Ту-121

Ту-121 (самолёт «121», изделие «С») — сверхзвуковой тяжёлый беспилотный самолёт-снаряд безаэродромного старта с наземной пусковой установки, разработанный в ОКБ-156 Туполева (1957—1960). Предназначался для поражения целей ядерным зарядом на средней дальности (до 4000 км). Серийно не производился.

История

К середине 1950-х годов ОКБ-156 А. Н. Туполева занимало прочное положение в советском самолётостроении: осуществлялось серийное производство бомбардировщиков Ту-16 и Ту-95, завершались испытания пассажирского Ту-104, готовился прототип самолёта «105». В то же время руководство страны проявляло всевозрастающий интерес к ракетному оружию. К началу 1957 года была принята на вооружение первая в СССР стратегическая ракета Р-5М с ядерной боевой частью, готовились лётные испытания первой межконтинентальной баллистической ракеты Р-7. В отличие от средств Дальней авиации, баллистические ракеты могли преодолевать существующие и перспективные системы противовоздушной обороны. Это вовлекло традиционно самолётостроительные КБ в разработку ракетного оружия. В 1956—1957 годах в ОКБ-156 для разработки беспилотных летальных аппаратов был создан «Отдел К», который возглавил А. А. Туполев, сын А. Н. Туполева.

На фоне конкуренции с КБ Лавочкина, Ильюшина и Бериева, Туполев предложил заказчику проект планирующей крылатой ракеты, которая должна была выводиться на высоту 50 км при скорости 20 000 км/ч с помощью трёхступенчатой жидкостной ракеты со стартовой массой 240 т. Ожидалось, что в районе цели скорость ракеты будет более 7000 км/ч, дальность составит 9—12 тыс. км при отклонении до 10 км. Проект напоминает нереализованные немецкие ракеты A-9/A-10 и «орбитальный бомбардировщик» Silbervogel. На тот момент не было известно о сложности разработки тепловой защиты летательных аппаратов с гиперзвуковой скоростью, которую удалось создать только в 1980-х годах для «Шаттла» и «Бурана».

Учитывая новизну и масштаб проекта, Туполев предложил и существенно более простой самолёт-снаряд «Д», имевший скорость 2500—2700 км/ч, высоту полёта 22—25 км, дальность 9000—9500 км с отклонением до 10 км. Постановлением Совета Министров (ПСМ) от 19 марта 1957 года ОКБ-156 поручалось проработать планирующую крылатую ракету (тема «КР», позднее — «ДП») только на уровне НИР, а на уровне ОКР — изделие «Д» с завершением эскизного проекта в третьем квартале 1958 года.

С 1954 года разрабатывались беспилотные стратегические самолёты-снаряды «Буря» ОКБ С. А. Лавочкина и «Буран» ОКБ В. М. Мясищева, которые к моменту выхода ПСМ достигли стадии подготовки к лётным испытаниям и превосходили существующее только на бумаге изделие «Д» по скоростным и высотным параметрам, поэтому Туполев предложил самолёт-снаряд «С» средней дальности. ПСМ № 1145-519 от 23 сентября 1957 года ОКБ-156 Туполева было поручено создать беспилотный ударный самолёт «121» (изделие «С») для поражения стратегических целей на дальностях до 4000 км с выходом на лётные испытания в конце 1958 года (по другим данным — в середине 1959 года).

С апреля 1956 года в ОКБ-240 С. В. Ильюшина разрабатывался самолёт-снаряд П-20 средней дальности (2500—3000 км при скорости 3200 км/ч и высоте полёта более 20 км) для подводных лодок, с 1957 года начата работа над наземным вариантом П-20С с дальностью 3200—3400 км. Несмотря на то, что самолёт Туполева был менее проработан, ПСМ от 1 апреля 1959 года прекратило разработку П-20С «как дублирующую работу по „С“».

Общая компоновка фюзеляжа самолёта-снаряда Ту-121 во многом повторяет ранее созданные ракеты П-5 Челомея и П-10 Бериева, треугольное крыло и расположенное в трёх плоскостях под углом 120° оперение использовались на ракете П-15 Березняка.

Для самолёта «121» в ОКБ-300 С. К. Туманского был создан малоресурсный турбореактивный двигатель с форсажной камерой КР-15-300. Оригинальная конструкция включала в себя подвижное центральное тело для регулирования подфюзеляжного воздухозаборника и эжекторное сопло с кольцевой щелью, которое повысило эффективность двигателя на начальном участке полёта. Впервые в СССР для беспилотного самолёта разрабатывались мощные твердотопливные стартовые ускорители, в ОКБ-156 Туполева была предложена оригинальная система пассивной отцепки ускорителей от самолёта.

Автономные инерциальные системы управления 1950-х годов могли привести к отклонению на десятки километров от цели при полёте на максимальную дальность, что послужило причиной использования системы астронавигации для управления полётом. Система астрокоррекции «Земля-АИ», разработанная филиалом НИИ-1 ГКАТ под руководством Р. Г. Чачикяна, была аналогична использованным в проектах «Буря» Лавочкина и «Буран» Мясищева.

Отдельной проблемой являлся кинетический нагрев при длительном полёте со сверхзвуковой скоростью, кроме того, двигатель работал на форсажном режиме весь полёт. Выбранная Туполевым относительно низкая скорость полёта 2,5—2,6 М позволила разработать лёгкую конструкцию из освоенных к тому времени авиационной промышленностью алюминиевых сплавов, жаропрочные стальные сплавы применялись только в наиболее напряжённых элементах конструкции. Достаточность турбореактивного двигателя для обеспечения скоростных характеристик избавило от необходимости применения мощных стартовых ступеней для запуска прямоточных двигателей, использовавшихся для «Бури» и «Бурана». Жёсткие тепловые условия работы бортовых систем определили большой объём работ по системам охлаждения, которые были выполнены в специализированных КБ. Так, в ОКБ-140 впервые в СССР были разработаны стартёр-генераторы с водо-спиртовой испарительной системой охлаждения, которая стала стандартным решением для электрических генераторов сверхзвуковых самолётов.

Предприятия Министерства среднего машиностроения выполняли разработку специализированной ядерной боевой части, которая для уменьшения массогабаритных характеристик была интегрирована с элементами конструкции самолёта. НИИ-1011 разработал специальный боевой заряд типа «205».

Впервые в практике ОКБ-156 параллельно с разработкой самолёта велась подготовка наземного комплекса и полётной трассы в безлюдных районах страны для проведения испытаний.

Большая работа под руководством А. В. Надашкевича была проведена по наземному мобильному комплексу. Буксируемая четырёхосная пусковая установка СТ-10 была создана на основе автомобилей МАЗ-200 и ЯАЗ-210 на Новокраматорском машиностроительном заводе. В качестве тягача пусковой установки первоначально использовался ЯАЗ-214. В 1959 году его сменил серийный артиллерийский тягач МАЗ-535, применявшийся для транспортировки баллистических ракет. Для запуска турбореактивного двигателя тягач был дооборудован электрическим генератором мощностью несколько десятков кВт. По предложению инженера В. И. Близнюка (ставшего впоследствии главным конструктором ОКБ по военной тематике) длина направляющих пусковой установки была сокращена с 20 до 10 м.

Во второй половине 1958 года были изготовлены первые экспериментальные образцы «самолёта 121». 30 декабря 1958 года состоялся первый пуск имитатора на полигоне в Фаустово под Москвой. Имитатор, изготовленный в основном из дерева, оснащался натурными стартовыми ускорителями и упрощённым автопилотом АП-85А; консоли крыла отстреливались по окончании работы ускорителей. По результатам испытаний были доработаны элементы пусковой установки.

Первый лётный образец «самолёта 121» был готов к лету 1959 года, на испытательной базе ОКБ во Владимировке началась подготовка к лётным испытаниям. Для отработки стартового участка был произведён запуск второго имитатора. 25 августа 1959 года в 6 часов утра по московскому времени под звуки гимна СССР первое изделие «121» поднялось в воздух, на старте присутствовал А. Н. Туполев. Второй экземпляр Ту-121 достиг расчётной скорости на маршевом участке 4 декабря 1959 года. По другим данным всего было выполнено пять успешных пусков.

В ходе испытаний были проверены многочисленные технические решения, в частности, с помощью домашнего кролика, помещённого в кабину пусковой установки, была подтверждена безопасность оператора при осуществлении пуска из кабины, ставшего штатным методом пуска для всех последующих беспилотных аппаратов разработки ОКБ Туполева.

С конца августа 1958 года изделие «С» также разрабатывалось в варианте ракеты «воздух—поверхность», в роли носителя предполагалось использовать бомбардировщик Ту-95. Кроме того, был проработан эскизный проект «самолёта 133» (изделие «СД»), являвшегося модернизацией Ту-121 с целью повысить дальность до 5000—6000 км с минимальными изменениями конструкции за счёт увеличения запаса топлива в фюзеляжных баках и введения дополнительных сбрасываемых подвесных топливных баков.

Параллельно с работой над Ту-121 в ОКБ Туполева разрабатывали проект «самолёта 123» (изделие «Д»), предназначенного для поражения целей на межконтинентальных дальностях. Конструктивно «самолёт 123» представлял собой увеличенный Ту-121. Для достижения большей дальности планировалось использовать относительно экономичный бесфорсажный турбовентиляторный двигатель НК-6 с тягой 18 000—22 000 кг и увеличить запас топлива. Размеры боевой части позволяли разместить более мощный термоядерный заряд. Впоследствии шифр «123» был присвоен новому самолёту Ту-123 комплекса ДБР «Ястреб-1».

Несмотря на успешные испытания, в связи с переориентацией на создание баллистических ракет, 11 ноября 1959 года решением Комиссии по военно-промышленным вопросам разработка изделия «С» была признана бесперспективной, все работы по самолёту-снаряду Ту-121 были прекращены ПСМ от 5 февраля 1960 года. Также была прекращена разработка самолётов-снарядов «Буря» ОКБ Лавочкина и «Буран» ОКБ Мясищева.

Стоит отметить, что в конце 1959 года на вооружение поступила баллистическая ракета Р-12, которая при дальности до 2000 км имела вдвое большую точность по сравнению с Ту-121. За три десятилетия боевого дежурства ракет этого типа в поражаемых районах не существовало средств перехвата их головных частей, в то время как в Европе развёртывались зенитно-ракетные комплексы «Найк-Геркулес», принятые на вооружение в 1958 году и способные поражать цели на высотах до 30 км. Новая ракета Р-14, принятая на вооружение в 1961 году, свела на нет преимущество Ту-121 по дальности.

В дальнейшем многие удачные разработки успешно применялись в «большой» авиации. На основе двигателя КР-15-300 был создан Р-15Б-300, применявшийся на самолётах Е-150, Е-152, Е-166 и МиГ-25 ОКБ А. И. Микояна и Т-37 ОКБ П. О. Сухого. На базе самолёта-снаряда Ту-121 был создан разведывательный БПЛА Ту-123 «Ястреб-1», а затем и БПЛА Ту-141 «Стриж», Ту-143 «Рейс» и Ту-243 «Рейс-Д».

Описание конструкции

Ту-121 являлся цельнометаллическим монопланом нормальной схемы, изготовленным в основном из традиционных для авиационной промышленности того времени алюминиевых сплавов. Крыло треугольной формы, не имело управляющих элементов. Для управления использовались цельноповоротные треугольные киль и два стабилизатора. Изменение тангажа осуществлялось за счёт равного отклонения двух наклонных рулей, крена — трёх рулей. Изменение курса осуществлялось тремя рулями, при этом для предотвращения возникновения кренящего момента вертикальный руль поворачивался на вдвое больший угол по сравнению с наклонными рулями.

Фюзеляж технологически делился на 7 отсеков. В передней части самолёта (отсеки Ф-1 и Ф-2) находились системы управления и наведения на цель, агрегаты системы охлаждения. Отсек Ф-3 занимала специальной боевая часть с термоядерным зарядом.

В средней части самолёта (отсеки Ф-4 и Ф-5) располагались интегральные фюзеляжные цельносварные топливные баки с комбинированной системой герметизации. Отсек Ф-5 разделялся поперечной перегородкой на два бака. Для тепловой изоляции топлива от воздействия кинетического нагрева надтопливное пространство заполнялось инертным газом.

В приборном отсеке Ф-6 в нижней части корпуса был установлен маршевый турбореактивный двигатель КР-15-300 с кольцевой системой охлаждения форсажной камеры и эжекторным соплом. Под средней частью фюзеляжа располагался многорежимный воздухозаборник, обеспечивавший высокую эффективность работы двигателя на протяжении всего полёта. Воздухозаборник имел многоскачковое подвижное полуконусное центральное тело с системой слива пограничного слоя и полукольцевой ограничительный коллектор, который оптимизировал работу двигателя на малых скоростях и отстреливался при выходе на сверхзвуковой режим. (По другим данным, воздухозаборник был неуправляемым.) Пограничный слой воздуха поступал в щель между воздухозаборником и фюзеляжем и использовался для наружного охлаждения двигателя.

Для поддержания температуры приборного отсека в пределах от −50 до 50 °C во время длительного полёта использовалась система кондиционирования. Воздух, отобранный из пятой ступени компрессора двигателя, последовательно охлаждался до 30 °C на водорадиаторе и до −35 °C при расширении в турбохолодильнике.

В герметизированной части отсека Ф-6 наверху корпуса самолёта находились автопилот АП-85 и аппаратура астронавигации «Земля-АИ». В состав автопилота АП-85 входили: прецессионный автомат курса ПАК-2, гировертикаль ЦГВ-9, корректор высоты анероидного типа КВ-8М. Автопилот обеспечивал управление на начальном участке полёта, затем использовалась система астрокоррекции. В состав системы «Земля-АИ» входили: трёхосный гиростабилизатор, телескопный блок, построитель вертикали и счётно-решающее навигационное устройство. Визирование звёзд осуществлялось через два иллюминатора, расположенных в стеклянной вставке в наплыве у основания киля. После захвата двух звёзд система астрокоррекции выдавала координаты нахождения самолёта-снаряда и угловую ориентацию.

В хвостовом отсеке Ф-7 располагался эжектор и крепилось оперение. Крепления кольца эжектора находились в четырёх пилонах, три из которых продолжали наплывы в основании рулей, а четвёртый размещался под фюзеляжем. Вращение управляющих плоскостей осуществлялось компактными гидравлическими приводами, размещёнными в гаргротах-обтекателях.

Наземная пусковая установка СТ-10, служившая для транспортировки, сборки и запуска самолёта, была смонтирована на специальном четырёхосном полуприцепе, буксируемом седельным тягачом МАЗ-535В. Консоли крыла, рули и стартовые ускорители перевозились на СТ-10 в отстыкованном виде, боевая часть доставлялась на стартовую позицию отдельно. Консоли крыла крепились к фюзеляжу по схеме «ласточкин хвост» и дополнительно фиксировались двумя болтами.

Старт Ту-121 с пусковой установки осуществлялся при помощи двух твердотопливных ускорителей ПРД-52. Также ускорители служили опорами самолёта на направляющих пусковой установки, сборка из двух ускорителей и кронштейнов крепления образовывала стартовый агрегат РАТ-52. Для компенсации разности тяг двух ускорителей их сопла располагались под углом свыше 30° к продольной оси. После старта при падении тяги ускорители самостоятельно отделялись от самолёта вследствие поворота относительно точек крепления.

Описание полёта

Пусковую установку СТ-10 доставляли на стартовую позицию и размещали в требуемом положении. Осуществлялась сборка самолёта: к фюзеляжу пристыковывались консоли крыла и оперение, боевая часть и ускорители. При помощи геодезических приборов приводилась в действие бортовая инерциальная система навигации.

При старте направляющие пусковой установки вместе с самолётом поднимались на угол 12—15°, запускался двигатель, а затем — стартовые ускорители. При достижении тяги 10 т срезался болт крепления самолёта, и он покидал наземную установку.

Этапы полёта:

Время после старта	Высота	Скорость	Расстояние	Описание
3,75—5 с	100 м	601 км/ч (167,5 м/с)		стартовые ускорители отделяются от самолёта и падают в 500—1500 м от пусковой установки
5 мин	12 км			захват звезды системой астронавигации
	19,9 км	2660 км/ч	200—300 км	начало маршевого участка, выработано 40% топлива
	24,1 км	2775 км/ч	46 км до цели	начало пикирования под углом 50°
до 100 мин	2 км	2000 км/ч	до 3880 км (дальность)	срабатывание боевого заряда над целью

Ту-121 оснастили системой самоликвидации, которая активировалась при боковом отклонении свыше 500 м, падении высоты ниже 15 км на маршевом участке полёта или исчезновении напряжения в бортовой электросети. Характер самоликвидации определялся пройденным расстоянием — в пределах дистанции безопасности, вводимой при старте, должен был происходить подрыв самолёта-снаряда без взрыва боевой части, в противном случае самолёт переходил в пикирование, и на высоте 2 км срабатывал ядерный заряд.

Максимальная дальность полёта составляла 3880 км, что позволяло при старте с территории СССР поражать цели во всех странах Европы, Северной Африке, Саудовской Аравии, Индии и Китае.

ТТД

Источники:.

• Длина самолёта: 24 770 мм
• Высота самолёта (в линии полёта): 4613,9 мм
• Диаметр фюзеляжа: 1,7 м
• Крыло: треугольное многолонжеронное кессонное без управляющих элементов
  • угол стреловидности:
    • по передней кромке: 67°
    • по задней кромке: -3°55′
  • профиль: П-35 ЦАГИ
    • относительная толщина: 3,5 %
  • размах: 8400 мм
  • площадь: 61,2 м² (47,0 м² )
  • удлинение: 1,5
• Оперение: три цельноповоротных стабилизатора, расположенные под углом 120°
  • угол стреловидности:
    • по передней кромке: 45°
    • по задней кромке: 2,3°
  • профиль: П-53 ЦАГИ
    • относительная толщина: 4,5 %
  • площадь: 1,88 м² каждый
  • размах: 5313 мм
• Масса:
  • пустого изделия: 7215 кг
  • топлива: 16 000 кг
  • воды: 285 кг
  • стартовая: 32 600 кг (около 35 000 кг)
• Боевой заряд: термоядерный (ядерный)
  • тип: «205»
  • масса: до 2700 кг
• Маршевый двигатель: малоресурсный ТРДФ КР-15-300
  • масса: 1800 кг
  • тяга: 10 т
    • в форсажном режиме: 15 т
    • на маршевом участке полёта: 85—100 %
  • общий ресурс: не более 15 ч
    • в том числе в форсажном режиме: 3 ч
      • в наземных условиях: не более 45 с
  • топливо: керосин ТС или Т-1
    • расход в начале маршевого участка: 40 %
• Стартовые ускорители: два твердотопливных ускорителя ПРД-52
  • топливо: нитроглицериновый порох НМФ-2
  • масса: 3300 кг каждый
    • топлива: 1550 кг
    • креплений: 300 кг
  • угол сопла относительно продольной оси: >30°
  • тяга: 57,5—80 т (в зависимости от температуры окружающего воздуха) суммарно (75—80 т каждый)
  • время работы: 3,75—5 с (в зависимости от температуры окружающего воздуха)
  • место падения: 500—1500 м от стартовой установки
• Стартовая установка: СТ-10, наземная буксируемая
  • тягач: ЯАЗ-214 (ЯАЗ-210Д), затем МАЗ-535В
  • длина: 25 м
    • направляющих: 10 м
  • ширина:
    • в походном положении: 3,2 м
    • в стартовом положении: 6,0 м
  • высота в походном положении:
    • без изделия: 2850 мм
    • с изделием: 4463 мм
  • клиренс: 700 мм
  • масса:
    • без изделия: 21 250 кг
    • с изделием: 27 650 кг
  • скорость движения:
    • по шоссе: до 40 км/ч
    • по грунтовым дорогам: до 20 км/ч
  • угол возвышения при пуске: 12—15°
  • усилие для среза болта крепления самолёта: 10 т
• Система управления: автономная астроинерциальная
  • автопилот: АП-85
  • система астронавигации: «Земля-АИ»
    • стекло системы астронавигации: 400×600 мм
    • время от старта до захвата звезды: 5 мин.
• Скорость полёта:
  • в момент отделения ускорителей: 601 км/ч (167,5 м/с)
  • в начале маршевого участка: 2660 км/ч
  • крейсерская: 2775 км/ч (2755 км/ч)
  • в момент подрыва боевой части: 2000 км/ч
• Высота полёта:
  • в момент отделения ускорителей: около 100 м
  • в момент захвата звезды: 12 км
  • в начале маршевого участка: 19,9 км
  • при подходе к цели: 24,1 км
  • в момент подрыва боевой части: 2 км
• Дальность полёта (максимальная, при встречном ветре 40 м/с по всей трассе): 3880 км
• Пикирование на цель: баллистическое
  • расстояние до цели в момент начала пикирования: 46 км
  • угол: 50°
• Время полёта (максимальное): 100 мин.
• Круговое вероятное отклонение (на максимальной дальности): 10 км

Литература

• Владимир Ригмант. Семейство сверхзвуковых «Ястребов» // «Авиация-Космонавтика» : журнал. — 1997. — № 1. — С. 5—10.
• Ростислав Ангельский. Короткая судьба «Ястреба» // «Крылья Родины» : журнал. — 1997. — № 9. — С. 8—13. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0310-2701&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0310-2701].
• Александр Борисович Широкорад. Межконтинентальная крылатая ракета среднего радиуса действия Ту-121 // Атомный таран XX века. — «Вече». — М., 2005. — 352 с. — (Военный парад истории). — 7000 экз. — ISBN 5-9533-0664-4.
• Yefim Gordon. The Pilotless Tupolevs. Tu-121 // Soviet/Russian Unmanned Aerial Vehicles. — Hinckley, England: Midland Publishing, 2005. — Vol. 20. — P. 27—30. — (Red Star). — ISBN 978-1-85780-193-4.

Ссылки

• [www.testpilot.ru/russia/tupolev/121/121.htm «121». Оперативно-стратегический беспилотный самолёт-снаряд]

Отрывок, характеризующий Ту-121

– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.