Тэндзин Синъё-рю

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Тэндзин Синъё-рю
天神真楊流

Старая демонстрация техники Кутики-таоси, без изменений вошедшей в современное дзюдо
Название боевого искусства (БИ):

Тэндзин Синъё-рю

Дата основания:

1830-е года

Страна:

Япония Япония

Штаб-квартира:

Токио, Япония

Основатель:

Исо Матаэмон Рюкансай Минамото-но Масатари

Родоначальное БИ:

 • Син но Синто-рю
 • Ёсин-рю

Производные БИ:

 • Айкидо
 • Бартицу
 • Дзюдо
 • Синдо Ёсин-рю

Известные последователи:

Дзигоро Кано, Морихэй Уэсиба

Тэндзин Синъё-рю (яп. 天神真楊流, «Божественная истина школы Ивы») — школа дзюдзюцу, классическое боевое искусство Японии, основанное в 1830-х годах мастером по имени Исо Матаэмон Рюкансай Минамото-но Масатари (яп. 磯又右衛門柳関斎源正足?). Стиль Тэндзин Синъё-рю оказал влияние на формирование таких современных боевых искусств, как дзюдо и айкидо.





История

Школа Тэндзин Синъё-рю была создана в 1830-х[1][2] годах (поздний период Эдо) мастером по имени Исо Матаэмон Рюкансай Минамото-но Масатари (1787/1789 — 1863/1870[3]) на основе традиций школ Син но Синто-рю и Ёсин-рю.

Син но Синто-рю была создана охранником замка Осака по имени Ямамото Тамидза Хидэя, который обучался техникам стиля Ёсин-рю прежде, чем создал собственное боевое искусство.

Исо Матаэмон Масатари обучался техникам Ёсин-рю у Хитоцуянаги Орибэ Ёсимити, а после его смерти изучал Син но Синто-рю под руководством Хоммы Дзёэмона. Полностью овладев знаниями Син но Синто-рю, Исо Матаэмон, с целью повысить своё мастерство, отправился в путешествие по стране, во время которого он вызывал на поединки представителей различных школ дзюдзюцу. Благодаря этим странствиям и одному случаю, в котором, согласно легенде Исо Матаэмон Масатари победил около 100 врагов, мастер осознал, что использование атэми-вадза является крайне эффективным методом борьбы против нескольких противников, одетых в обычную одежду[4][5]. После этого, объединив и усовершенствовав имеющиеся у него знания, Масатари создал школу Тэндзин Синъё-рю.

При своей жизни Исо работал в качестве инструктора дзюдзюцу при сёгунате Токугава. Его школа процветала и была одной из самых популярных школ дзюдзюцу своего времени (1848 — 1864). Как говорят, на обучении у Исо Матаэмона Масатари находилось около 5000 студентов[4][6].

Традиции школы Тэндзин Синъё-рю изучали такие мастера, как Дзигоро Кано (обучался у Фукуды Хатиносукэ)[7][8][9] и Морихэй Уэсиба (обучался у Тодзавы Токусабуры)[10][11]. Дзигоро интегрировал в своё дзюдо такие элементы школы, как Кимэ но Ката, Ицуцу но Ката, Кутики-таоси и другие[12].

Программа школы

По существу, Тэндзин Синъё-рю является комбинацией знаний двух отдельных систем дзюдзюцу: Ёсин-рю и Син но Синто-рю. Отличительной особенностью этой конкретной школы является использование атэми, то есть ударов с нарушением баланса противника, а также более гибкие и текучие движения тела, в отличие от некоторых старых стилей мягкой борьбы. Древние школы более размашистые и медленные движения с целью имитации борьбы в доспехах. Стиль Тэндзин Синъё-рю был разработан после периода гражданских войн в Японии, поэтому он не включал методы борьбы в защите, делая акцент на скорости выполнения техник и применении ударной техники (в том числе с воздействием на болевые точки)[13].

Благодаря большому опыту ведения боёв с преподавателями различных стилей во время своих путешествий по всей стране, основатель Тэндзин Синъё-рю Дзюдзюцу осознал, что использование атэми-вадза является крайне эффективным методом борьбы против нескольких противников, одетых в обычную одежду. Поэтому он посвятил большое количество времени развитию и совершенствованию атакующих техник («син-но атэми»)[13].

Тэндзин Синъё-рю Дзюдзюцу Тэкадзу Тотару состоит из 124 техник и делится на следующие элементы[13]:

  1. Тэ ходоки (захваты и принципы освобождения от них, нарушение равновесия противника, защита от ударов) — 12 техник;
  2. Сёдан идори (нанесение ударов, болевые выкручивания, техники удушения и броски в положении сидя) — 10 техник;
  3. Сёдан татиай (то же, что и выше, но в положении стоя) — 10 техник;
  4. Тюдан идори (методы предыдущих разделов, но в более жёсткой, воинственной форме + техники ареста, удушений с воздействием на позвоночник и прочее, всё в положении сидя) — 14 техник;
  5. Тюдан татиай (то же, что и выше, но в положении стоя) — 14 техник;
  6. Нагэсутэ (жёсткие техники бросков, которым крайне трудно противостоять, применяемые в полную мощь) — 20 техник;
  7. Сиай ура (борцовские техники, которые применяются оппонентом против изучающего с целью обучения последнего защите от них) — 24 техники;
  8. Гокуи дзёдан татиай (ранее изученные техники в ином варианте применения + новые методы, всё в положении стоя) — 10 техник;
  9. Гокуи дзёдан идори (то же, что и выше, но в положении сидя) — 10 техник;
  10. Дзинко-кокю дзюдзюцу;
  11. Рандори;
  12. Кудэн.

Как и большинство корю, Тэндзин Синъё-рю применяет систему мэнкё для разделения практикантов по уровню знаний.

Генеалогия

Генеалогия школы Тэндзин Синъё-рю выглядит следующим образом[13][14]:

  1. Исо Матаэмон Рюкансай Минамото-но Масатари (яп. 磯又右衛門柳関斎源正足?);
  2. Исо Матаитиро Масамицу (яп. 磯又一郎 正光?);
  3. Исо Матаэмон Масатомо (яп. 磯又右衛門正智?, (18181881[3]);
  4. Исо Матаэмон Масанобу (яп. 磯又右衛門正信?);
  5. Исо Матаэмон Масаюки (яп. 磯又右衛門正幸?).

Исо Матаэмон Масаюки скончался внезапно и не успел оставить после себя наследника, поэтому на нём официальная линия передачи традиций школы заканчивается[14]. Тем не менее, многие мастера, которые изучали знания Тэндзин Синъё-рю получили мэнкё кайдэн. Благодаря ии это искусство сохранилось и дошло до XXI века. Многие знания школы были включены в программу обучения некоторых новых стилей боевых искусств. Лицензию на преподавание Тэндзин Синъё-рю получили следующие мастера:

От Исо Матаэмона Масатому[14]:

От Исо Матаэмона Масаюки:

  • Исо Матаитиро (яп. 磯又右衛門又一郎?);
  • Исо Сабуро (яп. 磯 三郎?).

Напишите отзыв о статье "Тэндзин Синъё-рю"

Примечания

  1. Thomas A. Green, Joseph R. Svinth. Martial Arts of the World: An Encyclopedia of History and Innovation. — ABC-CLIO, 2010. — С. 122. — 833 с. — ISBN 9781598842449.
  2. Robert Hill. World of Martial Arts. — Lulu.com, 2010. — 140 с. — ISBN 978-0557016631.
  3. 1 2 Gabrielle Habersetzer, Roland Habersetzer. Encyclopédie technique, historique, biographique et culturelle des arts martiaux de l'Extrême-Orient. — Editions Amphora, 2004. — С. 254. — 880 с. — ISBN 9782851806604.
  4. 1 2 [fjjr.ru/history/ История Джиу-Джитсу] (рус.). Всемирная Федерация Джиу-Джитсу (Россия). Проверено 11 марта 2014.
  5. [jma.su/dzyu-dzyucu/tendzin-sinyo-ryu/ Тэндзин синъё-рю] (англ.). Japan Martial Art. Проверено 11 марта 2014.
  6. [www.shoshinaz.org/index.php?option=com_content&view=article&id=5&Itemid=7 Jujutsu] (англ.). Shoshin Ryu of Arizona. Проверено 11 марта 2014.
  7. [www.judo-ch.jp/english/kanou_life/profile/index02.shtml The life of Jigoro Kano: Jigoro Kano, father of body and mind education] (англ.). Token Corporation: Official partner of the All Japan Judo Federation. Проверено 11 марта 2014.
  8. Andy Adams. [www.burnabyjudoclub.ca/jigoro_kano.html Jigoro Kano - Founder of Kodokan Judo] (англ.). Burnaby Judo Club, Ohara Publications Inc. (1971). Проверено 11 марта 2014.
  9. Kisshomaru Ueshiba [www.aikidojournal.com/article?articleID=342 Founder of Aikido (30): Jigoro Kano Sensei (Part Two)] // Aiki News. — 1983. — № 59.
  10. [www.aikidorotterdam.com/en/morihei-ueshiba-2/ Morihei Ueshiba] (англ.). Aikido Rotterdam. Проверено 11 марта 2014.
  11. Stanley Pranin [members.aikidojournal.com/public/an-overview-of-aikido-history-by-stanley-pranin/ An Overview of Aikido History] // Aikido Journal. — 2013.
  12. Mr. George Marton. [www.reocities.com/koryu-bujutsu/tenjin.html Tenjin Shinyo Ryu Jujutsu] (англ.). reocities.com. Проверено 11 марта 2014.
  13. 1 2 3 4 [www.makotokan.com.au/tenjin.html Tenjin Shinyo Ryu Jujutsu - Classification of Techniques] (англ.). Makotokan Budo. Проверено 11 марта 2014.
  14. 1 2 3 Carl De Crée, Llyr C. Jones [www.archbudo.com/fulltxt.php?ICID=1057808 Kōdōkan Jūdō’s Inauspicious Ninth Kata: The Joshi goshinhō – “Self-Defense Methods for Women” – Part 1] // ARCHIVES OF BUDO - SCIENCE OF MARTIAL ARTS. — International Association of Judo Researchers, 2011. — Т. 7, № 3. — С. 114.

Литература

  • Iso Mataemon Masayuki, Yoshida Chiharu. Tenjin Shinyo ryu Jujutsu Gokui Kyoju Zukai. — 1894.
  • Дональд Дрэгер. Modern Budo: The Martial Arts and Ways of Japan. — Weatherhill, 1996. — Т. 3. — 192 с. — ISBN 978-0834803510.
  • Diane Skoss. Tenjin Shinyo Ryu // Koryu Bujutsu: Classical Warrior Traditions of Japan. — 1 изд. — Koryu Books, 1997. — 192 с. — ISBN 978-1890536046.
  • Diane Skoss. Sword & Spirit: Classical Warrior Traditions of Japan. — Koryu Books, 1999. — Т. 2. — 192 с. — ISBN 1-890536-05-9.
  • Toshiro Daigo. Kodokan Judo Throwing Techniques. — Kodansha USA, 2005. — 288 с. — ISBN 978-4770023308.
  • Serge Mol. Classical Fighting Arts of Japan: A Complete Guide to Koryu Jujutsu. — 1 изд. — Kodansha USA, 2001. — 256 с. — ISBN 978-4770026194.

Ссылки

  • [www.makotokan.com.au/tenjin.html Официальный сайт Мокотокан Будо]
  • [youtube.com/watch?v=RhTpeCdANzA Демонстрация техник Тэндзин Синъё-рю] на YouTube

Отрывок, характеризующий Тэндзин Синъё-рю

«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.