Джозефина Тэй

Джозефина Тэй (англ. Josephine Tey), настоящее имя — Элизабет Макинтош (англ. Elisabeth McIntosh, 25 июля 1896 — 13 февраля 1952) — британская писательница, мастер классического жанра британского детектива. Также писала под псевдонимом Девиот Гордон (англ. Daviot Gordon).

Биография

Элизабет Макинтош родилась 25 июля 1896 года в Ивернессе (Шотландия). Её родителями были шотландец Колин Макинтош, работавший бакалейщиком, и англичанка Джозефина Макинтош, урожденная Хорн. Элизабет была старшей из трёх сестер.

Она обучалась в Королевской академии в родном Ивернессе, затем поступила в Энсти — колледж физической культуры в Эрдингтоне (пригород Бирмингема). Затем она несколько лет занималась преподаванием физкультуры в разных городах Шотландии и Англии.

В 1926 году умерла её мать, после чего Элизабет пришлось вернуться в Ивернесс, чтобы ухаживать за парализованным отцом. В это время она начала писать.

Свои первые произведения — стихи и рассказы — Элизабет публиковала под псевдонимом «Гордон Девиот» в газетах. Под этим же псевдонимом она опубликовала около 20 исторических пьес, однако при её жизни поставлены были только 4 из них. Наибольший успех имела пьеса «Ричард Бордо», которая ставилась в течение 14 месяцев. Роль короля Ричарда II в ней исполнил актёр Джон Гилгуд, с которым писательница подружилась. Позже он вспоминал об Э. Макинтош: «Характер необычный... гордый, но без высокомерия, упрямый, но без тщеславия». Также имела успех пьеса «Смеющаяся девушка» (1934 год).

Но наибольшую известность писательнице принесли детективные романы, опубликованные под псевдонимом Джозефина Тэй (Джозефина — имя матери, Тэй — фамилия бабушки по матери). Первым из них стал роман «Человек в очереди» (1929 год), в котором появился инспектор Скотланд-Ярда Алан Грант, который позже был героем ещё 4 романов. Среди романов, которые принесли писательнице успех, критики отмечают «Таинственные события во Франчесе» (1940 год) и «Дочь времени» (1951 год).

После смерти отца в 1951 году писательница перебралась в Лондон, где и умерла в 13 февраля 1952 года от тяжёлой болезни. Последний роман писательницы, «Капер», вышел в 1952 году уже после её смерти.

Биографические данные писательницы скудны, так как она была скрытна и избегала прессу. По книгам Джозефины Тэй снято 2 фильма, а сама она фигурирует как главный герой в мистическом триллере Николь Апсон (Nicola Upson) «Эксперт по убийствам» (An Expert in Murder) (2008).

Авторитетные издания Британии о детективном романе Дж. Тэй «Мистификация»

• ❝Шедевр классического английского детектива. Джозефина Тэй — гений жанра!❞ — «Times»

• ❝Изящный, остроумный, романтический и таинственный детектив старой школы с яркими характерами и великолепной интригой❞, — «Sunday Times».

Книги автора

Исторические детективы. Цикл «Инспектор Алан Грант» (англ. Inspector Alan Grant):

1. «Человек из очереди» (The Man in the Queue или Killer in the Crowd)
2. «Шиллинг за свечи» (A Shilling For Candles)
3. «Дело о похищении Бетти Кейн» [«Загадочные события во Франчесе»]
4. «Исчезновение» (To Love And Be Wise)
5. «Дочь времени» (The Daughter of Time) [«Дитя времени»]
6. «Поющие пески» (The Singing Sands)

Классические детективы. Книги вне цикла (серии):

• «Мисс Пим расставляет точки»
• «Мистификация» (оригинальное название: «Brat Farrar»)

Экранизация

Известны следующие экранизации по романам писательницы:

• «Молодой и невиновный» («Шиллинг за свечи»), 1937 г., Великобритания, режиссёр — Альфред Хичкок
• «The Franchise Affair», 1951, Великобритания
• «The Franchise Affair», 1958, Великобритания
• «The Franchise Affair», 1962, Великобритания
• «Tätini kynä», 1963, Финляндия
• «Paranoiac» ("Brat Farrar"), 1963, Великобритания
• «Поющие пески», 1963, Великобритания
• «Brat Farrar», 1986, Великобритания
• «The Franchise Affair», 1988, Великобритания

Отрывок, характеризующий Джозефина Тэй

Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.