Тэндай

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Тэндай-сю (яп. 天台宗) — одна из основных буддийских школ Японии, возникшая из одноимённой китайской школы Тяньтай-цзун, называется также школой Лотосовой Сутры.





История

Появление школы тяньтай в Японии

Учение тяньтай принёс в Японию ещё китайский монах Цзяньчжэнь (кит. 鑑眞, яп. 鑑真, яп. Гандзин) в середине VIII века, но это учение не было широко принято, а сам Гандзин основал и укрепил свою школу риссю. В 805 г. японский монах Сайтё (яп. 最澄; также Дэнгё-Дайси 伝教大師) практически заново принёс и распространил школу тэндай. В дальнейшем школа Тэндай претерпела значительное развитие и стала существенно отличаться от исходной китайской школы Тяньтай.

В 785 г. Сайтё, разочаровавшись в буддизме того времени, затворился с несколькими учениками в небольшом монастыре на горе Хиэй (яп. 比叡山). Отправившись в 804 в Китай, он получил сан наставника школы тяньтай, и был посвящён в некоторые ритуалы тантрического буддизма. Когда Сайтё вернулся из Китая с новыми текстами Тяньтай, он построил храм на горе Хиэй храм Энряку-дзи (яп. (延暦寺), который и стал центром японской школы тэндай на многие сотни лет.

Доминирование школы тэндай при императорском дворе

После Сайте школа тэндай стала очень авторитетной при дворе, что связано с деятельностью Эннина (яп. 圓仁), который девять лет изучал ритуалы тантры в Китае. Помимо Эннина, значительную роль играл также Энтин (яп. 圓珍), который находился в Китае на обучении в 853858.

Раскол, разногласия и вооружённые конфликты между подшколами

Расцвет школы приходится на годы деятельности Рёгэна (912985), 18-го настоятеля секты Тендай, тогда школа стала доминирующей и превзошла по своему влиянию на императорский двор школы хоссо и сингон. Успех привёл и к негативным последствиям. Внутри школы появились раздоры, в первую очередь за контроль над тантрическими линиями передачи, которые давали влияние при императорском дворе. Так как тантрические ритуалы означали выход в высший свет, возникли специальные касты «посвящённых» монахов, в которые не пускались посторонние. На этой почве возникли разногласия.

В X веке возникли споры между последователями Эннина и Энтина, в результате чего ученики Энтина покинули Энряку-дзи и обосновались в храме Мии-дэра яп. 三井寺) (иначе Ондзё-дзи (яп. 園城寺 у подножия горы Хиэй. Эти две подшколы называются дзимон (яп. 寺門, школа Энтина) и саммон (яп. 山門, школа Эннина).

Конфронтация вспыхивала по многим причинам — назначение настоятелем в каком-либо храме представителя другой секты, неприглашение на ритуал или торжество, невежливость или придворные интриги.

Разногласия через какое-то время вышли за пределы религии, философии и ритуала и перешли в вооружённый конфликт, который длился много лет, обе секты сформировали вооружённые отряды монахов-воинов сохэй (яп. 僧兵). За двести лет баталий неоднократно организовывались военные походы и сжигались оба монастыря.

Первым серьёзным инцидентом стало назначение императором Ёкэя настоятелем храма Хоссё-дзи в 981 году, что не устраивало последователей Эннина. Они собрали 200 вооружённых монахов и организовали жёсткую акцию протеста, вынудив императора переменить решение и отозвать Ёкэя. В 989 году император уже назначил Ёкэя настоятелем храма Энряку-дзи, что вызвало опять противостояние последователей Эннина, император послал войска из столицы, но Ёкэй в условиях конфронтации вынужден был подать в отставку.

В 993 последователи Энтина подготовили военный поход отомстить за отставку Ёкэя, они сожгли мемориальный храм Эннина на горе Хиэй. Это привело к репрессиям против сторонников Энтина, и 1000 его последователей из Энряку-дзи вынуждены были бежать в Мии-дэра.

В 1039 опять главой Энряку-дзи был назначен монах из Мии-дэра, 3000 возмущённых монахов окружили резиденцию Фудзивара Ёримити, требуя перемены решения. Возникла вооружённая стычка между самураями и монахами, и Фудзивара вынужден был отменить решение, назначив настоятелем кандидата с горы Хиэй.

В 1095 возник ещё один вооружённый конфликт между монахами Энряку-дзи и самураями клана Фудзивара, сначала монахов выдворили из дворца, потом они атаковали столицу и добились возвращения смещённого настоятеля.

Четыре раза монахи Энряку-дзи атаковали Мии-дэра, первый раз в 1074, потом трижды монастырь Мии-дэра сжигали в 1081, 1121 и 1141, причём в 1141 монастырь был полностью сожжён и уничтожен, но позднее все равно смог отстроиться.

Несколько раз монахи объединялись. В 1081 объединённые силы атаковали монастырь Кофуку-дзи в Нара, но монахи Кофуку-дзи отразили атаку и сожгли в отместку Мии-дэра.

В 1113 монахи Энряку-дзи атаковали храм Кёмидзу-дэра в Киото, подчинённый Кофуку-дзи и сожгли его в отместку за назначение неугодного настоятеля.

В 1117 объединённые силы повторно атаковали монастырь Кофуку-дзи в Нара.

Когда в 1180 г. началсь война Гэмпэй (яп. 源平合戦) между феодальными кланами Тайра (平) и Минамото (源), монахи школы саммон поддерживали Тайра, а монахи дзимон — Минамото.

Когда война закончилась и установился сёгунат, конфликт утих, но отдельные трения длились ещё несколько столетий.

Упадок

В 1571 г. Ода Нобунага разрушил практически все храмы на Хиэй, и той и другой секты, в том числе и Энряку-дзи, после чего доминирование школы Тэндай в Японии завершилось.

Восстановление

В эпоху Эдо (16001868) школа смогла восстановить своё положение в японском буддизме.

Влияние тэндай на другие школы

Школа Тэндай сформулировала учение о Чистой земле Будды Амиды и разработала собственную философию хонгаку, оказавшую серьёзное влияние на догматику сект, выросших из школы Тэндай. Учение о «чистой земле» будды Амиды особенно расцвело в эпоху Камакура (11851333), когда Хонэн (яп. 法然) и Синран (яп. 親鸞聖人) основали независимые школы — Дзёдо-сю (яп. 淨土宗) и Дзёдо-синсю (яп. 淨土眞宗).

В то же время Нитирэн (яп. 日蓮), прошедший обучение на горе Хиэй, стал основателем собственной религиозной школы Нитирэн, в которой главным объектом поклонения являлась Лотосовая Сутра (яп. 法華経 хокэгё).

Современное положение

Сейчас школе Тэндай подчинены около 4300 храмов, в которых обучаются и работают около 20 тыс. монахов и персонала, число адептов школы составляет почти 3 млн.

Учение

Философия школы базируется на учении махаяны о «пустоте», объединяя философию мадхьямики c учением о татхагатагарбхе. Учение Тэндай комбинирует теории и практики многих школ, включая философские школы, дзэн, сингон и кэгон.

Вот краткое описание учения школы тэндай (и её китайского аналога Тяньтай) в соответствии с [anthropology.ru/ru/texts/torchin/buddhism_09.html E.A. Торчинов Введение в буддологию]:

Будда Шакьямуни после обретения пробуждения пребывал в самадхи «морского отражения», где он увидел весь мир как абсолютное единство бесконечного Ума. Своё видение Будда изложил в «Аватамсака-сутре», а потом в виде «Лотосовой сутры». Перед окончательным уходом в нирвану Будда проповедовал также «Махапаринирвана-сутру», которая в школе тяньтай считается подтверждением высшей истинности «Лотосовой сутры».

«Аватамсака-сутра», как считает школа тяньтай, доступна людям только с развитым интеллектом, тогда как «Лотосовая сутра» доступна и понятна как людям образованным, так и простым.

Две важнейшие идеи тяньтай — доктрина «в одном акте сознания — три тысячи миров» и концепция «единого ума».

Особенностью японской школы является также её частичное сочетание с тантрическими практиками. Школа тэндай рассматривала внутреннее и внешнее учение, под внутренним понималась тантра.

См. также

Напишите отзыв о статье "Тэндай"

Ссылки

  • [anthropology.ru/ru/texts/torchin/buddhism_09.html E.A. Торчинов Введение в буддологию] ISBN 5-93597-019-8
  • Буддизм в Японии. Под ред. Т. П. Григорьевой. М., 1993
  • [mediateka.km.ru/bes_2002/Encyclop.asp?Topic=topic_new2000_78490 Тэндай]
  • [www.acmuller.net/ddb/search-ddb3.html Digital Dictionary of Buddhism] (log in with userID «guest»)
  • [www.tendai.org/ Tendai Buddhist Institute]
  • [www.tendai-lotus.org/ Tendai Lotus Teachings]
  • [www.bluelotusassembly.org/ Blue Lotus Assembly]
  • Brook Ziporyn, Tiantai School in Encyclopedia of Buddhism, Robert E. Buswell, Ed., McMillan USA, New York, NY, 2004. ISBN 0-02-865910-4.
  • Stone Jacqueline Original Enlightenment and the Transformation of Medieval Japanese Buddhism, University of Hawaii Press, Honolulu, HI, 1999 ISBN 0-8248-2026-6.
  • [www.mdln.hws.edu/chinese/huang/fysm068/outline15.ppt Violence in Japan]

Отрывок, характеризующий Тэндай

Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]