Тьялк

Тьялк (чалк, чьялк, тялка, от нидерл. tjalk) — голландский тип грузовых парусных судов для прибрежного и речного плавания. Самый известный тип традиционных голландских судов, один из символов Нидерландов.

История

Появление и эволюция деревянных тьялков

Самое первое упоминание тьялков относится к 1673 году. Тьялк упоминается во фризском документе под названием «thiallicken».

Одно из самых первых упоминаний тьялков делается в книге Николаса Витсена (Nicolaas Witsen) «Aeloude en hedendaagse Scheepsbouw en Bestier» («Старинные и современные суда и управление ими») (первое издание — 1671 год, второе издание в латинском переводе «Architectura navalis et regimen nauticum» — 1690 год). Другой источник, дающий одно из первых описаний тьялков — «Nederlandse scheepsbouw-konst open gestelt» («Раскрытое (то есть подробно описанное) Нидерландское искусство судостроения») Корнелиса ван Эйка (Cornelis van Yk), 1697 год.

Витсен не даёт подробного описания тьялков, в его книге сказано лишь, что эти суда используются как для речных, так и для прибрежных морских перевозок. Однако в главе, посвящённой речным судам, даётся описание судов, имеющих основные признаки тьялка (прежде всего специфическая форма корпуса, прежде всего — завалы бортов вовнутрь на носу и корме), хотя термин тьялк по отношению к ним Витсен не употребляет. Интересно, что на корме эти суда имеют statie — сооружение, сохранявшееся на тьялках до начала XX века (см. ниже)

Более всего современные тьялки напоминают описанные Витсеном и вэйдсхип и смалсхип (wijdschip и smalschip). В буквальном переводе эти названия значат «широкий корабль» и «узкий корабль». Разделение однотипных, в общем, судов но ширине основано на том, что смалсхип мог проходить через узкий шлюз в Гауде, в вэйдсхип — не мог.

Первое подробное описание тьялка с рисунком известно из книги Г. Груневегена (G. Groenewegen) «Verzameling van vierentachtig stuks Hollandsche schepen» («Собрание восьмидесяти четырёх голландских судов»), 1789 год. На рисунке изображён фризский тьялк, практически не отличающийся от фризского тьялка XX века. Основное отличие тьялка конца XVIII века состояло в парусном вооружении. В то время тьялки имели шпринтовое парусное вооружение, в то время как с середины XIX века начался переход к гафельному парусному вооружению.

В начале XIX века некто Ф. Н. Ван Лоон (F. N. Van Loon) написал и опубликовал две книги о судоходстве — «Handleiding tot den burgelijken scheepsbouw» («Пособие по гражданскому судостроению») и «Beschouwing van den Nederlandschen Scheepsbouw met betrekking tot dezelfs zeilaadje» («Размышления о нидерландском судостроении, касательно парусов»). В этих книгах имеется не только рисунок тьялка, но и чертёж. Из чертежа следует, что форма корпуса тьялка начала XIX века уже практически ничем не отличалась от формы корпуса тьялков XX века.

В XVIII—XX веках существовало два типа тьялкоподобных морских судов для прибрежного плавания — смак (smaak) и коф или кофсхип (kof, kofschip). В отличие от тьялков эти суда были двухмачтовыми (имели бизань-мачту на корме). Также они отличались большими размерами, в особенности — большей глубиной трюма. В книге «Met zeil en treil» (см. библиографию в конце статьи) приводится анализ объявлений о продаже судов из газеты «De Opregte Groninger Courant» в период с 1743 по 1798 год. Из дающихся в объявлениях технических данных судов видно, что средняя длина тьялка составляла 19-22 метра, смака — 21-25 метров. Что касается кофов, то выделяются два типа этих судов: кофы длиной 24-28 метров и 10-19 метров. Суда второй группы слишком малы, чтобы быть морскими. К тому же часто в их описаниях термины тьялк и коф используют как синонимы. Судя по характеристикам, маленькие кофы были разновидностью тьялков, единственной чертой, объединивших их с большими кофами, была глубина трюма (большая, чем у обычных тьялков).

После перехода к металлическому судостроению строить кофы и смаки перестали, но продолжением эволюции кофов стали кофтьялки, являвшиеся мореходными судами.

Металлические тьялки

Во время перехода от деревянного к железному судостроению (1880-е годы) формы тьялков стали ещё более округлыми, так как такие формы было проще выполнить из металла, чем из дерева. К началу XX века сформировались основные типы железных тьялков. Их подробное описание даётся в разделе «разновидности» ниже.

Моторизация

До начала XX века тьялки в основном ходили под парусом. На узких каналах, где ходить под парусом было сложно, (не было возможности маневрировать) для перемещения тьялков использовалась бурлацкая тяга или тягловые животные (чаще всего лошади), которые тянули судно, идя вдоль берега канала.

Хотя судовые двигатели внутреннего сгорания начали поставляться в 1910-х годах, широкая моторизация флота тьялков началась только в середине двадцатых годов. До этого моторы ставились только на те суда, которые работали на регулярных грузовых линиях (так называемый beurtvaart, регулярное судоходство по расписанию). Однако абсолютное большинство тьялков работало не на регулярных линиях.

Существовало три способа моторизации тьялков: размещение встроенного мотора, использование мотора с боковым винтом и использование так называемого опдювера (opduwer — подталкиватель).

Устройство встроенного мотора было оптимальным решением, но в то же время эта операция дорого стоила, так как требовала реконструкции судна. К тому же встроенный двигатель занимал много места.

К концу сороковых годов парусных тьялков практически не осталось. Все они они были моторизованы одним из трёх способов.

Боковой винт

Оборудование судна боковым винтом было дешёвой альтернативой встроенному мотору. В таком случае двигатель устанавливался на палубе судна рядом с носом. Через длинный кардан двигатель приводил в движение гребной винт, который можно было опускать в воду сбоку от борта судна. Боковой винт использовался чаще всего на тех тьялках, которые использовались как на узких каналах, так и на более просторных водных путях (например, в Зёйдерзее). Там, где позволяла обстановка, такие суда шли под парусом. При этом боковой винт поднимали из воды, и он не ухудшал обтекаемость судна. На узких каналах, где ходить под парусом было невозможно, использовали боковой винт. Однако у бокового винта были существенные недостатки. Он увеличивал габарит судна по ширине, что мешало прохождению узких мест (например между опор мостов). В неглубокой воде винт цеплялся за дно.

В двадцатых годах боковой винт начали использовать в районе Эйссела, после Второй мировой войны этот способ моторизации стал пользоваться популярностью в северных провинциях.

В качестве привода обычно использовали двигатель Deutz с горизонтальным размещением цилиндров (для уменьшения вертикального габарита) мощностью 10-12 л. с.

Опдювер

Опдювер (буквально — подталкиватель) — это миниатюрное судёнышко, своего рода плавающий мотор. Размеры опдювера — примерно пять метров в длину и полтора в ширину. Водоизмещение опдювера составляло одну-три тонны.

Сначала в качестве опдюверов использовались моторизованные лодки, потом их стали строить из металла. В качестве материала обычно использовались отходы производства (обрезки металла, оставшиеся от строительства больших судов). Двигатель обычно брали от списанного автомобиля, но позднее (в 30-х годах) чаще стали ставить двигатели марок Deutz, Brons, A.B.C. мощностью 9-14 л. с.

Опдювер привязывали к корме тьялка. Управление опдювером обычно осуществлялось с палубы тьялка при помощи «дистанционного управления», состоявшего из канатов, ручек от швабр и других подобных подручных материалов.

Опдювер имел определённые преимущества. При использовании опдювера мотор не занимал внутреннее пространство судна. При манёврах в порту опдювер можно было использовать как буксир. Однако из-за низких мореходных качеств опдюверы можно было использовать только на реках и каналах (не в озёрах и морских заливах).

Прежде всего опдюверы были популярны в Гронингене и Дренте. После Второй мировой войны строительство опдюверов прекратилось.

Встроенный мотор

До Второй мировой войны встроенные моторы пользовались наибольшей популярностью на юге Нидерландов, в районе Зеландии. В условиях просторных водных пространств ни боковой винт, ни опдювер не удовлетворяли требованиям. Опдюверы не отличались достаточной мореходностью, а боковой винт мог быть повреждён при волнении.

Первые встроенные моторы имели мощность 10-20 л. с.

После Второй мировой войны встроенным мотором начали оснащаться тьялки, ранее моторизованные при помощи бокового винта или опдювера. Также нередко на судах, получивших встроенный мотор в двадцатых-тридцатых годах, в ходе послевоенной модернизации старый мотор заменялся на новый.

При этом если до Второй мировой войны мотор всё-таки продолжал нести вспомогательную функцию, то после войны в ходе моторизации с тьялков обычно демонтировалась мачта, и из парусных и парусно-моторных они превращались в чисто моторные суда.

После войны на больших тьялках грузоподъёмностью в 100—140 тонн устанавливались моторы мощностью 80-120 л. с. На меньших судах использовались двигатели в 30-40 л. с. Особой популярностью пользовались двигатели следующих марок: Kromhout-Gardner (4 цилиндра, 40 л. с.), Mercedes (3 цилиндра, 36 л. с.), Lister (3 цилиндра, 33 л. с.).

Тьялки в наши дни

Сейчас парусные тьялки используются как яхты, в том числе в качестве учебных судов (для обучения хождению под парусами). На них также катают туристов.

Распространение

Тьялки появились во Фрисландии (само слово tjalk фризского происхождения), но со временем этот тип судов получил распространение в районах вдоль побережья Северного моря от северной Франции до Германии, в Великобритании и на Балтийском море. Использовались тьялки и в России. Инициатором строительства и использования тьялков в России был большой поклонник всего голландского Пётр I. В России тьялки использовались как транспорт для снабжения армии и флота. При Петре I тьялки в России называли тялками.

Устройство

Тьялк был приспособлен для плавания по мелководным, богатым мелями, прибрежным водам Нидерландов. Поэтому тьялки являлись плоскодонными судами с широким корпусом и малой осадкой. Вместо киля тьялки оборудовались швертами, которые в случае необходимости опускались в воду. Шверты тьялка имели яйцеобразную форму. Как уже отмечалось, нос и корма отличались закруглёнными формами. Борта были с завалом внутрь. Форштевень был изогнутым, а ахтерштевень — прямым. Переход между дном и бортами был не резким, постепенным, таким образом в разрезе корпус тьялка имел округлые формы. Тьялки были однопалубными судами.

Первоначально тьялки были одномачтовыми судами, мачта устанавливалась на расстоянии примерно одной трети длины корпуса от форштевня. В XIX веке появились двухмачтовые тьялки, имевшие небольшую бизань-мачту. Некоторые тьялки имели небольшой бушприт.

Первоначально тьялки несли шпринтовое парусное вооружение, но с начала XIX века более распространённым стало гафельное парусное вооружение.

Чаще всего парусное вооружение тьялка состоит из грота на гафеле и фока, иногда используется также кливер.

Грузоподъёмность, как и размеры, сильно отличалась от типа к типу, но в основном грузоподъёмность лежала в диапазоне 30 — 100 тонн. Длина — 12 — 25 метров, ширина — от четырёх до пяти метров, осадка — до метра.

Разновидности

Существовало большое количество разновидностей тьялков.

Болтьялк

Болтьялк (boltjalk) — своего рода промежуточная форма между тьялком и гронигским болсхипом. Более лёгкое судно, чем обычный тьялк. Строились только из металла с конца XIX века. Использовались в основном в провинции Гронинген. Осенью такие суда перевозили в основном картофель и свёклу, хотя в остальное время их использовали для перевозки самых разнообразных грузов. Отличались довольно большой каютой, в которой вместе со своей семьёй постоянно жил капитан судна (одновременно являвшийся владельцем судна). Болтьялки были довольно плоскими судами, по сравнению с другими тьялками их форма была менее округлой. Болтьялки довольно хорошо ходили под парусом.

В музейной гавани (museumhaven) рядом с музеем судоходства в Амстердаме находится болтьялк Johannes, построенный в 1916 году на верфи De Boer в Ауде Пекела. Это судно имеет следующие размеры: длина — 25,13 м, ширина — 4,81 м, глубина трюма — 1,2 м.

Дектьялк

Дектьялк (dektjalk) — полноценный тьялк. Название происходит от нидерландского dek — палуба. Эти суда имели палубу на всём протяжении корпуса. Надстройки не было, каюта находилась под палубой у кормы, хотя позднее на многих дектьялках была построена надстройка. Самые большие дектьялки имели грузоподъёмность в районе ста тонн.

Дектьялки строились в основном на севере Нидерландов, но использовались по всей стране. Самые больше экземпляры ходили по Зёйдерзе и Ваддензе. Начиная с тридцатых годов многие дектьялки оборудовались моторами. Были как деревянные, так и металлические декьялки.

Парусной вооружение дектьялков состояло из грота на изогнутом гафеле и фока. На самых больших экземплярах также использовался кливер.

В музейной гавани (museumhaven) рядом с музеем судоходства в Амстердаме находится дектьялк Watergeus (Водный Гёз), построенный в 1903 году на верфи Van Goor в Звартслёйсе. Это судно имеет следующие размеры: длина — 17,6 м, ширина — 4,37 м, глубина трюма — 1,15 м. Грузоподъёмность составляет 73 тонны. Первоначально это судно называлось De Vrouwe Geurtje, но позднее оно было переименовано.

Зеетьялк

Зеетьялк (zeetjalk, морской тьялк) — судно для прибрежного мореплавания. Строились зеетьялки в провинции Гронинген. От обычных гронингских тьялков они отличались большими размерами и более гнутыми формами. Зеетьялки имели одну или две мачты. У кромы зеетьялка располагалась надстройка. В XIX веке зеетьялки совершали рейсы из Нидерландов в Англию, Норвегию, Германию и, далее, в страны Балтийского моря. Зеетьялк был самым дешёвым типом судна, способного на такие плавания. Зеетьялки строились до начала XX века. В музейной гавани в Гоуде можно увидеть зеетьялк Zilvermeeuw (в прошлом носивший также названия Luikiena и Jacoba). Он был построен в 1906 году на верфи Gebroeders van Diepen в Ватерхёйзене (Waterhuizen). Размеры этого судна следующие: длина 23,42 м, ширина 4,95 м, глубина трюма 1,65 м. Грузоподъёмность составляет 117 тонн.

Кофтьялк

Кофтьялк (koftjalk) занимал промежуточное положение между тьялком и кофом. Эти суда строились в провинции Гронинген и предназначались для прибрежного мореплавания однако кофтьялки были в состоянии совершать дальние рейсы, например известно что кофтьялк Voorwaarts Voorwaarts (Вперёд, вперёд), сохранившийся до сих пор, совершал путешествия в Марокко. В то же время они могли заходить вглубь страны по рекам и каналам, то есть были одновременно и речными судами. От тьялков, предназначенных исключительно для речных перевозок, кофтьялки отличались большими размерами (прежде всего — большей шириной и глубиной трюма), а также тем, что некоторые кофтьялки имели не одну, а две мачты. Также, в отличие от большинства речных тьялков, кофтьялки имели бушприт.

В основном кофтьялки использовались для мореплавания вдоль побережья Нидерландов и Германии, вплоть до Балтийского моря, а также для плаваний в Англию. Однако эти суда совершали и более дальние плавания, например в Португалию, страны Средиземного моря, Северную Африку и даже в Южную Америку и на Ньюфаундленд.

Парусное вооружение кофтьялков могло довольно сильно различаться от судна к судну, но на всех кофтьялках основным парусом был грот, прикреплённый сверху к длинному прямому гафелю, а снизу — к гику. Над гротом иногда поднимали гафельтоп. Также кофтьялк имел фок, кливер, а иногда также и бом-кливер. На задней мачте двухмачтовых кофтьялков поднимали бизань.

До наших дней сохранился кофтьялк Voorwaarts Voorwaarts, построенный в 1898 году на верфи Gebroeders Verstock в Мартенсхуке (Martenshoek). Длина этого судна составляет 26,91 м, ширина — 5,39 м, глубина трюма — 2,3 м.

Павильюнтьялк

Павильюнтьялк (paviljoentjalk) — тьялк с так называемым «павильоном» — возвышением палубы на юте, под которым находилась жилая каюта. Палуба над возвышением проходила вровень с бортами. Павильюнтьялки отличались длинным румпелем. Суда этого типа были как деревянными, так и металлическими. Павильюнтьялки строились и использовались в основном во Фрисландии, Голландии и Зеландии. В музейной гавани в Амстердаме можно увидеть павильюнтьялк Zes Gebroeders (шестеро братьев), построенный в 1921 году на верфи D. Boot в Гаувслёйзе (Gouwsluis). Длина этого судна — 20,45 м, ширина — 3,97 м, глубина трюма — 1,4 м, грузоподъёмность — 67 тонн.

Эйсселтьялк

Эйсселтьялк (ijsseltjalk) — строились и использовались на реке Эйссел. Эйсселтьялки использовались для перевозки песка и гравия, а также для перевозки других разнообразных грузов. Последний эйсселтьялк, Maartje Neeltje, был построен в 1916 году на верфи в Капелле-аан-ден-Эйссел.

Хектьялк или статитьялк

Хектьялк или статитьялк (hektjalk, statietjalk) — отличался необычной конструкцией кормы. Борта на корме таких тьялков поднимались вверх и сходились вместе, образуя треугольную форму. Сзади в этом сооружении имелась дыра для румпеля руля. Известно, что подобное сооружение (называемое statie) встречалось на голландских кораблях в XVII веке, но постепенно от него отказались. Функция statie неизвестна. Хектьялки широко строились вплоть до конца XIX века, в основном во Фрисландии, Голландии и Брабанте. Статитьялки строились практически только из дерева, известно только о трёх металлических статитьялках. Один из них, De Vier Gebroeders (Четверо братьев), построенный в 1900 году, хранится ныне в музее Зёйдерзее. Это — единственное сохранившееся судно такого типа. Длина De Vier Gebroeders составляет 20,7 м, ширина — 5,03 м, глубина трюма — 2,1 м, грузоподъёмность — 110 тонн.

Руфтьялк

Руфтьялк (roeftjalk) — тьялк с небольшой надстройкой на корме, в которой располагалась каюта. Самый распространённый тип тьялков. Если речь идёт о просто тьялке, без указания конкретного варианта, то в виду имеют обычно именно руфтьялк. Размеры — от 12 до 25 метров, грузоподъёмность самых маленьких руфтьялков составляла всего 12 тонн, самых больших — до 150 тонн. До восьмидесятых годов XIX века руфтьялки строились из дерева, потом их стали строить из металла. Руфтьялки перевозили любые грузы. Некоторые служили на регулярных каботажных линиях. Существовали региональные разновидности руфтьялков.

Существовало несколько разновидностей руфтьялков, в зависимости от места постройки различали:

• Голландский тьялк (Hollandse tjalk)
• Гронингский тьялк (Groninger tjalk)
• Фризский тьялк (Friese tjalk)
  • Самый маленький из фризских тьялков известен как Скуче (skûtsje). Длина — 12 — 20 метров, грузоподъёмность — 12 — 50 тонн. Строились как из дерева, так и из металла. Ещё до второй мировой войны были вытеснены из коммерческого судоходства более крупными судами, и многие из этих судов были переоборудованы под жильё. Однако начиная с пятидесятых годов многие из фризских тьялков были восстановлены в первоначальном виде, и теперь они используются как яхты. Ежегодно проводятся специальные регаты для таких судов.

Другие тьялкоподобные суда

• Болсхип (bolschip)
• Болпрам (bolpraam)
• Потсхип (praam)
• Оттер (otter)
• Плейт (pleit)

См. также

• Пенишет

Литература

• Frits R. Loomeijer. Met zeil en treil. Tjalken in binnen- en buitenvaart. Издательство de Alk (Нидерланды), 1999. ISBN 90-6013-087-1
• R. Martens, F. R. Loomeijer. Binnevaartschepen. Издательство de Alk (Нидерланды), 1977
• Hans Haalmeijer en Dik Vuik. Aken, Tjalken en Kraken. Издательство de Alk (Нидерланды), 2006. ISBN 90-6013-274-2
• [www.grinda.navy.ru/sailship/ship/tjalk.htm Тьялк на сайте «Парусные суда»]
• [www.baltic-sunken-ships.ru/data/offline/rus/page175.html Тьялк на сайте «Тайны затонувших кораблей.»]

Ссылки

• [www.museumsweg.de/immanuel.htm Тьялк в музее в Германии]
• [www.vaartips.nl/extra/tjalk.htm Несколько схем и фотографий разных типов тьялков]
• [www.youtube.com/watch?v=HsCs5GxS_H4 Короткий видеофильм о тьялках и скуче на youtube]
• [nasledie.dubna.ru/item.asp?idcategory=29&id=29&iditem=997&idparent=2 Производство тьялков Петром I перед Северной войной]

Отрывок, характеризующий Тьялк

– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.