Тхоржевский, Корнелий Владиславович

Тхоржевский Корнелий Владиславович
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1877—1878
Награды и премии	см. ниже

Корнелий Владиславович Тхоржевский (4 апреля 1858 — 12 июля 1896 Тургенево) — русский писатель, участник русско-турецкой войны 1877—1878 гг.

Биография

Родился в 1858 году, происходил из дворян Саратовской губернии. Образование получил в Саратовской гимназии и Казанском юнкерском училище.

В чине подпоручика 157-го пехотного Имеретинского полка участвовал в турецкой кампании 1877—1878 гг. на Кавказе и 12 апреля 1878 года был награждён орденом св. Георгия 4-й степени

Частыми рекогносцировками с охотниками исследовал местность и подступы к неприятельским укреплениям, расположенным на Карадахских высотах, а при штурме укрепления Араб-Табия, в ночь с 5 на 6 Ноября 1877 года, первый, с вверенною ему командою охотников, вошел в названный форт.

Позже служил в пограничной страже на острове Эзель, причём был полковником.

Близко ознакомясь с бытом русского солдата, написал множество рассказов из военной жизни, а как страстный охотник и рыболов — несколько очерков из своей охотничьей практики и «Руководство для уженья рыбы».

Романы, повести, сцены, комедии, очерки помещал в «Русском вестнике», «Гражданине», «Ниве», «Руси», «Воскресенье», «Досуге и деле», «Разведчике», «Санкт-Петербургских ведомостях», «Саратовском листке» и многих других периодических изданиях.

Для народного чтения написал около 60 рассказов, а также три пьесы для солдатского театра: «На мирных квартирах», «На войне», «Домовой».

Им написан любопытный по автобиографическому характеру роман «Под сумрачным небом», который по цензурным условиям мог появиться в печати только отрывками.

Тхоржевский редактировал в 1893 г. журналы князя Мещерского «Русь» и «Воскресенье»; приобретя последний, превратил его в дешёвый народный журнал, удачно веденный и прекратившийся за смертью Тхоржевского.

Скончался от чахотки 12 июля 1896 года в кумысолечебнице на станции Тургенево Самаро-Златоустовской железной дороги.

Имел следующие ордена:

• Орден Святого Георгия 4-й степени (12 апреля 1878 год)
• Орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом (15 июля 1878 года)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (28 февраля 1886 года)

Так же был награждён:

• Серебряной медалью «В память Русско-турецкой войны 1877—1878 гг.»
• Черногорской медалью «За храбрость»

Источники

• Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000020463/view#page=400 Поручик К. В. Тхоржевский] // Иллюстрированная хроника войны. Приложение к «Всемирной иллюстрации» : журнал. — 1878. — № 102. — С. 410.
• Судравский В. К. Кавалеры ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия за 140 лет (1769—1909 гг.) // «Военный сборник», 1909
• Тхоржевский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Некрологи:
  • «Исторический вестник», 1896, т. 65,
  • «Гражданин», 1896, № 57
  • «Новое время», 1896, № 7324

Отрывок, характеризующий Тхоржевский, Корнелий Владиславович

– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.