
Дата рождения	15 августа 1897(1897-08-15)
Место рождения	сл. Красненская, Новохопёрский уезд, Воронежская губерния, Российская империя
Дата смерти	29 января 1979(1979-01-29) (81 год)
Место смерти	Симферополь, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1916—1917 1918—1955
Звание
Командовал	2-я гвардейская Краснознаменная Таманская ордена Суворова 2-й степени стрелковая дивизия
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Борьба с басмачеством, Великая Отечественная война
Награды и премии

Адам Петрович Турчинский (15 августа 1897, слобода Красненская, Воронежская губерния — 29 января 1979, Симферополь) — герой боёв за Крым во время Гражданской и Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.

Биография

Выходец из польской семьи. Военную карьеру А. П. Турчинский начал рядовым в Первую мировую войну в 1916 году в 59-й кавалерийской дивизии. Участвовал в Брусиловском прорыве и, по непроверенным данным, получил один из низших военных чинов российской армии.

С декабря 1917 по февраль 1918 года был рядовым в Красной гвардии, воевал с отрядами Сиверса против формирований атамана Краснова. В феврале 1918 года вступил в Красную армию. В 1920 был назначен командиром эскадрона 33-го Северо-Донецкого полка 6-й кавалерийской дивизии 1-й конной армии, в составе которой штурмовал Каховку и Перекоп, воевал с войсками Врангеля.

Был близко знаком с С. М. Буденным, Л. З. Мехлисом и О. И. Городовиковым. В 1921 году назначен командиром дивизиона, а в 1922 году — командиром этого же полка. В 1924 году был назначен командиром 63-го кавалерийской полка 2-й кавалерийской дивизии и в этой должности участвовал в боях по ликвидации басмачества на территории Узбекистана. В 1926 году был зачислен слушателем курсов Востоковедения РККА в Ташкенте. В качестве командира 82-го кавалерийского полка 8-й отдельной Туркестанской кавалерийской бригады участвовал в боях по ликвидации басмачества на территории Туркмении. За боевые отличия в борьбе с басмачами был награждён орденами Красного Знамени и Трудового Красного Знамени Туркменской ССР.

С 1933 по 1936 годы был слушателем военной академии имени М. В. Фрунзе (среди прочего, овладел английским языком, а также такими редкими среди командования Красной армии языками, как фарси и пушту). Изначально командование прочило его на дипломатическую службу.

В 1940 году А. П. Турчинский был назначен командиром 20-й горнострелковой Краснознамённой дивизии, которая вскоре после начала Великой Отечественной войны была направлена на территорию Ирана. В 1942 году дивизия была направлена на Кавказ. В 1943 году был назначен командиром 395-й стрелковой дивизии и в её составе принимал участие в боях на Северном Кавказе. В этом же году был переведён командиром 2-й гвардейской стрелковой дивизии в составе 18-й армии. В ночь на 3 ноября 1943 года дивизия под непосредственным командованием А. П. Турчинского одной из первых высадилась под Керчью в районе сёл Маяк-Опасное. За удачное завершение данной операции А. П. Турчинскому было присвоено звание Героя Советского Союза. Благодарное население Керчи подарило Турчинскому массивный серебряный кубок с именной гравировкой. С 1944 года и до конца войны А. П. Турчинский командовал 55-й гвардейской стрелковой Иркутской дивизией. Войну закончил в Берлине.

За время войны Турчинский был девять раз упомянут в благодарственных в приказах Верховного Главнокомандующего.

После войны, в 1956 году, по состоянию здоровья уволился в запас. С 1963 года и до конца жизни (29 января 1979 года) проживал с семьей в городе Симферополь на улице Киевской. Похоронен на кладбище «Абдал» в Симферополе, Крым.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза № 3058 (16.05.1944);
• три ордена Ленина (16.05.1944, 21.02.1945, 28.10.1967);
• четыре ордена Красного Знамени (1933, 13.12.1942, 03.11.1944, 1948);
• два ордена Суворова II степени (25.10.1943, 25.05.1945);
• орден Кутузова II степени (23.07.1944);
• орден Богдана Хмельницкого II степени (29.06.1945);
• орден Трудового Красного Знамени Туркменской ССР (1931);

• медали в том числе:
• «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (1938);
• «За оборону Кавказа» (1944);
• «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945);
• «За взятие Кёнигсберга» (1945);
• «За взятие Берлина» (1945);
• «Ветеран Вооружённых Сил СССР» (1976).

Память

Личные вещи, ордена и фотографии А. П. Турчинского находятся во многих музеях бывшего СССР, в частности, в Центральном музее вооружённых сил СССР, музее боевой славы в посёлке Красная Поляна (город Сочи), Крымском краеведческом музее, Украинском государственном музее истории Великой Отечественной войны. Его именем названы улицы в городе Керчь и посёлке Красная поляна.

Литература

• Фомин М. С. Воспоминания (серия интервью с М. С. Фоминым, взятых А. Самылкиным; неопубликовано).
• Турчинский А. П. В боях за Крым // Записки ветерана. — 1959. — № 2. — С. 7-13.
• Червяков В. Имени героя // Черноморская здравница. — 1969, 3 октября. — С. 3.
• Казарян А. Сквозь огонь трех войн // Крымская правда. — 1977, 14 августа. — С. 4.
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2. — С. 612.
• Герои боёв за Крым. — Симферополь: Таврия, 1972. — С. 250—251.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8544 Турчинский, Адам Петрович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.podvignaroda.ru/filter/filterimage?path=VS/001/033-0793756-0048/00000371.jpg&id=150033197&id1=c8881d8dfcfcc212e004c54420f0fa4e Наградной лист].
• [www.podvignaroda.ru/filter/filterimage?path=VS/422/033-0686046-0160%2B010-0157/00000412.jpg&id=46764020&id1=0dd73b39b2b8d029d1b713079dcdc2cf Список наград].

Отрывок, характеризующий Турчинский, Адам Петрович

– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.