Хейердал, Тур

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тур Хейердал»)
Перейти к: навигация, поиск
Тур Хейердал
Thor Heyerdahl
Род деятельности:

путешественник, археолог, писатель

Место рождения:

Ларвик, Вестфолл, Норвегия

Место смерти:

Алассио, Лигурия, Италия

Супруга:

1) Лив Кушерон-Торп
2) Ивонна Дедекам-Симонсен
3) Жаклин Бир

Дети:

1) Тур, Бьёрн
2) Анетта, Мариан, Хелен Элизабет

Награды и премии:

Тур Хейерда́л (норв. Thor Heyerdahl, 6 октября 1914, Ларвик, Норвегия — 18 апреля 2002, Алассио, Италия) — норвежский археолог, путешественник и писатель, автор многих книг.





Биография

Ранние годы

Тур Хейердал родился в небольшом городке Ларвик на юге Норвегии в семье Тура и Алисон Люнг Хейердал. Отец владел пивоварней. Мать работала в антропологическом музее, и юный Тур довольно рано познакомился с дарвиновской теорией эволюции. С детских лет Хейердал интересовался зоологией. В доме, где Тур проживал в те годы, он создал небольшой музей, в котором главным экспонатом была гадюка. В детстве Тур страшно боялся воды, потому что дважды чуть не утонул. Как он сам вспоминал впоследствии, если бы лет в 17 ему кто-нибудь сказал, что он будет плавать по океану на утлой лодчонке по нескольку месяцев, он счёл бы того человека безумным. Расстаться с этой боязнью он смог только в 22 года, когда, случайно упав в реку, нашёл в себе силы выплыть самостоятельно.

В 1933 году 19-летний Тур Хейердал поступил в университет Осло на естественно-географический факультет. Там он изучал зоологию и географию. В то же время Тур познакомился в Бергене с Бьёрном Крепелином, норвежским путешественником, жившим в период Первой мировой войны в Полинезии, на Таити. Бьёрн Крепелин, заслуживший уважение вождей острова Таити, собрал огромную коллекцию предметов и книг. Тур получил доступ к библиотеке Крепелина и самостоятельно изучал историю и культуру Полинезии (позже эта коллекция была приобретена у наследников Крепелина библиотекой университета Осло и передана в научно-исследовательский отдел музея Кон-Тики). Эта встреча оказала большое влияние на молодого студента, во многом определив выбор им карьеры исследователя и путешественника.

После семи семестров обучения и консультаций у экспертов в Берлине профессора́ зоологии Кристина Бонневи и Яльмар Брок разработали и организовали проект, который предусматривал посещение некоторых удалённых островов Полинезии и изучение того, каким путём туда могли попасть животные, населяющие острова в наши дни.

В декабре 1936 года, в сочельник[1], Хейердал женился на Лив Кушерон-Торп, с которой он познакомился незадолго до поступления в университет (она изучала там экономику).

Фату-Хива

В начале 1937 года, сразу после женитьбы, Хейердал и Лив покинули Осло и отправились поездом в Марсель. Отплыв из Марселя, они пересекли Атлантический океан, прошли через Панамский канал и, пройдя по Тихому океану, прибыли на Таити. Один месяц Тур и Лив провели в доме таитянского вождя, где постигали науку выживания в естественных условиях. Затем они переехали на изолированный остров Фату-Хива (один из группы Маркизских островов), где провели целый год в отрыве от цивилизации.

Им казалось, что они смогут прожить в условиях девственно нетронутой природы, подобно Адаму и Еве, без особых сложностей. Однако со временем у Лив и у Тура стали появляться на ногах кровоточащие язвы, им необходимо было срочно показаться врачу, который, к счастью, нашелся на соседнем острове. Вылечившись, молодые люди возвратились на Фату-Хива, но через некоторое время, чувствуя растущую неприязнь со стороны местного населения, были вынуждены вернуться на родину.

О событиях, происходивших с Туром Хейердалом во время стоянки на Маркизских островах, рассказывает его первая книга «В поисках рая» (1938). Она была опубликована в Норвегии, но из-за разразившейся Второй мировой войны оказалась почти забытой. Несколько позже, уже прославившись своими другими путешествиями и работами в иных областях, Хейердал опубликовал новый вариант книги под названием «Фату-Хива»

Вторая мировая война

С целью найти следы морских путешественников, приплывших из Юго-Восточной Азии в начале каменного века, но так и не достигших Полинезии ранее начала второго тысячелетия нашей эры, Тур Хейердал отправился в Канаду, где стал знакомиться с жизнью местных индейцев. Там его застала Вторая мировая война.

Как истинный патриот, он желал сражаться с врагом и, в конце концов перебравшись в США, завербовался в армию. После окончания диверсионной радиошколы в Англии Хейердала и его товарищей из так называемой «I Group» подготовили к заброске в оккупированную немецкой армией Норвегию. В звании лейтенанта он отправился на американском лайнере в составе конвоя в Мурманск. В конце похода конвой подвергся атаке немецких подводных лодок, которая была отбита с помощью советских кораблей. По прибытии в Киркенес группа Хейердала должна была поддерживать радиосвязь штаба норвежского отряда с Лондоном. Здесь его и застало окончание войны.

Экспедиция «Кон-Тики»

К плаванию на плоту через Тихий океан Хейердала подтолкнули старинные летописи и рисунки испанских конкистадоров с изображением плотов инков, а также местные легенды и археологические свидетельства, позволявшие предполагать, что между Южной Америкой и Полинезией могли быть контакты.

В 1947 году Хейердал и ещё пятеро путешественников — Кнут Хаугланд, Бенгт Даниельссон, Эрик Хессельберг, Турстейн Робю и Герман Ватцингер — прибыли в Перу, где из бальсового дерева и других природных материалов построили плот паэ-паэ, который они назвали «Кон-Тики».

7 августа, по прошествии 101 дня мореплавания, «Кон-Тики», преодолевший в Тихом океане 4300 морских миль (8000 км), прибило к рифам атолла Рароиа островов Туамоту.

«Кон-Тики» продемонстрировал, что примитивный плот, используя течение Гумбольдта и попутный ветер, действительно мог относительно просто и безопасно переплыть Тихий океан в западном направлении. Благодаря системе килей и парусу плот доказал свою высокую манёвренность. Кроме того, между бальсовых брёвен в довольно большом количестве скапливалась вода, а это позволяет предполагать, что древние мореплаватели могли использовать её для утоления жажды в отсутствие других источников пресной воды. Вдохновлённые плаванием «Кон-Тики», и другие повторили это путешествие на своих плотах. Книга Тура Хейердала «Кон-Тики» переведена на 66 языков мира. Документальный фильм об экспедиции, снятый Хейердалом во время плавания, получил в 1952 году премию «Оскар» за лучший документальный полнометражный фильм.

Между тем, известны и прямые доказательства контактов между Южной Америкой и Полинезией: наиболее существенным представляется тот факт, что южноамериканский батат является основным пищевым продуктом почти во всей Полинезии. Опытным путём Хейердал доказал, что ни батат, ни кокос не могли достигнуть островов Полинезии «вплавь». По поводу лингвистического аргумента Хейердал приводил аналогию, согласно которой, он предпочитает полагать, что афроамериканцы произошли всё-таки из Африки, судя по цвету их кожи, а не из Англии, как можно было бы считать по их речи.

В 1949 году Хейердал развёлся с первой женой Лив, с которой прожил в браке 12 лет (она родила ему двоих сыновей — Тура-младшего и Бьёрна). В том же году он женился на Ивонне Дедекам-Симонсен, и в этом браке у них родились три дочери — Анетта, Мариан и Хелен Элизабет. Со второй женой Тур развёлся в 1969 году и женился в третий раз в 1991 году.

Экспедиция на остров Пасхи

В 1955—1956 годах Хейердал организовал Норвежскую археологическую экспедицию на остров Пасхи. В научный штат экспедиции были включены Арне Шёльсвольд, Карлайл Смит, Эдвин Фердон и Уильям Маллой. Хейердал вместе с профессиональными археологами провели на острове Пасхи несколько месяцев, исследуя ряд важных археологических объектов. Основными в проекте были эксперименты по высеканию, перетаскиванию и установлению знаменитых статуй моаи, а также раскопки на возвышенностях Оронго и Поике. Экспедиция опубликовала два больших тома научных отчётов («Отчёты Норвежской археологической экспедиции на остров Пасхи и в Восточную часть Тихого океана»); позже Хейердал дополнил их третьим — «Искусство острова Пасхи». Эта экспедиция заложила фундамент для многих археологических изысканий, которые продолжаются на острове и поныне. Популярная книга Т. Хейердала на эту тему «Аку-Аку» стала очередным международным бестселлером.

В книге «Остров Пасхи: разгаданная тайна» (Random House, 1989) Хейердал предложил более детализированную теорию истории острова. Основываясь на местных свидетельствах и археологических исследованиях, он высказал утверждение о том, что остров в самом начале был заселён «длинноухими» из Южной Америки, а «короткоухие» прибыли туда из Полинезии лишь в середине XVI века; они могли попасть на остров самостоятельно, или, возможно, были привезены в качестве рабочей силы. Согласно теории Хейердала, что-то произошло на острове в период между его открытием голландским адмиралом Якобом Роггевеном в 1722 году и визитом сюда Джеймса Кука в 1774 году. Если Роггевен встретил на острове и «совсем белых», и индейцев, и полинезийцев, проживавших в относительной гармонии и благополучии, то к прибытию Кука численность населения уже значительно сократилась, и состояло оно в основном из живших в нужде полинезийцев.

На основании устных преданий местных жителей и результатов раскопок Хейердал выдвинул предположение, что на острове произошло восстание «короткоухих» против правивших «длинноухих». «Длинноухие» выкопали оборонительный ров в восточной части острова и заполнили его горючими материалами. В ходе восстания, предполагает Хейердал, «длинноухие» подожгли ров и отошли за него, однако «короткоухие» нашли обходной путь, зашли с тыла и сбросили всех «длинноухих», кроме двух человек, в огонь. Радиоуглеродная датировка древесного угля, найденного при раскопках «земляной печи длинноухих», показала, что это было около трёхсот лет назад.

Лодки «Ра» и «Ра-II»

В 1969 и 1970 годах Тур Хейердал построил две лодки из папируса и попытался пересечь Атлантический океан, выбрав отправной точкой своего плавания берег Марокко в Африке. Целью эксперимента была демонстрация того, что древние мореплаватели могли совершать трансатлантические переходы на парусных судах, используя при этом Канарское течение.

Первая лодка, названная «Ра», спроектированная по рисункам и макетам лодок Древнего Египта, была построена специалистами с озера Чад (Республика Чад) из папируса, добытого на озере Тана в Эфиопии, и вышла в Атлантический океан с побережья Марокко. По прошествии нескольких недель «Ра» стал сгибаться из-за конструктивных недостатков, погружаться кормой в воду и, в конце концов, разломился на части. Команда была вынуждена оставить судно.

На следующий год другая лодка, «Ра-II», доработанная с учётом опыта предыдущего плавания, была построена мастерами с озера Титикака в Боливии и также из Марокко отправилась в плавание, на этот раз увенчавшееся полным успехом — лодка достигла Барбадоса, продемонстрировав тем самым, что древние мореплаватели могли совершать трансатлантические переходы. Несмотря на то что целью плавания «Ра» было всего лишь подтвердить мореходные качества древних судов, построенных из лёгкого камыша, успех экспедиции «Ра-II» был расценён как свидетельство того, что ещё в доисторические времена египетские мореплаватели, намеренно или случайно, могли совершать путешествия в Новый Свет.

Об этих экспедициях Туром Хейердалом была написана книга «Экспедиции на „Ра“» и создан документальный фильм.

В своей статье «По следам бога Солнца», опубликованной в каирском журнале Egypt Travel Magazine[2], Тур Хейердал писал:

«Сходство между ранними цивилизациями Египта и Мексики не ограничивается лишь пирамидами… И в Мексике, и в Египте существовала высокоразвитая система иероглифической письменности… Учёные отмечают сходство фресковой живописи в храмах и усыпальницах, схожие конструкции храмов с искусными мегалитическими колоннадами. Указывается на то, что при сооружении сводов из плит архитекторы по обе стороны Атлантики не знали искусства сооружения настоящей арки. Обращается внимание на существование циклопических по размеру каменных человеческих фигур, на удивительные астрономические познания и высокоразвитую календарную систему в Мексике и Египте. Учёные сопоставляют удивительную по совершенству практику трепанации человеческого черепа, характерную для культур древнего Средиземноморья, Мексики и Перу, а также указывают на схожий египетско-перуанский обычай мумификации. Эти и другие многочисленные свидетельства сходности культур, взятые вместе, могли бы подтвердить теорию о том, что однажды или неоднократно суда с берегов Средиземного моря пересекали Атлантический океан и принесли основы цивилизации аборигенам Мексики».

Помимо основных аспектов экспедиции, Хейердал намеренно подобрал экипаж, в котором собрал представителей разных рас, национальностей, религий и политических убеждений, с тем чтобы продемонстрировать, как на таком маленьком плавучем островке люди могут плодотворно сотрудничать и жить в мире. Кроме этого, экспедиция собрала образцы загрязнения океана и представила свой доклад в Организацию Объединённых Наций.

Экипаж «Ра»

Экипаж «Ра-II»

Лодка «Тигрис»

В 1977 году Тур Хейердал построил ещё одну тростниковую лодку, «Тигрис» (так на латыни звучит название Тигра), задачей которой было продемонстрировать, что между Месопотамией и Индской цивилизацией в лице современного Пакистана могли существовать торговые и миграционные контакты. «Тигрис» был построен в Ираке и отправился в плавание с международным экипажем из 11 человек на борту через Персидский залив в Пакистан, а оттуда к Красному морю. По прошествии примерно пяти месяцев плавания «Тигрис», сохранявший свои мореходные качества, был сожжён в Джибути 3 апреля 1978 года в знак протеста против войн, разгоревшихся в районе Красного моря и Африканского Рога.

Другие исследования

В 19831984 годах Тур Хейердал обследовал также курганы, найденные на Мальдивских островах в Индийском океане. Там он обнаружил фундаменты и дворы, ориентированные на восток, а также скульптуры бородатых мореплавателей с продолговатыми ушными мочками («длинноухих»). И те и другие археологические находки согласуются с теорией о цивилизации мореходов, происходивших из современной Шри-Ланки, которая заселила Мальдивы и оказала влияние или даже основала древнюю культуру Южной Америки и острова Пасхи. Открытия Хейердала детально изложены в его книге «Мальдивская загадка».

В 1991 году Хейердал исследовал пирамиды Гуимар на острове Тенерифе и объявил, что они не могут быть просто горами булыжников, а действительно являются пирамидами. Он также выступил с мнением об астрономической ориентации пирамид. Хейердал выдвинул теорию, по которой Канарские острова в древности были перевалочным пунктом на пути между Америкой и Средиземноморьем.

О последнем проекте Хейердала рассказывается в его книге «В погоне за Одином. По следам нашего прошлого». В 2000 году Хейердалом были начаты раскопки в Азове Ростовской области, городе неподалёку от Азовского моря[3]. Он пытался отыскать следы древней цивилизации Асгарда, основываясь на текстах и древних картах, представленных в «Саге об Инглингах» Снорри Стурлусона. В этой саге говорится о том, что вождь по имени Один возглавил племя, называемое асами, и повёл его на север, через Саксонию на остров Фюн в Дании, и, наконец, обосновался в Швеции. Там, согласно тексту Снорри Стурлусона, он произвёл такое впечатление на местных жителей своими разнообразными познаниями, что они стали поклоняться ему после его смерти, как богу (см. также «Дом Инглингов», «Мифические короли Швеции»). Хейердал предположил, что история, поведанная в «Саге об Инглингах», основана на реальных фактах.

Этот проект вызвал в Норвегии резкую критику со стороны историков, археологов и лингвистов и был признан псевдонаучным. Хейердал был обвинён в избирательном использовании источников и в полном отсутствии научной методологии в своей работе. В этой книге Хейердал основывал свои доводы на сходстве имён в норвежской мифологии и географических названий черноморского региона, — например, Азов и асы, удины и Один, Тюр и Турция. Филологи и историки отвергают эти параллели как случайные, а также как хронологические ошибки: например, город Азов получил своё имя (по первому упоминанию в найденных летописях) спустя 1000 лет после того как там, по утверждению Хейердала, поселились асы, жители Асгарда. Резкая полемика, окружавшая проект «В погоне за Одином», во многом была типичной для взаимоотношений Хейердала и академических кругов. Его теории редко получали научное признание, в то время как сам Хейердал отвергал научную критику и сосредоточивался на опубликовании своих теорий в популярной литературе, предназначенной для самых широких масс.

Хейердал был убеждён, что норвежцы и другие скандинавы могут, в частности, проследить свои корни из современного Азербайджана[4]. В последние два десятилетия своей жизни он несколько раз ездил в Азербайджан. В 1994 году он побывал в Гобустане, где изучил наскальные рисунки[5]. В сентября 2000 года Хейердал посетил археологические раскопки на территории церкви в селе Киш[4]. Сегодня напротив этой церкви установлен бюст Хейердалу. Его теория относительно Одина была принята как факт евангелической лютеранской церковью Норвегии.

Хейердал являлся активистом зелёной политики. Мировая известность Хейердала послужила причиной его встреч с известными политиками (в частности, во время визита на Кубу он сдружился с Фиделем Кастро). Он даже выступил с докладом о значении охраны окружающей среды перед последним главой СССР Михаилом Горбачёвым. Хейердал ежегодно участвовал в присуждении Альтернативной Нобелевской премии в качестве члена жюри. В 1994 году Хейердал и актриса Лив Ульман были выбраны норвежцами для выполнения почётной обязанности открытия зимней Олимпиады в Лиллехаммере и предстали перед телевизионной аудиторией, насчитывавшей больше миллиарда человек. В 1999 году соотечественники признали его самым знаменитым норвежцем XX столетия. Он был награждён многочисленными медалями и премиями, а также удостоен одиннадцати почётных степеней университетов Америки и Европы.

Последующие годы

В последующие годы Хейердал был занят многими экспедициями и археологическими проектами. Однако он остался наиболее известен своими морскими путешествиями на лодках и особенным вниманием к вопросам культурного диффузионизма.

В 1991 году 77-летний отец пятерых детей Хейердал в третий раз сочетался браком[6]. Его избранницей стала бывшая Мисс Франции 1954 года Жаклин Бир, которая была моложе мужа на 18 лет. Много лет проживавший на итальянской Ривьере, Хейердал перебрался с супругой на Тенерифе.

Хейердал умер в возрасте 87 лет от опухоли головного мозга в имении Колла-Микери в итальянском городке Алассио, в окружении своей семьи — жены Жаклин, сыновей Бьёрна, Тура и дочерей Мариан и Беттины. В последний месяц жизни отказался от приёма еды и лекарств[7]. На родине ему ещё при жизни был установлен памятник, а в его доме открыт музей. 18 января 2011 года в состав ВМС Норвегии вошёл современный фрегат «Thor Heyerdahl» (F312), названный в честь великого путешественника.

Последователи

Несмотря на то что большинство его работ вызывали полемику в научных кругах, Хейердал поднял общественный интерес к древней истории и достижениям различных культур и народов во всём мире. Он также показал, что дальние путешествия через океан были технически возможными для человека эпохи неолита. По сути дела, он был великим практиком экспериментальной археологии. Книги Хейердала служили источником вдохновения для нескольких поколений читателей.

В 1954 году Уильям Уиллис переплыл в одиночку из Перу на Американское Самоа на небольшом плоту, названном «Семь сестричек».

В 1954 и 1959 гг. Эдуард Ингриш (Чехословакия) повторил экспедицию «Кон-Тики» на плотах «Кантута».

В 2006 году путь «Кон-Тики» повторил экипаж из 6 человек, в составе которого был внук Хейердала Улав Хейердал. Экспедиция называлась «Тангароа» и была организована в память Тура Хейердала с целью проведения наблюдений за состоянием окружающей среды в Тихом океане. Об этом путешествии был снят фильм.

В 2015 году норвежец Тургейр Хиграфф организовал экспедицию «Кон-Тики 2» в составе 14 человек, отправившуюся по следам Тура Хейердала на двух парусных плотах из Перу до острова Пасхи и обратно, в Чили[8].

Критика

Многие теории Тура Хейердала, особенно теория о заселении Полинезии, подвергались критике. Так, Эрик де Бишоп считал, что имел место лишь культурный обмен между полинезийцами и населением Южной Америки, так как морская техника полинезийцев превосходит технику других народов, что сам доказал плаванием на «Каимилоа». Генетические исследования жителей острова Пасхи (Рапануи) показывают 8 % вклад южноамериканских индейцев в геном сегодняшних рапануйцев. Авторы считают этот вклад старше 500 лет. Соответственно, южноамериканский вклад в древних рапануйцев оценён в 10 %[9].

Милослав Стингл называл «легенду о гениальных блондинах» очень похожей на «теории, не так давно поставившие человечество на грань катастрофы».

Награды и почётные звания

Библиография

  • 1938 — På jakt efter paradiset: Et år på en sydhavsø / Hunt for Paradise (рус. перевод «В поисках рая», 1964 [www.e-reading.ws/bookreader.php/1001046/Heyerdal_Tur_-_V_poiskah_raya.html])
  • 1948 — Kon-Tiki ekspedisjonen / The Kon-Tiki Expedition: By Raft Across the South Seas (рус. перевод «Путешествие на «Кон-Тики»», 1957 [coollib.com/b/113831/read], [www.e-reading.ws/bookreader.php/1017071/Heyerdal_-_Puteshestvie_na_Kon-Tiki_%28drugoy_perevod%29.html], [www.apropospage.ru/travel/kon-tiki/knt1.html])
  • 1952 — American Indians in the Pacific: The Theory Behind the Kon-Tiki Expedition (рус. перевод «Приключения одной теории», 1969 [www.e-reading.ws/bookreader.php/73655/Heiierdal_-_Priklyucheniya_odnoii_teorii.html])
  • 1957 — Aku-Aku: Påskeøyas hemmelighet / Aku-Aku: The Secret of Easter Island (рус. перевод «Аку-Аку. Тайна острова Пасхи», 1956 [www.apropospage.ru/travel/pash/pas1.html])
  • 1961 — Archaeology of Easter Island, vol. 1
  • 1965 — Archaeology of Easter Island, vol. 2
  • 1968 — Sjøveier til Polynesia / Sea Routes to Polynesia, 1968
  • 1970 — Ra / The Ra Expeditions (рус. перевод «Ра», 1977 [www.e-reading.ws/bookreader.php/85495/Heiierdal_-__Ra_.html])
  • 1974 — Fatuhiva: Tilbake til naturen / Fatu-Hiva: Back to Nature (рус. перевод «Фату-Хива. Возврат к природе», 1978 [www.e-reading.ws/bookreader.php/61774/Heiierdal_-_Fatu-Hiva._Vozvrat_k_prirode.html])
  • 1975 — Art of Easter Island (рус. перевод «Искусство острова Пасхи», 1982 [coollib.com/b/241692/read])
  • 1978 — Early Man and the Ocean: The Beginning of Navigation and Seaborn Civilizations (рус. перевод «Древний человек и океан», 1982 [coollib.com/b/267728/read])
  • 1979 — Tigris: På leting etter begynnelsen / The Tigris Expedition: In Search of Our Beginnings (рус. перевод «Экспедиция „Тигрис“», 1981 [coollib.com/b/151387/read])
  • 1986 — Mysteriet Maldivene / The Maldive Mystery (рус. перевод «Мальдивская загадка», 1988 [www.e-reading.ws/bookreader.php/103116/Heiierdal_-_Mal%27divskaya_zagadka.html])
  • 1989 — Påskeøya: En gåte blir løst (рус. перевод «Остров Пасхи: разгаданная тайна»)
  • 1991 — Grønn var jorden på den syvende dag / Green Was the Earth on the Seventh Day: Memories and Journeys of a Lifetime
  • 1992 — Skjebnemøte vest for havet: De beseiredes historie (рус. перевод «Уязвимый океан» [www.e-reading.ws/bookreader.php/61773/Heiierdal_-_Uyazvimyii_okean.html])
  • 1993 — Pyramidene i Tucume / Pyramids of Tucume: The Quest for Peru’s Forgotten City
  • 1998 — I Adams fotspor: En erindringsreise / In the Footsteps of Adam: A Memoir (рус. перевод «По следам Адама», 2001 [coollib.com/b/188657/read])
  • 1999 — Ingen grenser[12]
  • 2001 — Jakten på Odin. På sporet av vår fortid (рус. перевод «В погоне за Одином. По следам нашего прошлого», 2008)

См. также

Напишите отзыв о статье "Хейердал, Тур"

Примечания

  1. [www.kon-tiki.no/Heyerdahl.php Thor Heyerdahl (1914—2002)]
  2. Т. Хейердал. По следам бога Солнца (перев. с англ.). — За рубежом. — № 21, 23—29 мая 1969 г.
  3. [www.itogi.ru/archive/2002/25/97931.html Захаров А. Родом из Ас Хова // Итоги. — № 25 (315). — 25.06.2002.]
  4. 1 2 An interview with J. Bjornar Storfjell. [azer.com/aiweb/categories/magazine/84_folder/84_articles/84_kish.html The Kish Church. Digging Up History. Norwegians Help Restore Ancient Church] (англ.) // Azerbaijan International : журнал. — Winter 2000. — No. 8.4. — P. 18-19.
  5. Betty Blair. [www.azer.com/aiweb/categories/magazine/73_folder/73_articles/73_thorheyerdahl.html Thor Heyerdahl in Baku. Norwegian Archeologist Identifies Azerbaijan as Early Cradle of Civilization] (англ.) // Azerbaijan International : журнал. — Autumn 1999. — No. 7.3. — P. 96-97.
  6. [www.heyerdahl-institute.no/en/Company/Thor-Heyerdahl/About-Thor-Heyerdahl/ About Thor Heyerdahl  (англ.)]
  7. Radford, Tim. [/travel/2002/apr/19/travelnews.internationaleducationnews.highereducation1 Thor Heyerdahl dies at 87], London: The Guardian (19 апреля 2002). Проверено 6 июля 2009.
  8. [www.metronews.ru/novosti/kon-tiki-2-norvezhskij-puteshestvennik-hochet-povtorit-legendarnoe-plavanie/Tponkm---GeH3XEXOR4qs6/ Рясина В. Кон-Тики 2: норвежский путешественник хочет повторить легендарное плавание // Метро. — 13.11.2015.]
  9. www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0960982214012202
  10. [www.quirinale.it/elementi/DettaglioOnorificenze.aspx?decorato=258394 Grande Ufficiale Ordine al Merito della Repubblica Italiana Sig. Thor Heyerdahl] (итал.)
  11. [www.muctr.ru/about/hondoc/heerdal.php Почётные доктора >> Тур Хейердал], muctr.ru, <www.muctr.ru/about/hondoc/heerdal.php> 
  12. Walter Gibbs (December 19, 2000). «[www.nytimes.com/2000/12/19/science/did-the-vikings-stay-vatican-files-may-offer-clues.html Did the Vikings Stay? Vatican Files May Offer Clues]». The New York Times. Проверено 12 апреля 2014 года

Литература

  • Обручев С. В. Тур Хейердал в Ленинграде // Известия Всероссийского географического общества. 1962. Т. 94. Вып. 4. С. 364—365.
  • Шило Н. А. Под одним парусом: [Беседа с Т. Хейердалом] // Советская Россия. 1981. 1 сен.
  • Рагнар, Квам мл. Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан = Thor Heyerdahl. Mannen og Havet. — М.: Весь Мир, 2008. — 464 с. — (Магия имени). — ISBN 978-5-7777-0381-1.
  • Рагнар, Квам мл. Тур Хейердал. Биография. Книга II. Человек и мир = Thor Heyerdahl. Mannen og Havet. — М.: Весь Мир, 2011. — 384 с. — (Магия имени). — ISBN 978-5-7777-0488-7.

Ссылки

  • [www.lib.ru/ALPINISM/HEJRDAL/ Тур Хейердал в библиотеке Мошкова]
  • [www.vokrugsveta.ru/vs/article/224/ Шлыков А. Человек, который боялся воды // Вокруг света. — 2002. — № 7 (2742).]
  • [www.vokrugsveta.ru/vs/article/4807/ На «Ра» через Атлантику // Вокруг света. — 1972. — № 9 (2564).]
  • [volnomuvolya.com/Tur_Khyeierdal_na_ostrove_Fatu-Khiva.html Тур Хейердал на острове Фату-Хива]
  • [volnomuvolya.com/Tur_Kheyyerdal_puteshestviye_na_Kon-Tiki.html Тур Хейердал. Путешествие на Кон-Тики]
  • [www.senator.senat.org/Thor_Heyerdahl.html 1] [gorod.tomsk.ru/index-1231991852.php 2] Сообщение о смерти Т. Хейердала, обзор его жизни и достижений, планов на вторую экспедицию на Азов в поисках обители Одина, совершить которую помешала его смерть.
  • [www.itogi.ru/archive/2002/25/97931.html В Ростовской области российские и норвежские археологи ведут поиски легендарной прародины викингов]
  • [cccp.tv/video/Klub_kinoputeshestvennikov_40039/ Встреча с Туром Хейердалом // Клуб кинопутешествий (видео, 1977).]
  • [www.angelfire.com/zine2/jungchiu/Heyerdahl.html Heyerdahl, Thor, 1914—2002.  (англ.)]
  • [triptoazerbaijan.com/ Trip to Azerbaijan]

Отрывок, характеризующий Хейердал, Тур

– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…