Такерей, Бал

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тэкерей, Бал»)
Перейти к: навигация, поиск
Бал Такерей
маратх. बाळ केशव ठाकरे

Бал Такерей (26 апреля 2012 года)
Имя при рождении:

Бал Кешав Такерей

Псевдонимы:

Баласхеб Такерей

Дата рождения:

23 января 1926(1926-01-23)

Место рождения:

Пуна, Бомбейское президентство, Британская Индия

Дата смерти:

17 ноября 2012(2012-11-17) (86 лет)

Место смерти:

Мумбаи, Индия

Гражданство:

Индия Индия

Вероисповедание:

индуизм

Партия:

Шив сена

Основные идеи:

индийский национализм, антикоммунизм, антиисламизм, хиндутва

Род деятельности:

политик, основатель и председатель партии «Шив сена»

Супруга:

Мина Такерей

Дети:

Биндумадхав Такерей
Джайдев Такерей
Уддхав Такерей

Бал Кешав Такерей (маратх. बाळ केशव ठाकरे; англ. Balasaheb Keshav Thackeray; 23 января 1926, Пуна[1] — 17 ноября 2012, Мумбаи[2]), известен также как Баласхеб Такерей, иногда Бала Тхакре — индийский журналист и ультраправый политик. Основатель и бессменный лидер влиятельной маратхской индуистской партии «Шив сена» (1966—2012). Крайний националист, активный антикоммунист и антиисламист. Обладал серьёзным политическим и административным влиянием в штате Махараштра, во второй половине 1990-х контролировал региональное правительство. Считается авторитетным идеологом индийских правонационалистических сил. Последователи дали Такерею прозвище «император индуистских сердец»[3]. В 2000 году «Би-би-си» назвало его «некоронованным монархом Махараштры».





Ультраправый националист

Начало в журналистике

Родился в семье известного писателя и общественного деятеля Кешава Такерея, выступавшего за создание самоуправляемой маратхской общности со столицей в Бомбее. С юности Такерей-младший проникся этой идеей. В 1960 году, после кровопролитных столкновений, штат Бомбей был разделён по языковому признаку на Махараштру и Гуджарат. Создание маратхской Махараштры явилось победой движения, в котром участвовали отец и сын Такереи.

В молодости Бал Такерей работал художником-карикатуристом в бомбейском издании Free Press Journal. В 1960 он стал издавать ежедневную газету Marmik. В редакции сотрудничал с профсоюзным активистом Джорджем Фернандесом — видным деятелем социалистической оппозиции, будущим многократным министром. Правый националист Такерей и социалист Фернандес расходились в политических взглядах, но консолидировались как журналисты-профессионалы, оппозиционные правящему ИНК.

Впоследствии на базе Marmik были созданы партийные органы Saamana (язык маратхи) и Dopahar ка saamana (язык хинди), ставшие политическими рупорами Такерея.

Во главе «Шив сена»

19 июня 1966 года Бал Такерей учредил партию «Шив сена». Идеологическими принципами партии являлись ультранационализм и антикоммунизм, главной практической задачей — обеспечение преимущественных прав коренных жителей региона и максимальное самоуправление штата. Партия активно противодействовала трудовой миграции в Мумбаи из других регионов страны — особенно Гуджарата и Северной Индии. Ораторские данные Такерея привлекли в «Шив сена» немалое количество безработной молодёжи. Партийные активисты совершали нападения на работодателей, устраивали избиения и поджоги, добиваясь приоритета при трудоустройстве для этнических маратхи.

«Шив сена», исповедовавшая идеологию хиндутва в крайней националистической версии, находилась в жёсткой оппозиции центральному правительству ИНК во главе с Индирой Ганди. В то же время партия вела активную борьбу с коммунистами, сумев вытеснить просоветскую КПИ и прокитайскую КПИ(М) из бомбейских профсоюзов. В противоборстве с коммунистами боевики «Шив сена» применяли насильственные методы. Предполагается, что на этом этапе «Шив сена» пользовалась негласной поддержкой ИНК, заинтересованного в ослаблении бомбейских коммунистических организаций[4].

В СССР именно «Шив сена» рассматривалась как «ударный отряд реакции» (информация о ней обычно подавалась в одном ряду с сообщениями о «религиозных фанатиках из секты Ананда марга»). Этому способствовали выступления Такерея в духе ультраправого радикализма.

Да, я диктатор. Нам ни к чему много лидеров. Индии не нужна демократия. Нужен свой Гитлер.
Бал Такерей (Бала Тхакре)[5]

Позитивное отношение к Гитлеру со стороны Такерея высказывалось неоднократно[6]:

Он был художником. Он обладал властью над толпой. Он был смельчаком. Да, он совершил много жестокостей, в нём были и хорошие, и плохие качества. Но я и сам имею и хорошие качества, и плохие.

Экстремистские установки и практика «Шив сена», равно как авторитарный стиль Такерея, не способствовали коалиционным связям. Существенно было и то, что во главе правой оппозиции стоял Морарджи Десаи — в 1950-х главный министр штата Бомбей, ответственный за расправы с участниками маратхского движения. Однако партия Такерея сыграла заметную роль в предвыборной кампании правой коалиции и победе Бхаратия джаната парти на парламентских выборах 1977 года.

Власть в Мумбаи

Наибольшего влияния «Шив сена» и лично Бал Такерей достигли к середине 1990-х годов. В 1995 «Шив Сена» в альянсе с БДП одержала победу на выборах в региональный парламент Мумбаи. В 19951999 Такерей являлся фактическим главой местного правительства[7], хотя формально не занимал министерских постов. Именно тогда Бомбей был переименован в Мумбаи — в порядке топографической и общекультурной национализации.

28 июля 1999 года судебное решение отстранило Бала Такерея от каких-либо выборных должностей сроком на шесть лет. Основанием являлись обвинения в подкупе избирателей. Такерей не признал себя виновным. Он по-прежнему выступал с позиций этноконфессионального шовинизма, призывая индусов-маратхи добиваться преимущественных прав на государственные должности.

Идеолог «индусского Индостана»

Бал Такерей и его партия постоянно обвинялись в разжигании межконфессиональной розни и насилии в отношении индийских мусульман. Особенно крупный масштаб приняли бомбейские погромы в 19921993. После 2001 Такерей стал позиционироваться как сила, противостоящая исламистскому терроризму. Он призывал создавать индусские отряды отряды смертников:

Исламский терроризм растёт, и индусский терроризм становится единственным методом борьбы. Нам нужны свои смертники, чтобы защитить Индию[8].

Призыв встретил отклик среди отставных военных. Националистические боевики организовали патрулирование индо-пакистанской границы. Такерей также призывал к депортации из Индии нелегальных мусульманских иммигрантов и к введению визового режима с Бангладеш.

При этом Такерей отвергал обвинения в разжигании розни и подстрекательстве к расправам:

Я не против каждого мусульманина. Я против тех, кто не подчиняется законам страны, в которой живёт. Таких я считаю предателями. Но мы должны дружить с мусульманами, которые являются частью нашего народа[9].

Такерей демонстративно солидаризировался с мусульманскими протестами против терактов в Мумбаи 11 июля 2006 года и выразил восхищение ими. Но такого рода высказывания не меняли принципиальной установки Такерея и его партии: «Индостан для индусов!»[10]

В 2008 году Такерей возглавлял кампанию за установление квот госслужбы в Махараштре для коренного населения жителей штата. Эта позиция привела к беспорядкам и столкновениям жителей Мумбаи с выходцами из штата Бихар. Для стабилизации положения потребовалось вмешательство центрального правительства. Представители властей в своих выступлениях приравнивали «Шив сена» к террористическим движениям. «Возмутительное поведение» Такерея привело к расколу в партийном руководстве и отделению делийской организации.

Против Валентинова дня

Такерей и «Шив сена» вели борьбу не только против коммунизма и ислама, но и против западных культурных влияний, «чуждых индуистским началам». В частности, боевики-националисты нападали на празднующих День святого Валентина. Наибольший резонанс получил инцидент Мумбаи 14 февраля 2006 года. Такерей вынужден были принести извинения за действия своих активистов[11]:

Говорят, что были избиты женщины. Если это действительно произошло, то налицо трусость. Я распорядился, чтобы женщин никогда не подвергали преследованиям и унижениям.

Однако Такерей продолжал выступать против празднования 14 февраля. Этот вопрос имеет для индуистских националистов принципиальную важность[12].

Кончина. Политическая значимость

В партии «Шив Сена» так или иначе состояли почти все члены семьи Бала Такерея. В середине 2000-х годов произошёл конфликт между сыном основателя партии Удхавом и племянником Раджем. Лидерство в «Шив Сена» унаследовал Удхав Такерей. Радж Такерей учредил новую партию, идейным авторитетом которой также считается Бал Такерей.

Весть о кончине Бала Такерея привела к закрытию присутственных мест и коммерческих учреждений Мумбаи. Войска и полиция штата были приведены в состояние повышенной боевой готовности. Премьер-министр Индии Манмохан Сингх призвал сохранять спокойствие и отдал должное заслугам Такерея (своего политического противника).

Похороны Бала Такерея 18 ноября 2012 года имели государственный статус. Присутствовали, по разным оценкам, несколько миллионов человек (называются цифры от 1 до 20 миллионов). Отмечалось, что предыдущие похороны официального публичного статуса в Бомбее-Мумбаи проходили в 1920 году, когда скончался национальный герой Индии Бал Тилак[13].

Бал Такерей считается своего рода «гуру» индийских правонационалистических сил[14]. Среди политиков, выразивших скорбь при его кончине, видное место занимал тогдашний глава правительства штата Гуджарат Нарендра Моди — победитель парламентских выборов 2014 и шестнадцатый премьер-министр Индии.

Напишите отзыв о статье "Такерей, Бал"

Примечания

  1. [www.dnaindia.com/mumbai/slideshow_roar-of-the-tiger_1497754#top Roar of the Tiger]. Daily News and Analysis (DNA). Проверено 23 января 2011. [www.webcitation.org/6DWrHVhR5 Архивировано из первоисточника 9 января 2013].
  2. [timesofindia.indiatimes.com/india/Bal-Thackeray-Shiv-Sena-supremo-dies/articleshow/17255481.cms Bal Thackeray, Shiv Sena supremo, dies] Times of India 17 November 2012
  3. Ram Puniyani. [books.google.com/books?id=KblMm_JZzEEC&pg=PA123 Contours of Hindu Rashtra: Hindutva, Sangh Parivar, and Contemporary Politics]. — Gyan Publishing House. — P. 123. — ISBN 978-81-7835-473-6.
  4. [www.thehindu.com/news/national/bal-thackeray-leader-who-brought-ethnic-politics-to-mumbai-melting-pot/article4105715.ece Leader who brought ethnic politics to Mumbai melting pot]
  5. И.Щедров. И в воды Ганга нельзя войти дважды. М.: Мол.гв., 1976 г.
  6. [www.dnaindia.com/blogs/post-the-indian-who-admires-adolf-hitler-1766547 The Indian who admires Adolf Hitler]
  7. [in.rediff.com/election/2004/apr/23espec3.htm Know your party: Shiv Sena]
  8. [world.time.com/2012/11/17/the-firebrand-who-renamed-bombay-bal-thackeray-1926-2012/ The Firebrand Who Renamed Bombay: Bal Thackeray (1926—2012)]
  9. [www.spiegel.de/politik/ausland/tod-eines-hindu-nationalisten-mumbai-weint-um-bal-thackeray-a-867883.html Tod von Hindu-Nationalist Thackeray: Religion, Show, Hass]
  10. [expressindia.indianexpress.com/news/fullstory.php?newsid=80435 Hindustan of Hindus my dream: Thackeray]
  11. [timesofindia.indiatimes.com/india/Thackeray-condemns-V-Day-attacks-by-Sainiks/articleshow/1419743.cms?referral=PM Thackeray condemns V-Day attacks by Sainiks]
  12. [timesofindia.indiatimes.com/india/Thackeray-suggests-Indian-version-of-V-Day/articleshow/1413273.cms?referral=PM Thackeray suggests Indian version of V-Day]
  13. [www.financialexpress.com/news/state-funeral-for-bal-thackeray-calm-city-lines-up/1032864 State funeral for Bal Thackeray, calm city lines up]
  14. [www.vkrizis.ru/news.php?news=4958&type=world&rub=soc Индийцы выбрали рыночный национализм]

Ссылки

  • [news.bbc.co.uk/1/hi/world/south_asia/841488.stm Профиль] на сайте BBC
  • [web.archive.org/web/20050228023744/www.hindustantimes.com/news/181_994563,001301310002.htm «Bal Thackeray: The Tiger who can’t be tamed»] — статья в Hindustan Times
  • [in.rediff.com/election/2004/apr/23espec3.htm Shiv Sena Informational piece circulated during the 2004 election year]

Отрывок, характеризующий Такерей, Бал

Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]