Тьерская городская стена

Тье́рская городска́я стена́ (фр. enceinte de Thiers) — возведённая вокруг Парижа между 1841 и 1844 годами, по предложению премьер-министра Адольфа Тьера, оборонительная крепостная стена города; последняя из семи существовавших в истории французской столицы.

Городская стена опоясывала всю столицу, почти 80 км²; была возведена по линии, проходящей ныне в промежутке между бульварами Маршалов (boulevards des Maréchaux) и парижской кольцевой дорогой «периферик». Прилегающая к ней территория не подлежала застройке, но стала местом возникновения бидонвилей в послевоенное время.

Была разобрана между 1919 и 1929 годами.

Описание

Городская стена предназначалась для обороны территории общей площадью 78,02 км² и была длиной более чем 33 км, то есть включала территорию современной городской коммуны Парижа. Крепостная линия опоясывала город прямыми линиями, наподобие большого неправильного четырёхугольника, и состояла из улицы, прозванной «военной» (будущих бульваров Маршалов), вала, рва и гласиса; толщина стен доходила до 3,5 м, высота до 10 м; возвышалась над сухим рвом, шириной 15—20 м. В просторечии получила название «форти́ф» (fortif') и состояла из:

• 95 бастионов;
• 17 городских застав (ворот города, пересечений с основными дорогами);
• 23 барьеров (пересечений со второстепенными дорогами),
• 8 проходов для линий железных дорог;
• 5 проходов для речных потоков или каналов;
• 8 потайных дверей.

Ссылки

• Париж // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Тьерская городская стена

Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.