Тюк, Дэниел Гек

Дэниел Гек Тюк

Дэниэл Гек Тюк (19 апреля 1827 — 5 марта 1895) — британский врач и психиатр, представитель известной семьи Тюков, многие члены которой занимались психиатрией.

Жизнь и творчество

Родился в семье квакеров из Йорка, которые ещё с XVIII века занимались изучением психических заболеваний и поисками их излечения. Родоначальником этого дела стал его прадед Уильям Тюк (1732—1822), по основному роду занятий купец, который основал в 1792 году в Йорке первый приют для людей с психическими заболеваниями, где пациентов не держали на цепях и старались обращаться с ними как можно гуманнее, что впоследствии было признано революционным изменением в подходе к лечению душевных болезней. Впоследствии работу по руководству этой больницей продолжали его дед Генри Тюк, отец Сэмюэль Тюк (1784—1857), управлявший приютом на протяжении 50 лет, первым составивший подробное описание учреждения и применяемых в нём методов лечения (а также ряд других сочинений), и старший брат Джеймс Тюк (1819—1896).

Сам Дэниэль получил юридическое образование и с 1845 года служил солиситером, но в 1847 году присоединился к семейному делу и начал работать в психиатрической больнице Тюков. С 1850 года он также работал в больнице св. Варфоломея в Лондоне, с 1852 года был членом Королевского колледжа хирургов; медицину изучал самостоятельно и в 1853 году получил степень доктора медицины от Гейдельбергского университета, в том же году совершил поездку за границу, ознакомившись с положением дел в психиатрических лечебницах в разных странах. По возвращении читал лекции по психиатрии в Йоркской медицинской школе, долгое время был консультантом лондонского заведения Бэдлам, председателем Медико-психологического общества. В 1859 году по причине ухудшения здоровья был вынужден прекратить руководство семейной лечебницей и в течение следующих четырнадцати лет жил в Фалмуте. В 1875 году поселился в Лондоне и открыл частную практику как психиатр. В 1880 году стал редактором журнала по психиатрии Journal of Mental Science, занимая эту должность до конца жизни.

В 1858 году совместно с Джоном Чарльзом Бакниллом издал работу «Manual of Psychological Medicine», ставшую результатом его длительного изучения лунатизма. Кроме многочисленных журнальных статей и сочинений по практической психиатрии, он написал ценную книгу, «О влиянии души на тело» (переведена на русский язык), также под его редакцией вышел словарь психологической медицины.

Примечания

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

• Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.

Отрывок, характеризующий Тюк, Дэниел Гек

– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.