Токийская фондовая биржа

Токийская фондовая биржа 東京証券取引所
Расположение	Токио, Япония
Год основания	1878
Владелец	Japan Exchange Group, Inc.
Валюта	Японская иена
Количество компаний, прошедших листинг	2412
Биржевые индексы	Topix Nikkei 225
Веб-сайт	[www.tse.or.jp www.tse.or.jp]

Токи́йская фо́ндовая би́ржа (яп. 東京証券取引所 То:кё: сё:кэн торихикидзё) была основана в 1878 году. Токийская биржа является неприбыльной членской организацией, являющейся юридическим лицом и обладающая широкими правами в области самоуправления.

Биржа входит в Федерацию фондовых бирж Азии и Океании. В 2012 Токийская фондовая биржа осуществила поглощение фондовой биржи Осаки, объединенная компания, основанная 1 января 2013, получила название Japan Exchange Group, Inc.

Члены биржи

Членами биржи являются:

• регулярные члены (компании по ценным бумагам, которые могут вести операции, как за свой счет, так и в интересах клиента);
• сайтори члены (компании по ценным бумагам, являющиеся посредниками между регулярными членами биржи);
• специальные члены (компании, связывающие биржевые рынки, выполняющие на Токийской фондовой бирже те приказы, которые не могут быть выполнены на региональных биржах) и другие члены;
• небанковские компании по ценным бумагам (находящиеся в ассоциированной связи с банками);

Деятельность биржи

Токийская фондовая биржа по рыночной капитализации уступает только Нью-Йоркской площадке. Сейчас на ней торгуется около 2300 ценных бумаг японских компаний и свыше 30 бумаг зарубежных эмитентов. Среди крупнейших компаний, разместивших свои акции на Токийской бирже, можно встретить множество транснациональных гигантов из разных отраслей: автомобильных концернов Honda, Mazda, Mitsubishi, Toyota, производителей высокотехнологичных устройств Konica Minolta, Nikon, Olympus, Casio, Sony, крупнейших японских банков и других финансовых организаций.

На долю токийской биржи приходится свыше 80 % биржевого оборота страны. Основными продавцами и покупателями являются институциональные владельцы ценных бумаг. В Японии индивидуальные владельцы имеют лишь 20 % обращающихся на бирже акций, а 80 % принадлежит финансовым учреждениям, страховым компаниям и корпорациям. Владельцы акций рассчитывают не на дивиденды (в начале 1990 г. они были в 70 раз меньше рыночной стоимости акций), а на повышение курса акций и получение дохода в результате продажи акций по более высокому курсу (среднегодовой доход на проданную акцию выпуска 1980—1994 гг. составил 34,7 %). Основной метод торговли — открытый двойной аукцион, торговля с голосав биржевой толпе «зараба». До 80 % всех обращающихся в стране акций продается и покупается на Токийской фондовой бирже. Из 1,3-1,5 млн имеющихся в Японии акционерных фирм здесь зарегистрировано 1517, но на них приходится более 25 % всех производимых товаров и услуг.

В 2005 году Токийская Фондовая Биржа заняла почетное второе место в мировой классификации крупнейших фондовых рынков мира. В её состав вошли 2,5 тыс. компаний, приносящих ежегодно более 3000 млрд долл. дохода.

История биржи

Начало пути А начиналось все в мае 1878 года, когда в Токио было открыто первое здание нового для Японии финансового учреждения — фондовой биржи. Первыми владельцами и менеджерами Токийской биржи были японский министр финансов тех лет Окума Сигэнобу и юрист, занимавшийся корпоративным правом, Шибусава Ейичи. Интересно, что вначале торговцы акциями, собиравшиеся на бирже, надевали исключительно национальную одежду — кимоно.

В середине 90-х годов XIX века биржа переезжает в новое здание, меняется также её структура — теперь это уже не товарищество двух партнеров, а акционерное общество, пусть и с ограниченным кругом владельцев. С течением времени появляется все больше государственных облигаций — как и во многих странах того времени, правительство Японии озаботилось своим военным могуществом и начало наращивать оборонные бюджеты за счет привлечения средств крупных капиталистов.

Послевоенные годы К началу Второй мировой войны в Японии работали 11 бирж. Однако после первых военных лет стало понятно, что иметь столько разрозненных площадок, торгующих ценными бумагами, неэффективно. В 1943 году было принято решение объединить все биржи в одну на базе Токийской. Хотя, как показало недалекое будущее, этого можно было и не делать — объединенная биржа закрылась вскоре после бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года.

Здание Токийской биржи заняли американские военные. До января 1948 года в нём находилась штаб-квартира оккупационных войск, которые управляли страной вплоть до момента передачи всей власти японскому правительству в начале 1950-х годов. При этом торговля ценными бумагами в стране продолжалась, правда, все сделки заключались не публично на общей биржевой площадке, а между конкретными инвесторами и владельцами акций и облигаций.

Послевоенное азиатское чудо — быстрый рост экономических и финансовых систем крупнейших стран региона — естественно, затронуло и Японию. Страна начала выходить в лидеры мировой экономики за счет своих технологических разработок и прогрессивных инноваций. И хотя на самой бирже до 1974 года не существовало даже электронных табло и цены на все бумаги писались обычным мелом на чёрной доске, стоимость акций японских компаний с 1968 года постоянно росла. Именно в это время правительством Японии были введены необходимые ограничения на деятельность брокеров и некоторые новые правила проведения биржевых операций.

Особенно заметным рост ценных бумаг стал в период с 1983 по 1990 год — за эти семь лет Токийская фондовая биржа стала первой в мире по рыночной капитализации размещенных здесь компаний (60 % объёма мирового фондового рынка было сосредоточено именно в столице Японии). Успешная стратегия конкурентов из Нью-Йорка вскоре изменила ситуацию, однако второе место прочно закрепилось за Токийской биржей.

Электронная эра

30 апреля 1999 года на крупнейшей фондовой бирже Японии закончилась эпоха «живых» торгов — площадки, на которых находились брокеры, проводившие сделки, были закрыты. Вся торговля перешла на электронный рынок.

Несколько раз использование электронных систем приводило к серьёзным сбоям в торговых процессах. Так, 1 ноября 2005 года биржа смогла проработать только полтора часа. Через 90 минут после открытия торгов отказала установленная накануне компьютерная система торгов, разработанная компанией Fujitsu. Работа фондовой площадки остановилась на четыре с половиной часа, что стало рекордным простоем в новейшей истории Токийской биржи. Другой неприятный случай произошел из-за того, что во время проведения IPO компании J-Com 8 декабря 2005 года сотрудник фирмы Mizuho Securities, осуществлявшей техническую поддержку размещения акций, ввел при выставлении ценных бумаг на продажу ошибочные данные. Вместо того чтобы назначить цену одной акции в 610 000 иен, он выставил 610 000 акций за 1 иену. В первые же секунды торгов наиболее находчивые и быстрые брокеры начали скупать за бесценок акции J-Com. Администраторы биржи поняли ошибку и постарались отменить совершенные операции. Однако несмотря на приложенные усилия потери J-Com составили 347 млн долларов — эту сумму эмитенту поровну возместили Токийская фондовая биржа и Mizuho Securities. Последний крупный сбой произошел на бирже в Токио в январе 2006 года, когда количество сделок, проведенных на ней, достигло 4,5 млн и торги остановились на 20 минут. Правительство Японии обязало владельцев биржи подготовить программу совершенствования компьютерной системы, которая позволила бы предотвращать такие сбои в будущем.

Листинг компаний

Компании, акции которых торгуются на Токийской бирже, делятся на три большие группы: Первую секцию (компании с наибольшей капитализацией), Вторую секцию (средние компании) и секцию Mothers (этим английским словом («мамы») на Токийской бирже называют наиболее быстро растущие компании и отрасли рынка — термин появился из неточной аббревиатуры для соответствующего понятия Market of the High-Growth and Emerging Stocks). Примерно 65 % эмитентов входят в Первую секцию, меньше всего компаний попадают в «материнский» список.

Стоимость всех ценных бумаг, торгующихся на Токийской фондовой бирже, превышает 5 трлн долларов.

Биржевые индексы NIKKEI и TOPIX

Основными показателями состояния дел на Токийской фондовой бирже являются два главных индекса: NIKKEI 225 и TOPIX. Из них самым востребованным у инвесторов и брокеров стал, конечно, NIKKEI, который рассчитывается как среднее взвешенное значение цен акций 225 наиболее активно торгующихся компаний Токийской фондовой биржи. 7 сентября 1950 года этот индекс впервые был опубликован под названием TSE Adjusted Stock Price Average, а с 1970 года он вычисляется японской газетой Nihon Keizai Shimbun. От сокращенного названия газеты и произошло новое название индикатора — NIKKEI.

Индекс TOPIX рассчитывается самой Токийской фондовой биржей как среднее взвешенное значение цен акций всех компаний Первой секции биржи, находящихся в свободном обращении. Этот индикатор впервые был опубликован 1 июля 1969 года со значением 100 пунктов. Сегодня TOPIX рассчитывается каждые 15 секунд.

События и происшествия на Токийской бирже

• 1945 год
  • 10 августа американские атомные бомбардировки вынудили приостановить работу биржи, а опустевшие помещения биржи заняли американские военные. До января 1948 года в здании биржи размещалась штаб-квартира оккупационных войск, управлявших страной до начала 1950 годов, когда полномочия постепенно были переданы японскому правительству.
• 1999 год
  • 30 апреля был закрыт торговый зал биржи. Это стало возможным благодаря продолжавшейся компьютеризации биржи. С этого времени все транзакции на бирже проводятся в электронных системах, и экзотический символ биржи — клерков в кимоно, работавших в торговом зале — теперь можно увидеть лишь в торжественных случаях.
• 2005 год
  • 1 ноября из-за сбоя в торговой системе перед открытием биржи торги на бирже не проводились почти весь день.
• 2006 год
  • В январе число заключенных на бирже сделок превысило предельные для неё 4,5 млн, и торги остановились на 20 минут. Японский финансовый регулятор обязал тогда биржу подготовить отчет о мерах по модернизации компьютерной системы, чтобы предотвратить срывы в будущем.

См. также

• Компании, имеющие листинг акций на Токийской бирже
• Осакская биржа ценных бумаг
• Нагойская фондовая биржа

Ссылки

• [www.jpx.co.jp/ Официальный сайт биржи] (яп.)
• [www.jpx.co.jp/english/ Официальный сайт биржи (англ.версия)] (англ.)
• [www.fifact.ru/2010-08-30-06-49-50/107-tokiiskaya-fondovaya-birja-tse.html Устав, корпоративная философия токийской фондовой биржи]

Отрывок, характеризующий Токийская фондовая биржа

– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.