Вильде, Тэд

Тэд Вильде
англ. Ted Wilde
Дата рождения:	16 декабря 1889(1889-12-16)
Место рождения:	Нью-Йорк, США
Дата смерти:	17 декабря 1929(1929-12-17) (40 лет)
Место смерти:	Голливуд, Калифорния, США
Гражданство:	США США
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист
Карьера:	1923—1929

Тэд Вильде́ (англ. Ted Wilde; 1889, в ряде источников 1893 — 1929) — американский кинорежиссёр и сценарист немого кино. Начинал карьеру в качестве одного из авторов группы, готовившей сценарии и остроты для популярного комика Гарольда Ллойда. С 1923 года стал работать как самостоятельный сценарист, а с 1924 года — как режиссёр. Снял несколько кинокомедий с участием Ллойда. За один из них — «Гонщик», был номинирован на премию «Оскар» за лучшую режиссуру на первой церемонии 1929 года. Его творческая карьера была оборвана на самом взлёте, когда сорокалетний Тэд Вильде скончался от инсульта.

Творчество

В 1924—1925 годах он снял 4 фильма, однако известность пришла только после пятой картины — «Младший брат» (1927 год). При этом реальный вклад Тэда Вильде в эту картину был минимальным. Большую часть съёмок осуществил Льюис Майлстоун, но был вынужден прервать работу из-за контракта с Говардом Хьюзом на постановку фильма «Два аравийских рыцаря» (за который получил в 1929 году премию Американской киноакадемии). Гарольд Ллойд предложил занять пост режиссёра Тэду Вильде, который, несмотря на болезнь пневмонией в течение всего съёмочного процесса, и стал фигурировать в титрах фильма как единственный постановщик. При этом, по отзыву еженедельника «Variety», картина получилась лишь набором шуток когда-то более, когда-то менее смешных.

Следующая спортивная комедия Тэда Вильде «Бейб возвращается домой» с профессиональным бейсболистом Бейбом Рутом в главной роли успеха не имела. Напротив, ещё один фильм «Гонщик» (англ. Speedy) с участием Гарольда Ллойда не только был номинирован на премию «Оскар» в единственной в истории категории режиссура кинокомедии, но и окончательно закрепил за Ллойдом титул «короля комедии острых ощущений» (англ. king of comedy thrill).

Внезапный инсульт не дал молодому режиссёру завершить две картины, которые были досняты коллегами и выпущены в 1930 году, уже после его смерти.

Ссылки

• Тэд Вильде (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Вильде, Тэд

Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…