Тьы-ном

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тьыном»)
Перейти к: навигация, поиск

Тьы-ном (вьетн. chữ nôm, тьы-ном 字喃/𡨸喃/𡦂喃, IPA:cɨ˧ˀ˥ nom˧) — система письма на основе китайской иероглифики, использовавшаяся для записи вьетнамского языка. В настоящее время полностью вытеснена письменностью тьы куокнгы (вьетн. chữ quốc ngữ, тьы-ном 字國語), созданной католическим миссионером Александром де Родом (Alexandre de Rhodes) в XVII веке на основе латинского алфавита.

В тьы-ном использовались собственно китайские иероглифы (вьетн. Hán tự), а также вьетнамские иероглифы, разработанные по китайской модели. Древнейшие памятники тьы-ном датируются XIII веком. Письменность использовалась вьетнамской элитой в основном для записи литературных текстов на вьетнамском языке (официальные документы в большинстве случаев писались не по-вьетнамски, а на классическом китайском языке, хотя предпринимались попытки придания тьы-ном официального статуса).





История

Вьетнам более тысячи лет (с 111 года до н. э. по 938 год н. э.) находился под китайским владычеством, в результате чего в качестве официального языка делопроизводства был принят классический китайский язык (вьетн. chữ-nho, тьы-ном 字儒, тьы-нё).

Использование китайских иероглифов для записи вьетнамских слов впервые отмечается в посмертном титуле Фунг Хынга, национального героя, которому в конце VIII века удалось временно освободить страну от китайцев. Иероглифы титула (布蓋) могут соответствовать bố cái, («отец и мать», «родители») или vua cái («великий царь»). В X веке основатель династии Динь (968—979) называет свою страну Дайковьет (вьетн. Đại Cồ Việt, тьы-ном 大瞿越). Второй иероглиф в этом названии является другим древним примером приспособления китайской иероглифики к вьетнамскому языку, хотя слово, которое оно обозначает, неизвестно[1].

До 1970-х годов считалось, что древнейшим дошедшим до нас памятником вьетнамской письменности является датируемая 1343 годом надпись на камне, содержащая названия около 20 деревень, записанных китайской иероглификой. Однако в 1970 году вьетнамские учёные сообщили об открытии стелы в пагоде Бао Ан (провинция Виньфу), датируемой 1209 годом, на которой при помощи 18 китайских иероглифов были записаны названия деревень и имена людей, пожертвовавших рисовые угодья пагоде.

Первое произведение на вьетнамском языке было создано в 1282 году, когда министр правосудия Нгуен Тхуен сочинил заклинание в стихах, которое было брошено в Красную реку, чтобы отогнать крокодилов [1]. В конце XIII века во время правления династии Чан тьы-ном начинает систематизироваться и использоваться в литературе.

Как правило, тьы-номом владела только элита, так как он использовался в качестве помощи при обучении китайской иероглифике. После появления вьетнамской письменности было создано значительное количество литературы и появился ряд знаменитых писателей, включая жившего в XV веке поэта Нгуен Чая (1380—1442 гг.), написавшего первый сохранившийся сборник стихов («Сборник стихов на родном языке»). В XVIII веке появилась поэма «Стенания истерзанной души» Нгуен Зу и стихи поэтессы Хо Суан Хыонг. Многие произведения передавались устно в деревнях, поэтому даже неграмотные имели доступ к литературе.

В то же время, официальные документы составлялись в основном на классическом китайском языке. Исключением было краткое правление династии Хо (1400—1407), когда китайский язык был отменён, а официальным языком стал вьетнамский. Однако последовавшее китайское вторжение положило конец этой практике. Во время правления династии Ле (1428—1788) во время социальных протестов в качестве одного из требований выдвигался переход к национальному языку и письменности, что привело к её запрету в 1663, 1718 и 1760 годах. Во время правления династии Тэйшон (1788—1802) была предпринята последняя попытка придать письменности официальный статус, однако правителями следующей династии Нгуен (1802—1945) был возвращён статус-кво. Зя Лонг, основатель династии Нгуен, первоначально поддерживал использование тьы-нома, однако вскоре после прихода к власти вернулся к классическому китайскому.

Начиная со второй половины XIX века французские колониальные власти начали ограничивать или просто запрещать использование классического китайского. Например, по их распоряжению в 1915 и 19181919 годах не проводились традиционные экзамены на государственные должности, в которых акцентировалось владение китайским языком. Сокращение использования китайского языка (а следовательно и китайской письменности) привело также к угасанию тьы-нома, поскольку эти системы письма были тесно связаны между собой. Альтернативная система письма, куок нгы, поддерживалась колониальными властями и становилась всё более стандартизированной и распространённой, что привело к окончательному вымиранию тьы-нома в середине XX века.

Классификация

Знаки тьы-нома могут быть разделены на две группы: заимствованные из китайского языка и созданные самими вьетнамцами.

Заимствованные знаки

Заимствованные из китайского языка знаки использовались для:

  1. Записи китайских заимствований. Иногда иероглиф мог иметь два произношения: первое, более приспособленное к вьетнамской фонетике, и второе, более отражающее исходное среднекитайское прочтение. Например, («корень», «основание») мог произноситься как vốn или bản, причем первое произношение было более ассимилированным «прочтением ном», а последнее — так называемым «ханвьетским прочтением». Для обозначения «местного» прочтения к иероглифу мог добавляться диакритический знак: когда следовало читать как vốn, он писалось как 本㆑, с диакритическим знаком в правом верхнем углу.
  2. Запись собственно вьетнамских слов. Примером может быть использование для обозначения слова một («один»). В данном случае иероглиф употреблён фонетически, и не связан со значением слова в китайском языке (для этого слова есть и чисто вьетнамский иероглиф 𠬠). Существует мнение, что во вьетнамском языке нет аналога японскому кунъёми, то есть собственно китайские иероглифы не подбирались по смыслу к вьетнамскому произношению. Однако некоторые исследователи с этим не согласны.

Изобретённые иероглифы

Изобретённые иероглифы могут быть разделены на:

  1. Семантико-фонетические, состоящие из двух частей. Первая (заимствованный иероглиф или корень), показывает семантическую категорию, к которой относится слово (или само значение слова), а вторая часть (заимствованный или изобретённый иероглиф) — приблизительное звучание слова. Например, 𠀧 (ba, «три») состоит из (фонетической части) и 三 (семантической части). Это наиболее распространённая группа изобретённых иероглифов.
  2. Сложно-семантические иероглифы, состоящие из двух китайских иероглифов, обозначающих слова с похожим значением. Например, 𡗶 (trời — «небо», «небеса») состоит из («небо») и («верхний»).
  3. Видоизменённые китайские иероглифы, которые могут быть семантически или фонетически связаны с исходным китайским словом. Например, иероглиф 𧘇 (ấy — «тот») является упрощенной формой китайского , и связан с ним фонетически. Вьетнамский иероглиф (làm — «работа», «труд») является упрощением китайского и семантически с ним связан.


Стандартизация

В 1867 году реформатор Нгуен Чыонг То выступил с предложением стандартизации тьы-ном (одновременно с ликвидацией классического китайского), однако новая система, названная им куок ам хан ты (вьетн. quốc âm Hán tự, тьы-ном 國音漢字, «Ханьские знаки с народным произношением»), была отвергнута императором Ты Дыком.

Тьы-ном никогда не был официально стандартизирован, в результате чего вьетнамское слово на письме может быть представлено разными иероглифами. Например, само слово тьы (вьетн. chữ, «знак», «письменность»), заимствованное из китайского языка, может быть записано как (китайский иероглиф), 𡦂 (изобретённый «сложно-семантический» иероглиф) или 𡨸 (изобретённый «семантико-фонетический» иероглиф). Другим примером является слово béo («жир», «жирный»), которое может писаться как или как . Оба иероглифа являются изобретёнными и имеют семантико-фонетическую структуру, разница между ними состоит в фонетической части ( против ).

Компьютеризация

Существует много программ, позволяющих писать тьы-ном просто печатая по-вьетнамски в современной латинской графике:

  • [viethoc.com/hannom/bango_intro.php HanNomIME] (Windows) — симулятор клавиатуры, поддерживающий тьы-ном и китайскую иероглифику.
  • [winvnkey.sourceforge.net/ WinVNKey] (Windows) — многоязычная вьетнамская клавиатура, поддерживающая тьы-ном, а также упрощенные и традиционные китайские иероглифы.
  • [herr.atspace.eu/ Vietnamese Keyboard Set] программа, позволяющая писать на тьы-ном в Mac OS X.
  • [www.mojikyo.org/ Mojikyo] — программа, поддерживающая китайскую, японскую и корейскую иероглифику, а также

Шрифты:

  • [vietunicode.sourceforge.net/ VietUnicode] (или [sourceforge.net/projects/vietunicode/ здесь]) — шрифты тьы-ном в формате Unicode.

Словари:

  • [nomfoundation.org/nom-tools/Nom-Lookup-Tool/Nom-Lookup-Tool The Nom foundation]
  • [www.chunom.org/ime/ Chunom.org]

Напишите отзыв о статье "Тьы-ном"

Примечания

  1. 1 2 DeFrancis, John (1977). Colonialism and Language Policy in Viet Nam . The Hague: Mouton.

Литература

  • DeFrancis, John (1977). Colonialism and Language Policy in Viet Nam . The Hague: Mouton.
  • Hannas, Wm. C. (1997). Asia’s Orthographic Dilemma. Chapter 4, «Vietnamese». Honolulu: University of Hawaii Press. ISBN 0-8248-1842-3
  • Чжоу Югуан (周有光, 1998). Бицзяо вэньцзы сюэ чутань (比較文字学初探 «Сравнительный анализ систем письменности»). Пекин: Юйвэнь чубаньше.
  • Chʻen, Ching-ho (n. d.). A Collection of Chữ Nôm Scripts with Pronunciation in Quốc-Ngữ. Tokyo: Keiô University.
  • Nguyễn, Đình Hoà (2001). Chuyên Khảo Về Chữ Nôm = Monograph on Nôm Characters. Westminster, CA: Institute of Vietnamese Studies, Viet-Hoc Pub. Dept.. ISBN 0-9716296-0-9
  • Nguyễn, N. B. (1984). The State of Chữ Nôm Studies: The Demotic Script of Vietnam. Vietnamese Studies Papers. [Fairfax, VA]: Indochina Institute, George Mason University.
  • O’Harrow, S. (1977). A Short Bibliography of Sources on «Chữ-Nôm». Honolulu: Asia Collection, University of Hawaii.

Ссылки

  • [www.omniglot.com/writing/chunom.htm Тьы-ном на сайте Omniglot]
  • [www.nhat-nam.ru/chu-nom.html Статья о тьы-ном на сайте Нят-Нам.ру]
  • [www.nomfoundation.org/ Nom Preservation Foundation]
  • [www.nomna.org/ Tự điển Hán Nôm], Nôm Na Hanoi
  • [www.cjvlang.com/Writing/writsys/writviet.html The Vietnamese Writing System], Bathrobe’s Chinese, Japanese & Vietnamese Writing Systems
  • [www.glossika.com/en/dict/viet.php Chữ Nôm character index], James Campbell
  • [viethoc.com/hannom/tdnom_chidan.php Tự Điển Chữ Nôm Trích Dẫn], Viện Việt-Học
  • [ngonngu.net/index.php?fld=nnh&sub=nguam&pst=cv_lstv_01 Vấn đề chữ viết nhìn từ góc độ lịch sử tiếng Việt], Trần Trí Dõi


Отрывок, характеризующий Тьы-ном

– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.