Турянчик, Василий Юрьевич

Василий Турянчик
Общая информация
Полное имя	Василий Юрьевич Турянчик
Родился	17 апреля 1935(1935-04-17) (89 лет) Чинандиево, Чехословакия ныне Мукачевский район, Закарпатская область
Гражданство	СССР Украина
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Клубная карьера*
	Красная Звезда (Мукачево)
	Искра (Мукачево)
1953—1954	Спартак (Ужгород)
1955—1957	СКВО (Львов)	75 (4)
1958—1959	Спартак (Ужгород)	38 (7)
1959—1969	Динамо (Киев)	308 (12)
1971	Говерла	44 (3)
Тренерская карьера
1971	Говерла
1985—1987	Керамик (Мукачево)	тренер
1997—1999	Карпаты (Мукачево)
2000—2002	Закарпатье	тренер
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Василий Юрьевич Турянчик (укр. Василь Юрійович Турянчик; 17 апреля, 1935, Чинадиево, Чехословакия, ныне — Мукачевский район, Закарпатская область, Украина) — советский футболист, защитник. Мастер спорта СССР (1959), заслуженный мастер спорта СССР (1967).

Биография

Воспитанник закарпатского футбола. Начинал играть в футбол в 1949 в Чинадиево в юношеской команде фабрики «Красная Звезда». Бо́льшую часть карьеры провёл в киевском «Динамо» в 1959—1969 годах, в 1965—1969 был капитаном команды.

Закончил Киевский институт физкультуры.

После окончания карьеры игрока работал главным тренером «Говерлы» Ужгород (1971), тренером отделения школы «Спартак» Ужгород в Мукачево (1971—1978), тренером Иршавской футбольной школы (1979—1984), тренером «Керамика» Мукачево (1985—1987), главным тренером «Карпат» Мукачево (1997—1999).

С 1998 года — начальник команды ФК ОСК «Закарпатье», с 2004 — вице-президент команды.

Достижения

• Чемпионат СССР

Чемпион (4): 1961, 1966, 1967, 1968

Серебряный призёр (3): 1960, 1965, 1969

• Кубок СССР (2): 1964, 1966.
• В списке 33 лучших футболистов сезона (3): 1966 год — № 1, 1962, 1967 — № 3

Награды

• Награждён орденом «За заслуги» III степени (2004)
• Награждён медалью «За труд и победу» (2011).

Ссылки

• [podkarpatrus.livejournal.com/285579.html Известные подкарпатские русины. Василий Турянчик]

Отрывок, характеризующий Турянчик, Василий Юрьевич

Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.