Тьерри, Эдуар

Эдуар Тьерри (фр. Édouard Thierry; 14 сентября 1813, Париж — 28 ноября 1894, Париж) — французский театральный деятель и литератор.

В юности выпустил сборник стихов «Дети и ангелы» (фр. Les Enfants et les Anges; 1833), затем в 1853 г. в соавторстве с учёным-арабистом Огюстом Шербонно опубликовал сказку «Джудар рыболов» (фр. Djouder le pêcheur), переложенную из «Тысяча и одной ночи». Выступал как театральный и литературный критик — в частности, после начала в 1857 г. судебного процесса по поводу книги Шарля Бодлера «Цветы зла» выступил с восторженным отзывом на неё, резюмировав его словами: «Я оставляю его книгу и его дар на поруки Данте».

В 1859—1871 гг. администратор театра Комеди Франсэз; важнейшим событием в жизни театра в этот период считается возобновление «Эрнани» Виктора Гюго в 1867 году. О последних двух годах своей работы, пришедшихся на время Франко-прусской войны, опубликовал книгу «Комеди Франсэз во время двух осад: Дневник администратора» (фр. La Comédie française pendant les deux siéges (1870-1871): journal de l'Administrateur général; 1887). Подготовил издание сборника литературно-исторических материалов, связанных с пьесой Мольера «Мнимый больной» (фр. Documents sur 'Le Malade imaginaire'; 1881), издал многолетний дневник важнейшего сподвижника Мольера, актёра Лагранжа (1876). Опубликовал отдельным изданием лекцию «О влиянии театра на рабочий класс» (фр. De l'influence du théâtre sur la classe ouvrière; 1862). Напечатал также книгу о драматурге Франсуа Понсаре (1870).

В 1871 году оставил Комеди Франсэз и был назначен на должность хранителя Библиотеки Арсенала. В дальнейшем эту же должность занимал зять Тьерри Анри Мартен.

Сотрудничал с композитором Жаном Жоржем Кастнером в создании так называемых «книг-партитур», в которых под одной обложкой печатались литературный текст и партитура музыкального произведения публиковались под одной обложкой: совместно ими были выпущены «Танцы смерти» (фр. Les danses des morts; 1852), посвящённые теме «музыка и смерть», «Голоса Парижа» (фр. Les voix de Paris; 1857), рассказывающие о криках и распевах уличных и рыночных торговцев от Средневековья до настоящего времени, и «Музыкальная паремиология французского языка» (фр. Parémiologie musicale de la langue française; 1866). Однако сообщение «Нью-Йорк Таймс» (1896) о том, что на либретто Тьерри написана последняя опера Сезара Франка «Гизелла», повлёкшее рецензента к далеко идущим выводам, ошибочно: это либретто написано Жильбером Огюстеном Тьерри (1843—1915).

Ссылки

• [books.google.ru/books?id=_SkbAAAAYAAJ Édouard Thierry. De l’influence du théâtre sur la classe ouvrière]
• [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=9807E2DD1E31E033A2575AC2A9679D94659ED7CF Некролог] // The New York Times, November 29, 1894.  (англ.)

Отрывок, характеризующий Тьерри, Эдуар

– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.