Последняя надежда (фильм, 2005)

Иное название этого фильма — «Тьма»; см. также другие значения.

Последняя надежда
ब्लैक
Жанр	драма
Режиссёр	Санджай Лила Бхансали
Продюсер	Санджай Лила Бхансали Аншуман Свами
Автор сценария	Санджай Лила Бхансали Бхавани Ивер
В главных ролях	Амитабх Баччан Рани Мукерджи
Оператор	Рави Чандран
Композитор	Монти Шарма
Кинокомпания	SLB Films
Длительность	123 мин.
Сборы	$4, 7 млн.
Страна	Индия
Язык	хинди английский
Год	2005
IMDb	ID 0375611
Выход фильма «Последняя надежда» (оригинальное название — ब्लैक)

К:Фильмы 2005 года

«Последняя надежда» (хинди ब्लैक, англ. Black) — болливудский фильм режиссёра Санджая Лила Бхансали. Главные роли исполнили Амитабх Баччан и Рани Мукерджи. Картина основана на истории жизни американки Хелен Келлер, в раннем детстве лишившейся зрения и слуха.

Сюжет

Фильм начинается с того, как слепоглухая женщина Мишель Макнелли приходит в больницу, чтобы навестить своего бывшего учителя Девраджа Сахая, страдающего болезнью Альцгеймера. Далее в картине показываются флешбэки, рассказывающие об истории отношений Мишель и Девраджа.

Мишель было восемнадцать месяцев, когда в результате перенесённой скарлатины она полностью потеряла зрение и слух. Из-за отсутствия воспитания к восьми годам она становится грубым и неуправляемым ребёнком. Отчаивавшиеся родители Мишель Пол и Кэтрин приглашают учителя Девраджа Сахая. Сахай страдает алкоголизмом и полностью разочарован в жизни.

Деврадж пытается обучить Мишель читать шрифт Брайля и общаться с другими людьми при помощи тактильного языка. Он использует резкие и порой жёсткие методы, которые вызывают неодобрение отца Мишель Пола. Пол приказывает Сахаю уехать, но учитель тайно остаётся в доме на 20 дней, в то время как Пол находится в командировке. Кэтрин неохотно соглашается на дальнейшие занятия с её дочерью.

За 20 дней Сахай достигает некоторых успехов в обучении девочки, но не может добиться главной цели: Мишель должна понять, что у каждого предмета есть своё название. Пол приезжает домой, и Деврадж вынужден покинуть ученицу. Раздражённый её поведением, Сахай кидает Мишель в фонтан. Внезапно она понимает, что определённые прикосновения к руке значат «вода», и с точностью повторяет их. Семья Макнелли решает оставить учителя в доме.

Много лет спустя Мишель оканчивает школу для слепых и пытается получить степень бакалавра гуманитарных наук, но постоянно терпит неудачу. Тем не менее, она пребывает в хорошем расположении духа и мирится со своей сестрой Сарой, которая, как выясняется, много лет завидовала Мишель из-за привязанности родителей к ней. После свадьбы Сары Мишель также задумывается о любви, и даже просит Сахая поцеловать её в губы, на что он неохотно соглашается. Спустя 12 лет Мишель удаётся получить квалификацию бакалавра.

В то же время у Сахая начинают проявляться признаки болезни Альцгеймера. Когда у него пропадает память, его кладут в психиатрическую больницу. Теперь учитель и ученица меняются ролями, и уже Мишель учит Сахая правильно произносить слова и понимать окружающий мир.

В финале показано, как много людей, одетых в чёрное, несут гроб к церкви. Закадровый голос читает письмо Мишель, адресованное подруге Девраджа госпоже Нэр. В письме Мишель написала, что алфавит Сахая, как и её собственный, начался с букв «B L A C K» (рус. Т Е М Н О Т А), подразумевая, что Деврадж умер.

В ролях

Актёр	Роль
Амитабх Баччан	Деврадж Сахай Деврадж Сахай
Рани Мукерджи	Мишель Макнелли Мишель Макнелли
Аеша Капур	Мишель Макнелли в детстве Мишель Макнелли в детстве
Шерназ Патель	Кэтрин Макнелли Кэтрин Макнелли
Дхритиман Чаттерджи	Пол Макнелли Пол Макнелли
Нандана Сен	Сара Макнелли Сара Макнелли
Силло Махава	госпожа Гомес госпожа Гомес
Махабану Моди-Котуал	госпожа Нэр госпожа Нэр

Создание

Идея создания фильма впервые появилась у Санджая Лила Бхансали в 1995 году во время съёмок картины «Мир музыки». Он был вдохновлён автобиографией слепоглухой американки Хелен Келлер «История моей жизни», в которой Келлер рассказала о своём обучении у Энн Салливан. Бхансали посетил Институт Хелен Келлер, специализирующийся на обучении детей-инвалидов. Большая часть картины основана на его наблюдениях за отношениями между студентами и профессорами в институте. Также режиссёр прочёл автобиографию глухонемого пианиста Джеральдина Лохорна.

Первоначально Бхансали планировал снять низкобюджетный фильм на хинди и английском, чтобы разнообразить свою кинематографическую деятельность после выхода дорогой картины «Девдас».

По словам режиссёра, он с детства был «несгибаемым поклонником» Амитабха. Он смог снять кумира в своём фильме после того, как Баччан увидел картину Бхансали «Навеки твоя» и обратился к режиссёру с предложением участвовать в каком-либо из проектов Бхансали в качества актёра главной роли. Когда Бхансали впервые обратился к Рани Мукерджи с предложением исполнить в фильме роль Мишель, она долго сомневалась, так как считала, что эта работа будет слишком сложной для неё.

Фильм был снят в индийских городах Шимла и Мумбаи. Актёры и съёмочная команда испытали много трудностей в течение процесса создания картины. Правительство Индии долго не давало согласия на проведение съёмок, задерживая создание фильма. В феврале 2004 года в Мумбаи случился пожар. Огонь повредил костюмы и декорации фильма. Бхансали был вынужден заново переснять все павильонные сцены. Во время наружных съёмок в Шимле потребовался снег, и чтобы создать снежный пейзаж режиссёр вызвал команду из Мумбаи.

Во время съёмок Мукерджи носила контактные линзы, чтобы придать своим глазам сходство с глазами слепых. Также ей пришлось вместе с Амитабхом в течение семи месяцев изучать язык жестов и шрифт Брайля. Им помогала группа слепоглухих студентов, обучавшая актёров языку жестов, и слепоглухой юноша Замир Дале, консультировавший актёров в течение съёмок.

Релиз

Фильм «Последняя надежда» первоначально планировалось выпустить 10 декабря 2004 года, но Бхансали решил отложить релиз. Картина была выпущена 4 февраля 2005 года в 170 городах Индии — достаточно небольшом количестве по сравнению с большинством высокобюджетных фильмов Болливуда. Картина входила в программу таких фестивалей, как Касабланский кинофестиваль и Индийский международный кинофестиваль.

В прокате картина собрала 4, 7 млн. долларов, заняв одиннадцатое место в списке самых коммерчески успешных болливудских фильмов 2005 года. Это было определено сайтом «BoxOffice India.com» как средний успех.

Критика

Фильм получил в основном положительные отзывы со стороны критиков. В профессиональных обзорах была высока оценена игра Баччана и Мукерджи.

Ведущий кинокритик журнала «Time» Ричард Корлисс причислил «Последнюю надежду» к лучшим фильмам 2005 года, поставив её на пятое место.

Фильм занял первое место в списке газеты «Indiatimes» «25 фильмов Болливуда, которые нужно посмотреть».

Саундтрек

А.Р. Рахман первоначально должен был писать музыку для фильма, но он отказался из-за плотных графиков. Саунтрек сочинил Монти Шарма. В отличие от большинства болливудских фильмов, саундтрек «Последней надежды» состоит только из одной песни «Haan maine chookar dekha hain», которую исполнила Гаятри Айер.

Награды и номинации

Награды и номинации
Награда	Категория	Номинирован(а)	Итог
Producers Guild Film Awards	Лучший фильм		Победа
	Лучший режиссёр	Санджай Лила Бхансали	Победа
	Лучший актёр	Амитабх Баччан	Победа
	Лучшая актриса	Рани Мукерджи	Победа
	Лучшая актриса второго плана	Аеша Капур	Победа
International Indian Film Academy Awards	Лучший фильм		Победа
	Лучший режиссёр	Санджай Лила Бхансали	Победа
	Лучший актёр	Амитабх Баччан	Победа
	Лучшая актриса	Рани Мукерджи	Победа
	Лучшая актриса второго плана	Аеша Капур	Победа
	Лучшая операторская работа	Рави Чандран	Победа
	Лучший монтаж	Бела Сигал	Победа
	Лучший звук	Ануп Дев	Победа
	Лучшая фоновая музыка	Монти Шарма	Победа
	Лучший сценарий	Санджай Лила Бхансали	Номинация
	Лучшая актриса второго плана	Шерназ Патель	Номинация
Filmfare Awards	Лучший фильм		Победа
	Лучший фильм по мнению критиков	Санджай Лила Бхансали	Победа
	Лучший режиссёр	Санджай Лила Бхансали	Победа
	Лучший актёр	Амитабх Баччан	Победа
	Лучший актёр по мнению критиков	Амитабх Баччан	Победа
	Лучшая актриса	Рани Мукерджи	Победа
	Лучшая актриса по мнению критиков	Рани Мукерджи	Победа
	Лучшая актриса второго плана	Аеша Капур	Победа
	Лучший фоновая музыка	Монти Шарма	Победа
	Лучшая операторская работа	Рави Чандран	Победа
	Лучший монтаж	Бела Сигал	Победа
Национальная кинопремия (Индия)	Лучший актёр	Амитабх Баччан	Победа
	Лучший фильм на хинди		Победа
Screen Awards	Лучшая актриса	Рани Мукерджи	Победа
Zee Cine Awards	Лучшая актриса	Рани Мукерджи	Победа

См. также

• Сотворившая чудо (фильм, 2000)
• Сотворившая чудо (фильм, 1962)
• Непобеждённая (фильм)
• Хелен Келлер: Чудо продолжается (англ.)

Ссылки

• [black-thefilm.com/ Официальный сайт]  (англ.)
• «Последняя надежда» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.rottentomatoes.com/m/black/ «Последняя надежда»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
• [www.allmovie.com/movie/v318762 Последняя надежда] (англ.) на сайте allmovie

Отрывок, характеризующий Последняя надежда (фильм, 2005)

– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.