USS Tuscaloosa (CA-37)
USS Tuscaloosa (CA-37) («Таскалуса») — американский тяжёлый крейсер типа «Нью-Орлеан», cпущен на воду в 1934 году, служил в основном в Атлантике и Карибском бассейне, участвовал в ряде операций на европейском театре Второй мировой войны. В начале 1945 года переведён на Тихий океан, участвовал в битвах за Иводзиму и Окинаву. За всю войну не получил ни одного повреждения, в отличие от других кораблей этого типа, три из которых были потоплены. Отправлен в резерв флота в начале 1946 года, разобран на металл в 1959 году.
Содержание
История создания
Корабль был заложен 3 сентября 1931 года в городе Камден, штат Нью-Джерси, на верфи Нью-Йоркской судостроительной компании, спущен на воду 15 ноября 1933 года. В строю с 17 августа 1934 года, первый капитан Джон Н. Фергюсон.
Период между двумя войнами
Осенью 1933 года Tuscaloosa ушёл в пробное плавание по маршруту Рио-де-Жанейро — Буэнос-Айресе — Монтевидео и незадолго до рождества вернулся домой на Нью-Йоркскую военно-морскую верфь. В походе был выявлен ряд конструктивных дефектов, которые потребовали устранения, и корабль простоял на ремонте до марта 1935 года.
Второе плавание крейсер начал весной 1935 года. После стоянки в Гуантанамо прошёл Панамский канал и, 7-8 апреля, взяв курс на на на Сан-Диего, присоединился к 6-му отряду крейсеров, чтобы участвовать в XVI морских учениях, проходивших в северной части Тихого океана у берегов Аляски и в водах, окружающих Гавайские острова. Эта операция была разделена на пять отдельных фаз, в которых моделировались возможные черты военно-морской кампании будущего. В период с 1935 по 1939 год участвовал в многочисленных тактических флотских учениях.
Начало войны
Начало Второй мировой войны 1 сентября 1939 года застало крейсер Tuscaloosa на военно-морской базе Норфолк, и всю осень он занимался патрулированием карибского бассейна. Самая известная операция в этот период — задержание немецкого круизного лайнера Columbus, пытавшегося после начала войны пройти незамеченным из Латинской Америки в Германию. После уничтожения судна, крейсер принял на свой борт пассажиров и экипаж корабля и 20 декабря доставил их в порт Нью-Йорк.
С января 1940 по апрель 1941 использовался как корабль президента Франклина Рузвельта, на котором тот совершал инспекционные поездки.
В мае 1941 года после сражения в Датском проливе между немецкой и английской эскадрами и уничтожения немецким линкором Bismarck английского крейсера Hood, получил приказ незамедлительно выйти в открытое море. По стечению обстоятельств, большая часть экипажа была в отпуске, и корабль вышел на охоту за «Бисмарком» со сборным экипажем, состоящим из моряков крейсеров Vincennes и Quincy, а также группы резерва. Однако англичане потопили немецкий линкор раньше чем американцы, и Tuscaloosa вернулся домой ни с чем. В августе этого же года, доставил президента Рузвельта в Ньюфаундленд, на встречу с премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчилем для подписания Атлантической хартии.
В сентябре — октябре крейсер входил в состав тактической группы ВМФ США, состоящей из линкоров Idaho, Mississippi и New Mexico, крейсера Wichita и двух дивизий миноносцев, патрулировавших Датский пролив между Исландией и США для охрана торговых путей от атаки немецкого линкора Tirpitz.
Нападение японцев на бухту, крейсер встретил далеко, в водах Атлантического океана, и вскоре получил приказ прибыть в Скапа-Флоу, для проведения транспортных конвоев Ленд-Лиза по Северному Морскому пути в Советский Союз.
С июня 1942 по октябрь 1942 года Tuscaloosa регулярно участвовал в вылазках, основной целью которых было поиск и уничтожение линкора Tirpitz, а летом 1942 года ему пришлось, взяв на борт груз боеприпасов и медикаментов, в составе конвоя идти в Кольский залив. Назад в Британию, на борту корабля прибыли моряки с погибшего конвоя PQ-17
Ноябрь 1942 — июнь 1944
8 ноября 1942 года началась мароккано-алжирская операция. Крейсер Tuscaloosa был включен в состав военно-морских сил поддерживающих высадку десанта в бухте порта Касабланка. Самым грозным кораблей у обороняющихся был недостроенный французский линкор «Жан-Бар», 380-мм орудия которого в любом случае представляли из себя серьёзную угрозу. Но силы американцев были настолько превосходящими, что они смогли подавить артиллерийский огонь линкора и береговых батарей довольно быстро. Сколько нибудь заметных повреждений крейсер не получил, хотя в него попали несколько снарядов, а также была попытка торпедной атаки со стороны подводных лодок.
После окончания наступательной операции, крейсер вернулся к своей обычной работе — патрулированию атлантических вод и проводка транспортных конвоев из США в Северную Африку. А после окончательного разгрома в 1943 году союзниками стран оси в Африке, крейсер вернулся в США, а также сопровождал атлантический лайнер Queen Mary, на котором премьер-министр Черчиль прибыл в Нью-Йорк.
Осенью 1943 года совместно с авианосцем Ranger предпринял набег на норвежские порты, с целью нарушить снабжение Германии сырьём. Это была фактически первая операция американцев на европейским театре военных действий. Особенно сильным авиационным ударам подвергся порт города Буде. Люфтваффе пыталась совершать ответные авианалёты на тактическую группу вмф США, но все они закончились безуспешно. Большинство немецких самолетов было сбито, а корабли не получили никаких повреждений. Фактически всю осень крейсер действовал в холодных норвежских водах. В частности, 19 октября крейсер привёз на остров Шпицберген груз оборудования и специалистов, призванных восстановить разрушенную обстрелами линкора «Тирпиц» метеостанцию.
Зимой 1943 года крейсер участвовал в многочисленных попытках выманить немецкие корабли из норвежских фьордов, чтобы дать им бой. Но немцы не шли на открытое столкновение и предпочитали отсиживаться в портах, и в конце зимы 1944 Tuscaloosa ушёл обратно в США в Boston Navy Yard, чтобы пройти там модернизацию радиолокационного оборудования и получить современные средства радиоразведки. Позднее он вошёл в состав 125 тактической группировки, которая вскоре должна была выдвинутся к берегам Нормандии, чтобы обеспечить артиллерийское прикрытие высадке десанта на берег.
Высадка в Нормандии
В 05.50 6 июня Tuscaloosa открыл огонь с 8-дюймовой батареи, а через три минуты её 5-дюймовые орудия занимается Форт Иль-де-Tatihou , Бэ де ла Сены. Так началась Операция Нептун. Вести огонь по плацдарму «Юта» американскому крейсеру пришлось без перерыва, поэтому 9 числа он вернулся в порт Плимут для пополнения боезапаса. Вернувшись обратно только вечером 11 числа крейсер остался на рейде и использовался как мобильная батарея, которую перебрасывали на сложный участок фронта. Особенно жарко пришлось в сражении за Шербур, где наступающих ждала глубоко эшелонированная оборона противника. 5 часов подряд стреляли орудия крейсера для уничтожения немецких опорных точек.
Конец войны. Битва за Иводзиму и Окинаву
На рассвете 16 февраля 1945 года Tuscaloosa присоединился к тактической группировке флота и, спустя 3 дня, когда началась десантная операция, начал наносить удары по японцам. С 19 февраля по 14 марта участвовал во всех этапах операции. 25 марта подвергся нападению группы самолетов-камикадзе, два из которых смогли прорваться через заградительный огонь ПВО, но не смогли нанести какой-либо ущерб кораблю. После короткого ремонта летом 1945 года крейсер был включён в состав 7-го флота и обстреливал остров Окинава.
Окончание службы
После войны корабль остался в водах Индокитая, постоянно пребывая то в китайских то в корейских портах, а также занимаясь перевозкой демобилизованных американских военных из Юго-Восточной Азии домой в США. В феврале 1946 года выведен из состава флота и 1 марта 1959 года исключён из военно-морского регистра ВМФ. Корпус был продан 25 июня Бостонской металлургической компании в Балтиморе на слом.
Напишите отзыв о статье "USS Tuscaloosa (CA-37)"
Ссылки
- [www.webcitation.org/query?url=www.geocities.com/usstuscaloosa/vetassoc.htm&date=2009-10-25+23:49:22 USS Wichita/USS Tuscaloosa Veteran’s Association]
- [www.history.navy.mil/photos/sh-usn/usnsh-t/ca37.htm Navy photographs of Tuscaloosa (CA-37)]
Отрывок, характеризующий USS Tuscaloosa (CA-37)
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
