Грант, Тед

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тэд Грант»)
Перейти к: навигация, поиск
Тед Грант
Ted Grant

Тед Грант (1949)
Дата рождения:

9 июля 1913(1913-07-09)

Место рождения:

Джермистон

Дата смерти:

20 июля 2006(2006-07-20) (93 года)

Тед Грант (англ. Ted Grant; урождённый Исаа́к Бланк (англ. Isaac Blank); 9 июля 1913, Джермистон, ЮАР — 20 июля 2006, Лондон) — британский троцкист и теоретик марксизма.





Биография

Тед Грант родился в Гермистоне, на окраине Йоханесбурга, в семье эмигранта из России Макса Бланка и француженки Адель. После их развода Исаак остался жить с матерью, которой, чтобы заработать, приходилось сдавать квартиру. Одним из таких квартирантов был Ральф Ли, исключенный из Компартии ЮАР в ходе борьбы с троцкизмом. Он вел с Исааком частые дискуссии, давал ему читать газету «The Militant», издававшуюся Коммунистической лигой Америки. Вместе они основали Большевистско-ленинскую лигу Южной Африки — небольшую троцкистскую группу, вскоре объединившуюся с другими троцкистскими организациями в Рабочую партию Южной Африки. Однако отсутствие поддержки партии в стране заставило их переехать в Англию.

Здесь Исаак Бланк меняет своё имя на Эдвард (Тед) Грант. Во время недолгой остановки во Франции он встречался с Л. Л. Седовым, членом Международного секретариата Международной коммунистической лиги. Уже в Британии Тед присоединился к Марксистской группе (МГ), работавшей внутри Независимой лейбористской партии. Грант был активным участником антифашистской борьбы в Англии в середине 1930-х годов. В 1936 году Тед участвовал в знаменитой битве на Кабельной улице. В то время Троцкий предлагает Марксистской группе переориентироваться на работу внутри Лейбористской партии, но руководство Марксистской группы не принимает его позицию. Тогда меньшинство организации во главе с Тедом Грантом выходит из МГ и формирует Большевистско-ленинскую группу (БЛГ), известную затем как Группа «Милитант». БЛГ стала действовать внутри молодёжной организации лейбористов — Лейбористской лиги молодёжи. Группа росла, однако в 1937 году в ней произошёл раскол, связанный с выборами руководства.

Несколько членов организации, включая Ральфа Ли и Теда Гранта, сформировали в декабре 1937 года Рабочую международную лигу. После возвращения Ральфа Ли в ЮАР, Тед Грант и Джок Хастон стали фактическими лидерами группы. В 1941 году Грант стал редактором газеты РМЛ «Youth for Socialism» («Молодёжь за социализм»), которая тогда же была переименована в «Socialist Appeal» («Социалистический призыв»).

В 1944 году несколько троцкистских групп в Великобритании — Революционная социалистическая лига Джерри Хили, Рабочая международная лига Теда Гранта и другие — объединяются. Резолюция о необходимости такого объединения была принята ещё в 1940 году Чрезвычайной конференцией Четвертого интернационала[1]. После нескольких попыток международного руководства и руководства американской СРП добиться объединения, в 1944 году происходит формирование Революционной коммунистической партии (РКП).

В 1947 году в РКП происходит раскол по вопросу об энтризме (внедрении) в Лейбористскую партию. Согласно анализу, которого придерживалось международное руководство Четвёртого интернационала, капитализм в ближайшее время должен был погрузиться в глубокий кризис. Поэтому был необходим энтризм в реформистские организации, как массовые организации рабочего класса[2]. Международное руководство поддержало меньшинство РКП во главе с Хили, а большинство осталось за Грантом и Хастоном. В 19491950 годах РКП была ликвидирована, а сторонники Хили в 1950 году создали организацию «The Club», ставшую официальной секцией Четвёртого интернационала. Бывшие лидеры РКП Тед Грант, Джок Хастон, Джимми Дин и многие другие были исключены из организации.

В мае 1951 года сторонники Гранта собирают конференцию в Лондоне, на которой ввиду малочисленности и слабости группы решают энтрироваться в Лейбористскую партию. Они называют себя Международной социалистической группой (МСГ) и учреждают двухмесячный журнал «The International Socialist». После раскола 1953 года МСГ фактически присоединяется к Четвёртому интернационалу. Тед становится освобожденным работником и редактирует новый журнал «Workers International Review» («Международное рабочее обозрение»). В 1957 году МСГ переименовывается в Революционную социалистическую лигу и строится в этот период как независимая открытая организация. В 1958 году группа становится официальной секцией Четвёртого интернационала.

С 1958 по 1963 год РСЛ издает газету «Socialist Fight» («Социалистическая борьба»), однако она выходит нерегулярно из-за отсутствия финансовых ресурсов. В 1964 году учреждается газета «Militant». В 1964 году руководство РСЛ расходится с Объединённым секретариатом Четвёртого интернационала по ряду вопросов, и создает собственную тенденцию. В 1974 году сторонники тенденции «Militant» из Британии, Швеции, Ирландии, Германии, Греции, Индии и Шри-Ланки создают Комитет за рабочий интернационал (КРИ).

В 19601970-е годы тенденция открыто действовала внутри «Молодых социалистов» (молодёжной организации Лейбористской партии, возрожденной в 1960 году), издавая свою газету. До начала 1980-х годов организация растет, но очень медленно.

Действительный рост организации начинается в период правительства Маргарет Тэтчер. Тогда «Militant» становится заметным фактором английской политики. В 19831984 годах растет влияние «Militant» среди шахтеров, член тенденции Джон Маккриди избирается Генеральный совет Конгресса профсоюзов, тенденция имеет трех депутатов в парламенте, её активисты руководят Ливерпульским муниципалитетом[3].

Тогда же к ним меняется отношение со стороны руководства Лейбористской партии — в 1983 году Национальный исполком во главе с Майклом Футом исключает из партии редакционный совет «Militant»: политического редактора Теда Гранта, редактора Питера Таафа, Кейт Дикинсон, Линн Уолш и национального казначения Клэр Дойл.

К началу 1990-х годов внутри «Militant» возникает недовольство продолжающейся работой внутри Лейбористской партии. Большинство организации во главе Питером Таафом считало, что в тот период нужно было начинать строить открытые массовые организации. Тед Грант был противником такого подхода. Вокруг него, Алана Вудса, Роба Сьюэлла сформировалось меньшинство, которое в 1992 году было исключено из КРИ.

Сторонники Гранта из разных стран, вышедшие из КРИ, в 1992 году сформировали Комитет за марксистский интернационал. В 1992 году Грант и Вудс создали журнал «Socialist Appeal».

Умер Тед Грант в 2006 году.

Основные идеи

Идейное наследие Теда Гранта определяется несколькими ключевыми пунктами. Во-первых, так называемые «социалистические» государства, созданные после Второй мировой войны Грант определял, как деформированные рабочие государства, то есть «пролетарские бонапартистские режимы». Тед Грант изначально не делал разницы между освобожденными Красной Армией государствами Восточной Европы и Советским Союзом. В частности, он развивал теорию пролетарского бонапартизма. Он считал возможным установление в послевоенный период в отсталых странах новых бюрократических «рабочих государств», создание которых будет происходить на базе военных успехов рабочих и крестьянских движенийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4937 дней].

Грант придерживался классической схемы Троцкого, который считал, что бюрократия до тех пор защищает интересы рабочего класса, пока «защищает национализированные средства производства, планирование и монополию внешней торговли»[4]. В отличие от других тенденций, Грант полагал, что режимы в Бирме и Сирии смогут считаться деформированными рабочими государствами, когда национализируют промышленность и введут у себя экономическое планирование.

Другим важным пунктом является развитие идеи Троцкого 1930-х годов о тактике энтризма в контексте политики единого фронта. Согласно Гранту, троцкистские группы должны вливаться в массовые реформистские политические партии и профсоюзные объединения, практически осуществляя единый фронт в тех сложных для троцкистов условиях, которые сложились после 1945 года. В частности, начиная с 1950-х годов развивал собственную теорию энтризма (в противовес теории «глубокого энтризма» или «энтризма sui generis», разрабатываемой Мишелем Пабло). В одной из своих работ Грант писал:

«Классовое сознание не только меняется через забастовки. Если рабочие начинают борьбу на промышленном фронте, они затем выходят на политический фронт… Но делать это они могут только через их традиционные массовые организации, потому что массы не понимают маленьких групп, даже если у них правильные идеи…»[5].

Напишите отзыв о статье "Грант, Тед"

Примечания

  1. [www.marxists.org/history/etol/document/fi/1938-1949/emergconf/fi-emerg07.htm Резолюция об объединении британской секции] (1940)  (англ.).
  2. [socialistworld.ru/arxiv/1995/polemika/novaya-shkola-falsifikaczii-otvet-chelyabinskomu-byuro-chetvertogo-internaczionala Новая школа фальсификации. Ответ Челябинскому бюро Четвёртого Интернационала] (1995).
  3. [warianty.blogspot.com/2010/05/blog-post_17.html Харитонов К. Б. Движение протеста в Ливерпуле против неоконсервативной политики М. Тэтчер.]
  4. Т. Грант. [www.1917.com/Marxism/Grant/aii.html Марксистская теория государства].
  5. Т. Грант. [www.marxist.com/international-situation-perspectives240807.htm Международная ситуация и перспективы]  (англ.).

Ссылки

  • [www.tedgrant.org/ Архив Т. Гранта]  (англ.).
  • [www.marxists.org/history/etol/writers/grant/works/index.html Архив Т. Гранта]  (англ.).
  • [www.marxist.com/ Сайт «В защиту марксизма»]  (англ.).

Ссылки на русском языке

О Гранте

  • Р. Сьюэлл. [www.1917.com/International/CMI/1153590833.html Тед Грант: Краткая Биография] (2002).
  • И. Лох. [www.1917.com/International/CMI/1153508349.html Тэд Грант: 1913—2006] (некролог).
  • [contr.info/content/view/1868/67/lang,_en/ Умер Тэд Грант (1913—2006), выдающийся марксистский теоретик и активист] (некролог).
  • [www.socialism.ru/international/news/2006/ted_grant_nekrolog.html Скончался один из основателей Комитета за Рабочий Интернационал (КРИ) Тед Грант (1913—2006)] (некролог).
  • Э. Тэлбот. [www.wsws.org/ru/2006/dez2006/gra1-d16.shtml Тед Грант: Политическая оценка бывшего лидера британской тенденции «Милитант»] (некролог).

Некоторые работы

  • Т. Грант. [socialism.ru/old/index.php?id=729 Против теории государственного капитализма] (1949).
  • Т. Грант. [contr.info/content/view/1870/43/lang,uk/ Марксистская теория государства] (Чуть больше о государственном капитализме)
  • Т. Грант. [www.1917.com/History/After-II/1065376300.html Москва — Пекин, причины разногласий] (1965).
  • Т. Грант. [www.1917.com/History/HRR/1069312399.html Российская революция, спустя 50 лет] (1967).
  • Т. Грант. [www.1917.com/Marxism/Grant/index.html Россия: от революции до контрреволюции] (фрагмент книги) (1997).
  • Т. Грант, А. Вудс. [www.1917.com/International/Balkans/Yu.html Революция и контрреволюция в Югославии] (2000).
  • Т. Грант, А. Вудс. [www.1917.com/Politica/Misc/1031857171.html Год спустя после 11 сентября: мир перевернутый вверх тормашками] (2002).
  • [www.proza.ru/2010/02/18/1303 Кризис в СССР]
  • [www.skunksworks.net/doc/politik/index.php Современная марксистская теория государства и критика сталинизма]

Интервью

  • [www.1917.com/International/CMI/1129730273.html К 40-й годовщине публикации первого номера газеты «Милитант» (октябрь 1964)].
  • [www.1917.com/History/After-II/1086982101.html Вторая мировая война].

Отрывок, характеризующий Грант, Тед

Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.