Тюрьма

Запрос «тюрьма» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Тюрьма́ (по разным версиям от немецкого Turm — башня или тюркского türme — темница) — пенитенциарное (исправительное) учреждение, место, где люди содержатся в заключении и, как правило, лишены целого ряда личных свобод. Тюрьмы обычно являются частью системы уголовного правосудия, а лишение свободы путём заключения в тюрьме — юридическое наказание, которое может быть наложено государством за совершение преступления. Тюрьмой также часто называют учреждение, где подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений содержатся под стражей до суда. В большинстве случаев в разговорной русской речи под тюрьмой понимается любое учреждение для исполнения уголовных наказаний или для предварительного заключения (исправительная колония, следственный изолятор, изолятор временного содержания и др.).

История

В качестве места заключения тюрьма существовала ещё в отдалённейшие века. В древности тюрьмы устраивались для содержания преступников, пленных и должников, как частных, так и государственных, а также и для усиления других наказаний и для приведения в исполнение различных казней.

В Древнем Риме с легендарных времен Сервия Туллия существовала подземная тюрьма Туллианум, в которой от заразных болезней погибло огромное количество христиан.

В Средние века широко практиковалось заключение пленных, должников, преступников и политически вредных лиц в монастырских кельях, в башнях крепостей и рыцарских замков, а также в городских ратушах. Печальную известность приобрели Тауэр в Лондоне, темница во дворце дожей в Венеции и подземелья Нюрнбергской ратуши.

Развившееся после Крестовых походов массовое нищенство послужило поводом к учреждению в Европе первых смирительных домов (нем. Zuchthaus). Подобный дом — House of correction был устроен в Лондоне в 1550 г.; затем в 1588 г. — в Амстердаме и специальный дом для помещения нищих детей в Нюрнберге; в 1613 г. — в Любеке, в 1615 г. — в Гамбурге и в 1682 г. в Мюнхене. Туда заключались не только бродяги, нищие, разного рода преступники, но и рабочие и слуги за леность и дерзкое поведение. Вследствие этого смирительные дома вскоре переполнились и превратились в очаги разврата и заразных болезней (тюремный тиф).

В том же ужасающем положении оставались почти все тюрьмы в течение XVIII века. Тюремные помещения были низки, узки, без достаточного света и воздуха. Женщины, мужчины, дети содержались вместе; пища давалась скудная, обыкновенно хлеб и вода; постелью служили связки гнилой соломы на земляном, пропитанном подпочвенной водой полу. Таковы были тюрьмы в Англии, по описанию Говарда, но то же представляли собой и тюрьмы в других государствах, как, например, парижская Бастилия.

Исключение составляли Нидерланды, где, благодаря более гуманным взглядам на наказание, тюрьмы отличались достаточным порядком, надзором и организацией работ. В 1775 г. была выстроена в Генте особая тюрьма (Maison de force), в которой заключённые работали днём вместе под строгим надзором, а ночью водворялись в отдельные камеры. Кроме ночного разобщения арестантов, имевшего целью охранение нравственности арестантов, в Генте впервые введена была и другая исправительная мера — распределение заключённых по их нравственным качествам на отдельные группы. Таким образом, гентская тюрьма была первой, в которой преследовались цели исправления преступников.

Затем исправление преступников стало рассматриваться как основная цель тюремного заключения и в других странах. При этом первоначально для этого в протестантских странах была испробована система тюрем особо строгого режима.

Американские квакеры задумали устроить тюрьму как место покаяния (penitentiary). С этой целью к старой тюрьме на Вальнут-Стрите они сделали в 1790 г. новую пристройку с 30 одиночными камерами. Это было началом одиночного заключения как особого типа тюрьмы. Но этот опыт продержался недолго в первоначальном виде — тюрьмы переполнились и одиночные камеры стали служить только ночными помещениями.

Так называемая Оборнская система (по названию города Оборн в штате Нью-Йорк) предполагала обязательное молчание заключённых и их разобщение на ночь. Заключённым запрещалось даже глядеть по сторонам и входить в сношения друг с другом при помощи знаков. Тюрьма в Оборне, рассчитанная на 550 заключённых, с таким же количеством отдельных келий для ночного разобщения, была окончательно устроена в 1820 г. Утром арестанты выпускались из камер и препровождались в общие мастерские. Там они работали под строгим надзором в полнейшем молчании, которое продолжалось и за обеденным столом, причём для уменьшения соблазна завести сношения с соседями все обедающие рассаживались лицом в одну сторону. В томительном, мрачном молчании проходил весь день; за всякое нарушение режима полагалось немедленное взыскание, заключавшееся в ударах плетью, которая находилась постоянно в руках надзирателей. Заключённые подвергались наказанию плетью не только за сказанное слово, но и за всякую рассеянность во время работы. Вечером арестанты разводились снова по камерам и стоя слушали вечернюю молитву, произносимую священником в коридоре. Выносить подобный режим могли только немногие, вследствие чего дисциплинарные наказания за несоблюдение молчания достигали ужасающей цифры. В США в самое непродолжительное время было выстроено до 13 тюрем этого типа и, между прочим, обширная тюрьма в Синг-Синге (Singsing) близ Нью-Йорка (в 1825 г.) с 1000 камер. Оборнская система быстро проникла также и в Европу, где она, правда, претерпела значительные смягчения.

В 1818 г. в штате Пенсильвания постановлено было построить одиночную тюрьму в Питсбурге, которая была закончена только в 1826 г. Система одиночного заключения была названа Пенсильванской системой. С первых же лет сказались преимущества одиночной тюрьмы: побегов стало меньше, заговоры и совместные протесты, а также развращение арестантов оказались невозможными. Но полное разъединение со всем обществом, запрещение переписки даже с родными доводило многих до сумасшествия; заболеваемость достигала высокой цифры; нравственное состояние заключённых было постоянно угнетённое; в них развивалось безучастное отношение ко всему существующему.

Прогрессивная, или ирландская, система, выработанная капитаном Крофтоном и введённая в Ирландии законом 7 августа 1854 г. (Irish prisons act) была направлена на социализацию преступника посредством возбуждения в нём стремления к самодеятельности и постепенного перевода его из разряда отверженных в среду полноправных граждан. Для этой цели долгосрочное наказание отбывалось по степеням (всего 4) с последовательным смягчением режима. Первую степень составляет одиночное заключение в течение 9 мес. (для женщин 4 месяца), причём 4 первых месяца арестант при самой тяжкой работе получал только вегетарианскую пищу, а затем уже переводится на смешанную пищу и более лёгкую работу. При хорошем поведении срок одиночного заключения мог быть сокращён на 1 месяц, а в обратном случае продлён на целый год. Вторая степень заключалась в совместной с другими арестантами дневной работе с разобщением на ночь и делилась на 5 классов: разряд испытуемых, в который поступают только арестанты, отличавшиеся дурным поведением в одиночном заключении, 3, 2 и 1 класс и, наконец, специальный класс. Во время пребывания в 3-м, 2-м и 1-м классе арестанту ежемесячно ставились отметки с выдачей марок отдельно за поведение, затем за учение и, наконец, за работу. В зависимости от их количества заключённые переводились в следующий класс. По прохождении всех 5 или последних 4-х классов заключённые переводились в так называемые intermediate prisons, то есть особые переходные тюрьмы, составлявшие третью степень наказания. В этих intermediate prisons тюремный режим почти совершенно отсутствовал, и заключённые не только получали увеличенную плату за свою работу, но и пользовались относительной свободой, так как их отпускали в церковь, за покупками и т. п. без сопровождения стражи. Время пребывания в переходных тюрьмах также сокращалось прогрессивно, в зависимости от зачтенного уже времени и продолжительности не отбытого ещё наказания. На весь остающийся затем по приговору срок арестанты переводились в четвертую степень, то есть они пользовались условным досрочным освобождением по отпускным билетам, которые, однако, за дурное поведение на свободе во всякое время могли быть отобраны с заключением провинившихся снова в тюрьмы. Эта система повлияла на гуманизацию тюремного заключения в Европе.

История российских тюрем

Впервые в России тюрьма как место отбывания наказания упоминается в Судебнике 1550 г. Он впервые определил тюремное заключение как основное и как дополнительное наказание. Тюрьма была наказанием за особо тяжкие преступления, предназначалась для тех, кто не признавал своей вины, и являлась также альтернативой смертной казни. В 1933 г. тюрьмы были переименованы в дома заключения. До 1963 г. тюрьмами назывались следственные изоляторы, где содержались подследственные, которым была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Основным документом, регулирующим организацию тюрем в России, был Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1970 г., действовавший вплоть до 1997 г. Его заменил новый Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации от 8 января 1997 г., который является основным документом, регулирующим деятельность пенитенциарных учреждений России.

Международные стандарты содержания заключённых

В 1955 году первым конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями были приняты «Минимальные стандартные правила обращения с заключёнными». Этот документ носит рекомендательный характер.

Согласно ему, тюремный режим должен минимально отличаться от жизни на свободе, чтобы «не убивать в заключённых чувство ответственности и сознание человеческого достоинства». В тюрьмах должна быть запрещена любая дискриминация. Мужчины и женщины, подсудимые и осуждённые, несовершеннолетние и взрослые заключённые, впервые осуждённые и рецидивисты должны содержаться раздельно. Каждому заключённому полагается отдельная «камера или комната», а при содержании в общих камерах — отдельная койка. Освещение камер должно позволять читать и работать «без опасности для зрения», а их объём и вентиляция должны соответствовать санитарным нормам. Туалеты необходимо содержать в чистоте и заключённые должны иметь к ним беспрепятственный доступ. Осуждённым должна быть предоставлена возможность мыться минимум раз в неделю, мужчинам — регулярно бриться.

Питание должно быть регулярным и «достаточным для поддержания здоровья и сил», а вода — доступна в любой момент.

Заключённые должны иметь возможность регулярно лично общаться с родными и друзьями. Они должны иметь возможность узнавать новости из СМИ или «другими способами, контролируемыми администрацией», в каждой тюрьме должна быть библиотека.

Заключённые обязаны трудиться, но их труд не должен приносить страданий и его следует «справедливо оплачивать».

При применении дисциплинарных наказаний следует избегать жестокости, унижения человеческого достоинства, следует полностью исключить телесные наказания, помещение в «тёмные камеры», применение кандалов и цепей.

Во всех тюрьмах необходимо иметь штатного врача общей практики и заключённые должны получать профессиональную стоматологическую помощь.

Странам-членам Совета Европы наряду с данным документом рекомендовано руководствоваться и европейскими пенитенциарными правилами. Они содержат дополнительные требования по сравнению с «Минимальными стандартными правилами обращения с заключёнными». Например, ванных и душевых должно быть достаточно для того, чтобы каждый заключённый мог пользоваться ими по возможности ежедневно, но не менее двух раз в неделю, тюремный рацион должен учитывать религиозные и культурные традиции отдельно взятого заключённого. Заключённым рекомендуется предоставлять отпуск, предполагающий возможность выхода на свободу.

Тюремные средства исправления преступников

Для достижения карательной и исправительной цели наказания тюрьмы располагают весьма разнообразными средствами исправления.

Надзор

Все моменты тюремной жизни арестантов: сон, работа, принятие пищи, отправление естественных нужд, свидания с родными — должны протекать на глазах тюремного начальства или стражи. Особая непрерывность надзора установлена в тех местах заключения, где введены совместные, общие работы или система обязательного молчания. Хотя в одиночных тюрьмах надзор за арестантами представляется более легким, тем не менее от служебного персонала требуется постоянное и сознательное наблюдение за всеми действиями и поведением каждого отдельного заключённого. Поэтому для подготовки необходимых кадров сведущих тюремных сторожей и надзирателей в последнее время возникла мысль о необходимости учреждения особых нормальных школ для тюремного персонала; такие школы существуют уже при лувэнской тюрьме в Бельгии, и в Люнебург (Пруссия).

Дисциплинарные наказания

Состояли преимущественно в лишении нормальных удобств, которыми обыкновенно пользуются заключённые, но, кроме того, в некоторых государствах до сих пор применяются ещё телесные наказания. В английских convict-prisons арестанты подвергаются до 30 ударов «кошкой» (особого рода плеть); в тюрьмах некоторых германских государств ещё в 80-х годах XIX века практиковалось наказание арестантов кнутом (Ochsenziemer) и палками, а кроме того, существ. и до начала XX века особый способ телесного истязания преступника, состоящий в заключении в так называемом Lattenkammer, то есть карцер, в котором пол (в Саксонии и стены) покрыт заострёнными брусьями, уложенными на близком расстоянии; во Франции сечение арестантов заменено более усовершенствованными способами физических мучений, как, напр., «гоняние на корде» провинившихся ссыльных (ср. ст. Ссылка). Против телесных наказаний энергично восстал пенитенциарный конгресс 1878 г. в Стокгольме, осудивший также и вредное для здоровья заключённых лишение пищи. III. Воспитательные цели — достигаются преимущественно при надлежащем нравственном воздействии на арестантов со стороны тюремного персонала, от которого зависит не только переход заключённых от самого сурового к менее тяжкому режиму, но и предоставление им разнообразных льгот, как, напр., допущение более частых свиданий, бесконтрольной переписки, разрешение в одиночных камерах чтения книг, разведения цветов и т. п. Воспитательное воздействие на арестантов требуется, кроме того, от состоящего при тюрьме духовенства, которое обязано не только по возможности часто посещать арестантов, но и устраивать собеседования, в особенности в воскресные и праздничные дни, когда томящиеся в одиночном заключении узники проявляют особенную склонность к самоубийству.

Образование

Во всех лучших тюрьмах существуют школы, в которых арестанты либо в течение всего срока содержания, либо до достижения ими предельного возраста (от 30 до 60 лет в различных государствах) обучаются грамоте, арифметике и священной истории.

Арестантский труд

В современной тюрьме главнейшим рычагом для поднятия нравственного уровня преступников служит целесообразная организация тюремных работ. Арестантские работы существовали и в прежнее время, но они исключительно имели в виду либо соблюдение фискальных интересов (каторжная гребная работа на галерах), либо репрессивные задачи наказания (ничего не моловшие «ступальные» мельницы в Англии). В современной постановке арестантских работ, главным образом, преследуется цель исправления преступников посредством приучения их к систематическому и притом производительному труду. Отдельных видов допускаемых в тюрьме работ в настоящее время насчитывается до 100. Все они направлены не только к увеличению мускульных движений заключённых, но и к развитию в них стремления к самодеятельности и собственной инициативе. Главнейшие системы арестантских работ — подрядная и хозяйственная; первая из них — как противоречащая пенитенциарным задачам тюрьмы и влекущая за собой нежелательную эксплуатацию арестантов подрядчиками — постепенно выходит из употребления, а последняя — вследствие справедливых протестов свободных рабочих — все более приурочивается к таким условиям, при которых исключается возможность вредной в экономическом отношении конкуренции арестантского труда с трудом непреступного населения. Вопрос о тюремных заработках получил в отдельных странах различное разрешение; в Америке арестанты вообще не получают какого-либо вознаграждения за свой труд; в Пруссии и Англии они могут рассчитывать только на награды и пособия при освобождении; во Франции, где известная доля заработка поступает в пользу арестантов, выдаваемая им часть заработной платы находится в зависимости от тяжести отбываемого наказания и увеличивается по мере приближения срока освобождения (см.табл. II). Несмотря на все перечисленные средства, современные тюрьмы далеко не достигают главной цели — социализации преступников; поэтому в последнее время получают распространение преследующие те же задачи субсидиарные институты: досрочное освобождение, условное осуждение и патронаты (см.). Главное управление тюрем в европейских государствах организовано весьма различно. В Англии все тюрьмы подчинены министерству внутренних дел, в составе которого имеется особый prison department, наблюдающий за местами заключения при посредстве своих директоров, комиссаров (commissioners) и тюремных инспекторов. Во Франции большинство тюрем находится в ведении министерства внутренних дел, а места заключений для лиц, приговорённых к ссылке, заведуются частью морским министром, частью министром колоний (в Алжире — генерал-губернатором). В Австрии в 1865 г. управление тюрьмами перешло в ведомство министерства юстиции; непосредственный надзор за местами заключения возложен на председателей и членов судов и на прокуроров судов 1-й и 2-й степени (Staatsanw älte, Oberstaatsanwä lte). В Баварии надзор и управление тюрьмами сосредоточено в руках прокуроров и старших участковых судей (Oberamtsrichter). Управление тюрьмами в Бельгии ещё в 1832 г. перешло в ведомство министерства юстиции; органами, посредствующими между центральной властью и отдельными дирекциями мест заключения, являются административные комиссии (commissions administratives), в состав которых входят королевский прокурор, военный аудитор, бургомистр и от 6 до 9 назначаемых королевской властью членов. Характерной особенностью прусского тюремного строя представляется издавна существующее двоевластие. Все смирительные дома (Zuchthaus), а также некоторые тюрьмы — всего 52 — подчинены мин. внутр. дел, а большая часть тюрем, числом около 1000 (987), находится в заведовании министра юстиции и управляются участковыми судьями (Amtsrichter) и прокурорами судов 1 степени (Landgericht).

Тюрьмы в современной России

В Российской Федерации тюрьмы и иные места изоляции (кроме изоляторов временного содержания МВД и ФСБ) подведомственны Федеральной службе исполнения наказаний России (ФСИН) Министерства юстиции Российской Федерации.

В структуре ФСИН тюрьма — вид исправительного учреждения для отбывания уголовного наказания в виде лишения свободы. По состоянию на 01 декабря 2012 г. в ФСИН России функционирует 8 тюрем: во Владимирской (2 тюрьмы), Ульяновской, Челябинской, Липецкой, Саратовской областях и Красноярском крае (2 тюрьмы).

В соответствии с ч. 7 ст. 74 УИК РФ в тюрьмах содержатся:

1. Осуждённые за особо опасный рецидив преступления;
2. Осуждённые к лишению свободы на срок свыше пяти лет за совершение особо тяжких преступлений;
3. Осуждённые, являющиеся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания (режима), переведённые из исправительных колоний.

Условия отбывания наказания отличны от других мест лишения свободы, поскольку осуждённые всё время содержатся в камерах, в отличие от исправительных и воспитательных колоний.

В тюрьмах есть карцер (от лат. carcer — темница, тюрьма) — специальная изолированная камера для нарушителей режима (не путать со штрафным изолятором (ШИЗО) или помещением камерного типа (ПКТ) в исправительных колониях).

Приватизация тюрем в современной России

28.02.13 на коллегии Федеральной службы исполнения наказания РФ с докладом «Об итогах деятельности уголовно-исполнительной системы в 2012 году, задачах на 2013 год и путях реализации второго этапа Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года» выступил директор ФСИН России Геннадий Корниенко. В своем выступлении глава ведомства, в частности, предложил подумать над созданием в России частных тюрем.

Статистика заключённых по странам

По некоторым оценкам, в 2006 году по всему миру в заключении содержалось по меньшей мере 9,25 млн человек. Однако реальное число заключённых, возможно, гораздо выше, поскольку отсутствуют надёжные сведения из ряда стран, особенно с авторитарными политическими режимами.

В абсолютном значении Соединённые Штаты Америки в настоящее время лидируют по числу заключённых; в этой стране свыше 2,19 млн., или более одного из каждых ста взрослых, находятся в заключении. Хотя население США составляет менее 5 % от мирового, порядка 20 % людей, находящихся за решёткой, приходится на американские тюрьмы.

Соединённые Штаты Америки также обладают первенством в удельном числе граждан, находящихся за решёткой: по состоянию на октябрь 2006 года 738 человек из каждых ста тысяч отбывали срок, были задержаны по подозрению в совершении преступления либо находились под стражей в ожидании суда. Стоимость содержания заключённых различается в разных штатах США. В штате Нью-Йорк в 2010 году стоимость содержания одного заключённого в сутки составляла 210 долларов.

В России в октябре 2006 года в тюрьмах было 869814 человек, или 611 заключённых на 100000 человек населения. На 1 февраля 2014 г. в учреждениях УИС содержалось 674,1 тыс. человек, 1859 чел. отбывало пожизненный срок

См. также

• Заключённый
• Пенитенциарная система
• День работников СИЗО и тюрем
• Тюремная азбука
• Тюремная почта
• Стэнфордский тюремный эксперимент
• Надзирать и наказывать

Литература

• Тюрьма // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Арестные дома // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [tyurma.com/ Сайт "Тюрьма и жизнь за решёткой"]
• [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=786719 Тюрьмы мира (Журнал «Коммерсантъ-Власть» № 28 (732) от 23.07.2007]
• [www.index.org.ru/nevol/ Альманах «Неволя»]
• Алексушин Г.В. [www.pchela.ru/podshiv/42/development.htm Об истории тюремной благотворительности]
• [drink.dax.ru/turma/index.shtml А. Кучинский. Тюремная энциклопедия]
• Эмма Гольдман [spb-anarchists.anho.org/goldman0-05.htm Тюрьмы. Преступление и неудача общества]
• [www.index.org.ru/nevol/2005-4/malan_n4.htm Александр Маланкин. В государевых тюрьмах. Развитие института содержания под стражей в дореволюционной России]
• [gendarme.ru/Library/11/1.htm М.Гернет «История царской тюрьмы», Т.3]
• [gendarme.ru/Library/8/1.htm М.Гернет «История царской тюрьмы», Т.4]
• [vivovoco.astronet.ru/VV/THEME/STOP/PRILIB.HTM А. Шапошников. ТЮРЕМНЫЕ БИБЛИОТЕКИ:ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ]
• МВД России : энциклопедия. М.: Объед. редакция МВД России, «Олма-пресс», 2002.
• Лозовский В. [www.tyurem.net Как выжить и провести время с пользой в тюрьме. Часть 1.]. — АДЕФ-Украина, 2010. — ISBN 978-966-187-070-2.
• Ажиппо В. А. Не зарекайся... Вся правда о тюрьме.[royallib.ru/read/agippo_vladimir/ne_zarekaysya.html#0]
• Старостин Дмитрий. [royallib.ru/book/starostin_dmitriy/amerikanskiy_gulag_pyat_let_na_zvezdno_polosatih_narah.html Американский Гулаг: пять лет на звездно-полосатых нарах]. — Ультра.Культура, 2005. — ISBN 5-9681-0024-9. (воспоминания автора, проведшего пять лет в американской тюрьме).

Ссылки

• [a-pesni.org/dvor/tyumen/a-istturem.php История тюрем России]
• [www.pseudology.org/GULAG/Gulag2.htm Система мест заключения в РСФСР и СССР]
• [www.echo.msk.ru/doc/738262-echo.html WikiLeaks о тюрьмах России]
• [tipolog.atspace.eu/doc_turm_rus.htm Все тюрьмы России: списки и карты расположения учреждений системы исполнения наказаний]
• [old.prison.org/index.shtml Центр содействия реформе уголовного правосудия "Тюрьма и воля"]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Тюрьма

– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.


Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.