Тяговая подстанция № 15 «Клинская» (Санкт-Петербург)

здание
Тяговая подстанция № 15
Тип здания	Тяговая подстанция
Архитектурный стиль	Супрематизм
Строительство	1933—1934 годы

Тяговая подстанция № 15 «Клинская» в Санкт-Петербурге — одна из тяговых подстанций, работавшая во время блокады Ленинграда. 7 марта 1942 года эта подстанция дала напряжение для пуска первого трамвая после полного прекращения их движения зимой 1941—1942 гг.

Здание в стиле конструктивизма построено в 1934 году в центральной части Санкт-Петербурга (ул. Можайская, 19).

Архитектура

Здание тяговой подстанции «Клинская» представляет собой пример суперматической архитектуры и редкий для Петербурга образец производственного сооружения, решённого в приемах конструктивизма. Авторство проекта досконально не установлено.

Исследователи приписывают авторство ленинградскому архитектору Раисе Николаевне Кохановой, специализировавшейся на проектировании тяговых электрических подстанций. Однако Р. Н. Коханова (род. 28.12.1906 г.) только в 1930 году окончила ЛВХТИ со званием инженер-архитектор, что позволяет некоторым экспертам усомниться в авторстве.

Непосредственная функция подстанции

Здание принадлежит ГУП СПб «Горэлектротранс» и обеспечивает напряжением троллейбусную и трамвайную сеть Санкт-Петербурга. Здесь находится центральный диспетчерский пункт, управляющий 28 тяговыми подстанциями «Горэлектротранса».

Памятник Великой Отечественной войны

7 марта 1942 года в 18.00 тяговая подстанция «Клинская» дала напряжение в сеть, благодаря чему удалось сдвинуть с места застрявший на Загородном проспекте трамвай. Это был первый «оживлённый» трамвай в блокадном Ленинграде после полного прекращения движения трамваев в осажденном городе.

8 марта 1942 года состоялось открытие грузовое трамвайного движения: помимо подстанции № 15 были введены в строй подстанция № 11 и подстанция № 20.

Регулярное трамвайное движение в городе замерло 8 декабря 1941 года (170 день войны). Вскоре были упразднены трамвайные маршруты № 2, 11, 26, 28, 29, 34, 37, 39, а также изменены другие маршруты. В течение месяца ещё можно было наблюдать отдельные движущиеся по улицам вагоны, но 3 января 1942 года прекратилась снабжение электроэнергией тяговых подстанций, и 52 трамвайных поезда застряли на линии, не добравшись до парков и остались там на всю зиму. Движение электротранспорта в городе полностью остановилось. Отныне изможденные от голода и холода ленинградцы передвигались по городу, на работу и домой только пешком.

Как отмечал в своих воспоминаниях Дмитрий Сергеевич Лихачёв, «когда остановка трамвайного движения добавила к обычной, ежедневной трудовой нагрузке ещё два-три часа пешеходного марша от места жительства к месту работы и обратно, это обусловливало дополнительное расходование калорий. Очень часто люди умирали от внезапной остановки сердца, потери сознания и замерзания в пути».

26 февраля 1942 года (250 день войны) Ленгорисплком поставил задачу Тромвайно-троллейбусному управлению Ленинграда (ТТУЛ) открыть к 10 марта круглосуточное движение 50 грузовых трамвайных поездов. 28 февраля 1942 года горком ВКП (б) постановил к 10 марта восстановить грузовое трамвайное движение. В тот же день начальником ТТУЛ М. Х. Сорокой издан приказ № 8 «О пуске грузового трамвая».

Из краткого очерка истории Службы Движения ТТУЛ: «7 марта 1942 года в Трамвайно-Троллейбусное Управление дали знать, что к вечеру будет дано напряжение на „Клинскую“ подстанцию. В 18 часов „Клинская“ дала ток на Загородный проспект. На Загородном, на её фидере, стоял против Рузовской улицы грузовой трамвайный вагон Г-27».

Автор очерка, В. М. Немзер, вспоминает «взобравшись на площадку вагона и опустив бугель, я включил контроллер. Вагон вздрогнул, но не пошел. Значит, ток был, но что-то мешало. Тут мы увидели, что вагон стоит на куче смерзшегося льда, снега и нечистот. Когда это было расчищено, я вновь подключил контроллер, и вагон плавно пошел по Загородному проспекту, как будто бы не стоял три месяца, обледеневший на улице. В тот же вечер также удалось сдвинуть ещё один грузовой вагон на площади Труда».

8 марта 1942 года (260 день войны) в Ленинграде состоялся массовый воскресник женщин по очистке города от льда, снега, мусора и нечистот. В нём участвовало около 17 тыс. человек. В этот день было открыто грузовое трамвайное движение на пр. 25 Октября (сегодня Невский проспект), пр. Володарского и Загородном пр. начали вывозить снег и мусор. Для очистки основных магистралей города и перевозки грузов к 10 марта было открыто круглосуточное движение 50 грузовых трамвайных поездов.

11 марта 1942 года (263 день войны) первый грузовой вагон пошел через мост лейтенанта Шмидта на Васильевский остров.

15 марта 1942 года (267 день войны) состоялся второй воскресник по очистке улиц и трамвайных путей от снега, льда и мусора в разных районах Ленинграда, в котором участвовало свыше 100 тыс. человек. С 27 марта по 15 апреля были убраны миллионы квадратных метров городской территории, вывезено (в том числе и грузовыми трамваями) около 1 млн тонн мусора, снега и льда.

С 15 апреля 1942 года (298 день войны) в Ленинграде возобновлено пассажирское трамвайное движение. В 6.30 с конечных станций отправились трамваи по маршрутам № 3, 7, 9, 10 и 12. Движение работало до 21.30. Всего вышло 116 поездов (317 вагонов). Дополнительный резерв составлял 24 поезда (72 вагона). Движение трамваев обеспечивалось группой подстанций в разных районах города.

Значение трамвая для жителей осаждённого города

С началом войны специфика работы ТТУЛ во многом изменилась. К обычным пассажирским трамваям добавились специальные санитарные трамвайные поезда; грузовые трамваи, которые доставляли к станциям железных дорог оборудование, предназначенное к эвакуации, возили сырье и топливо для заводов и фабрик, продукты в магазины и песок для нужд МПВО и литейного производства. В мастерских и депо «Лентрамвая» стали выпускаться детали для мин, ведущие колеса для танков, выполнялись другие оборонные заказы.

Вместе с тем, трамвай продолжал выполнять свою основную функцию по перевозке пассажиров и долгое время оставался единственным видом городского транспорта, работавшим в Ленинграде на протяжении почти всей блокады. Учитывая, что для перевозки одного и того же количества пассажиров троллейбусная сеть требует намного больше энергии, её запуск долгое время считали нецелесообразным.

Трамвай ездил под бомбежками, доставлял людей и грузы в самые опасные районы, расположенные практически на линии фронта, обеспечивал нужды городского хозяйства. Вагоновожатые и кондукторы под обстрелами и бомбардировками водили поезда, аварийно-восстановительные бригады устраняли неисправности на линии, рабочие депо и мастерских ремонтировали поврежденные вагоны.

Движение трамвая вселяло в ленинградцев надежду, поэтому весной 1942 года город бросил все силы, чтобы возобновить трамвайное движение. Потребовалось восстановить около половины всей эксплуатируемой в то время контактной сети — примерно 150 км.

С запуском грузового трамвая началась очистка города и позволило восстановить движение в городе пассажирского транспорта. Открытие пассажирского движения стало для ленинградцев настоящим праздником. Николай Тихонов в «Ленинградских рассказах» (1942 г.) вспоминал: «По расчищенному Невскому проспекту пошел первый вагон трамвая. Люди бросили работы, смотрели, как дети на игрушку, на бежавший по рельсам вагон, и вдруг раздались аплодисменты десятков тысяч. Это ленинградцы овацией встречали первый воскресший вагон. А вожатая вела вагон и стряхивала слезы, которые набегали на глаза. Но это были слезы радости, и она вела вагон, и плакала, и не скрывала этих слез».

Тяговая подстанция № 15 «Клинская» сегодня

Тяговая подстанция № 15 сохранилась и на 2015 год обеспечивает работу городского трамвая. Недавно^{[когда?]} в здании проведен капитальный ремонт и оборудован центральный диспетчерский пульт, управляющий 28 тяговыми подстанциями города.

Ссылки

• «Ленинградский трамвай 1941—1945» // изд. «Лики России», СПб, 1995. Издание подготовлено при участии Фонда изучения и сохранения исторического и культурного наследия. В издании использованы документы Объединенного архива "ГП «Горэлектротранс», Центрального государственного архива кинофотофонодокументов г. Санкт-Петербурга и Центрального государственного архива г. Санкт-Петербурга.
• Годес Я. Г., «Этот новый старый трамвай», 1982 г. [knigosite.org/library/read/51552 knigosite.org/library/read/51552](недоступная ссылка с 13-06-2015 (3239 дней))
• ЦГА СПб, Ф 899, Оп. 4. Д 481. Весь Ленинград, 1924—1935
• Архив КГИОП, П 1514. № 9057. Государственная историко-культурная экспертиза / ООО "Студия архитектуры и дизайна профессора Горюнова «Арт Деко» СПб, 2009 Л.21-22.
• Биографический словарь «Материалы к биографиям московских архитекторов — ветеранов труда», издано Московской организацией Союза архитекторов РСФСР. Вып. 1. М, 1983. С 17.
• Н. С. Тихонов «Ленинградские рассказы», 1942 [litfile.net/web/51621/55108-56111 litfile.net/web/51621/55108-56111](недоступная ссылка с 13-06-2015 (3239 дней))
• Дмитрий Ратников, КГИОП может взять под охрану другую «блокадную» подстанцию [karpovka.net/2014/03/21/137373/|karpovka.net/2014/03/21/137373/](недоступная ссылка с 13-06-2015 (3239 дней)), 21.03.2014

Отрывок, характеризующий Тяговая подстанция № 15 «Клинская» (Санкт-Петербург)

Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.


Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]