Энтони Тюдор

Энтони Тюдор
англ. Antony Tudor
Энтони Тюдор. Фотография Карла Ван Вехтена
Имя при рождении:	Уильям Кук, (англ. William Cook)
Дата рождения:	4 апреля 1908(1908-04-04)
Место рождения:	Лондон, Великобритания
Дата смерти:	19 апреля 1987(1987-04-19) (79 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк, США
Профессия:	артист балета, балетмейстер, балетный педагог
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Театр:	«Балетный клуб», Американский театр балета
IMDb:	ID 1182662

Э́нтони Тю́дор (англ. Antony Tudor, настоящее имя Уильям Кук англ. William Cook; 4 апреля 1908, Лондон – 19 апреля 1987, Нью-Йорк) — английский артист балета, балетмейстер и педагог, большую часть жизни живший и работавший в США.

Биография

Энтни Тюдор — ученик Мари Рамбер. В 1928 году он начал выступать в её «Балетном клубе», уже в следующем году стал ассистентом . В 1932 году, устав от ожидания лучшей позиции в труппе и в надежде найти более широкое поле для применения своих талантов, он перешёл в «Балет Вик-Уэллс» к Нинет де Валуа, где танцовщики получали постоянную зарплату, а не разовую оплату выступлений. Однако, его надежды не оправдались и в 1935 году он вернулся к Рамбер. Для её труппы он поставил одни из лучших своих работ — «Сиреневый сад» (1936) и «Тёмные элегии» (1937).

В 1938 году Тюдор основал собственную компанию. Среди танцовщиков его «Лондонского балета» были такие ученики и артисты Мари Рамбер, как Хью Лэйн, Андре Хоуард, Уолтер Гор, Пегги ван Праа, Агнес де Милль и Мод Ллойд. В 1939 году Тюдор вместе со своим другом, танцовщиком Хью Лэйном, участвовал в первом сезоне «Театра балета» — компании Лючии Чейз, которая позднее переросла в «Американский театр балета». В 1940 году, с началом Второй мировой войны, Тюдор вернулся в Нью-Йорк для того, чтобы присоединиться к «Театру балета» уже со своими артистами. Хореограф также сотрудничал с другой нью-йоркской труппой — для Городского балета он поставил три своих балета.

Энтони Тюдор закончил свою исполнительскую карьеру в 1950 году, ещё до этого он начал преподавать. Дважды, в 1949—1951 и в 1962—1963 годах, он возглавлял Королевский балет Швеции. После ухода со сцены он возглавил педагогический состав балетной школы Метрополитен-Опера, также периодически преподавал в Джульярдской школе (после того, как он покинул Джульярд, упор там был сделан на обучении современному танцу). В 1973 году начал преподавать классический танец в Калифорнийском университете в Ирвайне, однако эта работа была прервана из-за осложнений, связанных с сердцем. В следующем году Тюдор занял пост со-директора «Американского театра балета», для которого он поставил ещё два балета, включая «Увядающие листья» (1975).

Энтони Тюдор скончался 19 апреля, в пасхальное воскресенье 1987 года в своей нью-йоркской квартире при Первом американском институте дзэн.

Личная жизнь

На протяжении долгих лет своей жизни Тюдор был связан отношениями с танцовщиком Хью Лэйном, для которого им были созданы главные мужские партии в таких балетах, как «Огненный столп», «Ромео и Джульетта», «Слабый отсвет», «Подводное течение». Жил попеременно в Нью-Йорке и в Лагуна-Бич (Калифорния).

Будучи приверженцем дзэн-буддизма, в 1957 году он присоединился к Первому американскому институту дзэн, начиная с 1964 года стал его президентом.

Творчество

Энтони Тюдор — создатель жанра психологического балета. Он резко сблизил балетное искусство с современным театром, внес в него «прозаическую» жестикуляцию и, вместе с тем, взрывной драматизм. По словам балетного критика Анны Кисельгорф у Тюдора актёрская игра больше не прилагалась к движению, она была само движение.

В момент, когда балеты Энтони Тюдора пользовались наибольшим успехом, Джордж Баланчин заявил критику Эдвину Денби, что «надо спасать балет». На возражение последнего, что балет бессмертен, Баланчин пояснил: «Я имею в виду не танец, а балет» — подразумевая классическую хореографию, наследующую академическим традициям.

Постановки

• 1931 — «Пожалование креста»
• 1932 — «Лисистрата», «Адам и Ева»
• 1934 — «Планеты»
• 1935 — «Сошествие Гебы»
• 1936 — «Сиреневый сад» на музыку Эрнеста Шоссона
• 1937 — «Тёмные элегии» на музыку Густава Малера
• 1938 — «Суд Париса» на музыку Курта Вайля; «Музыкальный вечер»; «Праздничное представление» на музыку Сергея Прокофьева; Time Table
• 8 апреля 1942 — «Огненный столп» на музыку Арнольда Шёнберга
• 6 апреля 1943 — «Ромео и Джульетта» на музыку Фредерика Делиуса в аранжировке Антала Дорати
• 1943 — «Слабый отсвет»
• 1945 — «День до весны», «Подводное течение»
• 1948 — «Тень ветра»
• 1951 — «Дама с камелиями»
• 1952 — «Слава»
• 1953 — «Маленькие импровизации» («Дождь идёт») на музыку Роберта Шумана («Детские сцены»)
• 1963 — «Гулкие трубы» на музыку Богуслава Мартину
• 1968 — «Игра теней» на музыку Шарля Кёклена
• 17 июля 1975 — «Увядающие листья» на музыку Антонина Дворжака
• 1978 — «Пахарь в поле»
•  ? — Cereus

Постановкой и возобновлением балетов хореографа занимается Фонд Энтони Тюдора, созданный после его смерти.

Ученики

Среди учеников Тюдора — танцовщица и хореограф Пина Бауш.

Признание и награды

• Медаль Брандейского университета
• премия фирмы Capezio
• премия журнала Dance Magazine
• 1986 — медаль Генделя, Почётная награда Кеннеди-центра
• 10 декабря 1986 года хореографа чествовали в Белом доме.
• В 1988 году имя Тюдора было включено в Зал славы Вандербильт-Уитни Национального музея танца

Литература

• Percival, John. Antony Tudor. — Brooklyn: Dance Perspectives, inc., 1963.
• Perlmutter, Donna. Shadowplay: the life of Antony Tudor.. — New York: Viking, 1991.
• Chazin-Bennahum, Judith. The ballets of Antony Tudor: studies in psyche and satire.. — New York: Oxford University Press, 1994.
• Topaz, Muriel. Undimmed lustre: the life of Antony Tudor.. — Lanham: Scarecrow Press, 2002. — 424 с. — ISBN 978-0810841284.

Ссылки

• [antonytudor.org/index1.html Балетный фонд Энтони Тюдора] (англ.)
• [www.nypl.org/sites/default/files/archivalcollections/pdf/dan18498_0.pdf Архив Хью Лэйна и Энтони Тюдора, 1911—1988] // Танцевальный отдел Джерома Роббинса, Нью-Йоркская публичная библиотека. (англ.)

Видеоматериалы:

• [danceinteractive.jacobspillow.org/dance/national-ballet-canada?ref=artist&refcar=/artist/s-t «Сиреневый сад», Лоис Смит и Дэвид Адамс, Канадский национальный балет] // фестиваль Jacob's Pillow, 1953.
• [danceinteractive.jacobspillow.org/dance/ballet-rambert?ref=artist&refcar=/artist/s-t «Праздничное представление», Люсетт Олду и Джон О'Брайен, Балет Рамбер] // фестиваль Jacob's Pillow, 1959.
• [danceinteractive.jacobspillow.org/dance/johan-renvall-madeleine-onne?utm_source=Virtual+Pillow+Views+-+December+2013+-+FINAL&utm_campaign=VP+Views+-+Dec+2013&utm_medium=archive «Маленькие импровизации», Мадлен Онне и Йохан Ренвалл] // фестиваль Jacob's Pillow, 1983.

Отрывок, характеризующий Энтони Тюдор

Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.