Тыа Лапханукром
Тыа Лапханукром (21 октября 1898 — 27 августа 1941)[1] — сиамский фармацевт, политик и научный писатель.
Родился в богатой семье в Бангкоке, окончил школу с преподаванием иностранных языков (английского, французского и немецкого). Получив в 12-летнем возрасте за успехи в учёбе королевскую стипендию, отправился продолжать образование в Германскую империю, где учился в гимназии в Леверкузене. После того как Сиам в 1917 году вступил в Первую мировую войну на стороне Антанты, был арестован и год провёл в лагере в Целле, где выучился играть на флейте и совершенствовался в языках, естественных науках и математике. В декабре 1918 года, после окончания войны, был освобождён и вернулся на родину, где некоторое время был переводчиком с немецкого и французского, но в 1919 году, вновь получив стипендию, уехал учиться в Европу: изучал химию и фармацевтику в Мюнхене и ботанику в Париже. Получив степень доктора в 1927 году за исследование по кристаллической решётке и габилитировавшись в 1930 году, вернулся на родину, посетив до этого Японию и США для ознакомления с фармацевтикой в этих странах. По возвращении работал в министерствах транспорта и торговли. В 1932 году принял участие в Сиамской революции, после которой стал членом первого в истории страны парламента и первым министром науки Сиама и затем министром экономики; занимал должности в трёх правительствах. Скончался в 43-летнем возрасте от аппендицита.
Тыа Лапханукром почитается в современном Таиланде как учёный-патриот и фактический основатель современной фармацевтики на территории страны[2]. Его усилиями в Таиланде началось становление производства лекарств и фармацевтического обучения, были предприняты усилия по модернизации системы здравоохранения и сельского хозяйства. Основал «Сиамский научный журнал», занимался преподавательской деятельностью, состоял в Королевской академии наук; имел несколько государственных наград, опубликовал ряд научных работ как по фармакологии, так и политического характера.
Напишите отзыв о статье "Тыа Лапханукром"
Примечания
Отрывок, характеризующий Тыа Лапханукром
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
