Тяжёлый металл (мультфильм)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тяжелый металл (мультфильм)»)
Перейти к: навигация, поиск
Тяжёлый металл
Heavy Metal

Постер
Тип мультфильма

Рисованный мультфильм

Жанр

фантастика, фэнтези, эротика

Режиссёр

Джеральд Поттертон

Автор сценария

Дэн Гольдберг, Лен Блум, Корни Коул, Ричард Корбен, Хуан Хименес, Ангус МакКи, Берни Райтстон

Роли озвучивали

Харви Эткин, Тор Бишоприк, Джеки Барроуз, Джон Кенди, Юджин Леви, Мэрилин Лайтстоун, Гарольд Рэмис, Ричард Ромэнас

Композитор

Элмер Бернштайн, Sammy Hagar, Riggs, Devo, Blue Öyster Cult, Cheap Trick, Don Felder, Donald Fagen, Nazareth, Journey, Grand Funk Railroad, Black Sabbath, Trust, Stevie Nicks

Страна

США США, Канада Канада

Дистрибьютор

Columbia Pictures

Длительность

90 мин.

Премьера

1981

Бюджет

$9 300 000

IMDb

ID 0082509

BCdb

[www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=20567-Heavy_Metal.html подробнее]

«Тяжёлый металл» (англ. Heavy Metal) — полнометражный фантастический мультипликационный фильм с саундтреком в стиле хеви-метал, являющийся экранизацией одноименной графической новеллы. В 2000 году было снято продолжение фильма: «Тяжёлый металл 2000», а также выпущена игра «Heavy Metal: F.A.K.K.²».

Одним из художников картины был Луис Ройо.



Сюжет

Пролог (Мягкая посадка) начинается с астронавта по имени Гримальди, приземляющегося на Землю, пройдя сквозь атмосферу на футуристической машине (дизайн машины создан на основе Корвета 1957 года).

Этот эпизод переходит в историю «Гримальди», красной нитью проходящую через все эпизоды фильма.

Гримальди прибывает домой, где его встречает дочь. Он показывает ей то, что привез: зелёный светящийся сфероид. Когда Гримальди открывает контейнер, сфероид взлетает и убивает астронавта (тело Гримальди тает в зелёном свете). Сфероид представляется перепуганной девочке, называя себя «содержащим все Зло» и предлагает посмотреть в него. Глядя в зелёный шар, девочка видит, как его влияние на общество простиралось сквозь все времена и измерения.

Зеленый сфероид, Лок-Нар, рассказывает девочке следующие истории:

Гэри Кэньен
Автор — Хуан Хименес
Эпизод начинается со сцены раскопок в пустыне: группа археологов выкапывает из земли зелёную сферу, которая растворяет взявшего её в руки. В Нью-Йорке циничный таксист Гэри Кэньен начинает свой обычный день: ворчит в адрес окружающей реальности и походя избавляется от неудачливого панка, попытавшегося его ограбить. Панк погибает от дезинтегратора, встроенного в спинку переднего сидения такси.

Кэньен случайно становится свидетелем инцидента возле музея «Метрополитен»: толстый гангстер и его киборги убивают археолога, руководившего раскопками. Дочь убитого убегает, и Гэри подсаживает её к себе в машину. Девушка рассказывает ему об открытии её погибшего отца: из-за Лок-Нара вокруг них гибнут люди, а теперь мёртв и её отец. Гэри привозит девушку в полицию, но денег, чтобы заплатить за расследование, у них нет, и он отвозит дочь археолога к себе домой. Той же ночью девушка соблазняет его, и они занимаются любовью.

Утром Гэри просыпается один, и в его квартиру вламываются полицейские, ищущие дочь археолога. Гэри отрицает, что знаком с ней. В тот же день в машину Гэри забирается толстый гангстер, который представляется как посол инвесторов с Венеры, и угрожает таксисту расправой, если тот не согласится с ними сотрудничать в поисках девушки и пропавшего Лок-Нара.

Позже девушка выходит на связь с Гэри и убеждает его помочь ей — проводить на встречу с гангстерами, где она должна передать им Лок-Нар, обещая разделить вознаграждение. Гэри соглашается, и они отвозят Лок-Нар гангстерам, получают деньги и уезжают. Стоит гангстеру взять Лок-Нар в руки, как тот растворяет его.

В машине Гэри девушка угрожает таксисту пистолетом, но тот избавляется от неё при помощи дезинтегратора, оставляя себе деньги.

Дэн
Автор — Ричард Корбен
Ден, заучка-подросток, находит в своём огороде «зелёный метеорит» и помещает его с свою коллекцию минералов. Проходит довольно много времени, и Ден, уже забывший о своей находке, экспериментирует дома с электричеством, пытаясь поймать заряд молнии. Лок-Нар затягивает мальчика в мир «Никогде» (Neverwhere), где Денни из тощего лохматого подростка превращается в лысого мускулистого парня по имени Дэн. Он приземляется на гигантского идола, откуда наблюдает за странным ритуалом и спасает юную обнажённую девушку, которую жрецы собирались принести в жертву «Уллатеку» (искаженное «Ктулху», произносимое задом наперед). Когда они оказываются в безопасности, девушка рассказывает ему, что её зовут Кэтрин Уэллс, и она родом из британской колонии в Гибралтаре. Она говорит, что очень благодарна за спасение, но ей нечем отблагодарить его, кроме как своим телом.

Пока они предаются удовольствиям, их окружает отряд подданных местного вождя революции — Арда.

Кэтрин и Дэна отводят к Арду, который погружает Кэтрин в сон и заточает в стеклянный саркофаг. Дэн узнает, что только Ард может вернуть девушку к жизни — в обмен на это Ард предлагает Дэну похитить у королевы (женщина, руководившая ритуалом в честь Уллатека) священный шар — Лок-Нар. Дэн соглашается, убедившись, что не может просто убить Арда (тот бессмертен, и раны от огнестрельного оружия на нем мгновенно заживают).

Дэн и воины Арда проникают во дворец королевы, где их ловит стража. Королева выказывает откровенную симпатию Дэну и предлагает отпустить его, если он ублажит её ненасытное тело. Дэн отлично справляется с заданием, и королева уже готова сделать его своим союзником, когда узнает, что воины Арда тем временем добрались до Лок-Нара и похитили его.

Спасаясь от разъярённой королевы и преследуемый ею и её войсками, Дэн пробирается обратно к идолу, где Ард уже готовится принести Кэтрин в жертву. Дэн спасает девушку, и они наблюдают за кровавой схваткой Арда, королевы и их армий. Над идолом разражается гроза, и Дэн, вспомнив, что попал в этот мир при помощи зелёного метеорита (очень похожего на Лок-Нар) и электричества молнии, воссоздает с помощью подручных средств исходные условия. Лок-Нар заставляет королеву и Арда исчезнуть, а Дэн, отказавшись от предложения Кэтрин стать новым правителем оставшихся бесхозными войск и от возвращения на Землю, улетает вместе с девушкой, сказав на прощание, что «на Земле он никто, а здесь он — ДЭН».

Капитан Штернн
Автор — Берни Райтстоун
В коридоре космической станции тощий мужчина находит крошечный зелёный шарик. Положив находку в карман, он продолжает свой путь. На борту этой же космической станции перед судом предстает мужественный капитан Линкольн Штернн. Его судят за бесчисленные грабежи, пиратские налёты в космосе, торговлю наркотиками, убийства, изнасилования… и одно текущее нарушение правил парковки.

Штернн объявляет себя невиновным, и под возмущённый гомон зала и причитания своего адвоката удаляется на своё место. В ответ на мольбу адвоката Штернн заявляет, что у него есть выход: он подкупил свидетеля (того самого человека, который нашёл шарик в коридоре). Свидетель по имени Ганновер Фист начинает было рассказывать суду, что капитан Штернн — честнейший человек и столп общества, но Лок-Нар заставляет его рассказать всю горькую правду. В конце концов, Фист разъяряется так, что предлагает страшные кары, которые следовало бы применить к Штернну: «Его мало повесить! Его мало сжечь! Его надо разорвать на кусочки и похоронить живьём! Я убью его!! Убью!!!». Фист в такой ярости, что увеличивается в размерах: из тощего мужичонки превращается в груду мускулов размерами на две головы больше Штернна (чем очень напоминает Халка). Он рвется осуществить свои угрозы, и Штернн сбегает. Фист преследует его по коридорам станции, неся разрушение на своём пути.

Наконец Фист загоняет Штернна в угол, где капитан невозмутимо благодарит его за свидетельские показания и отдает обещанную взятку, что наводит на мысль о том, что весь этот спектакль был, возможно, подстроен Штернном, а вовсе не Лок-Наром.

Штернн к тому же с лёгкостью избавляется от более не нужного свидетеля: попрощавшись с Фистом, он открывает люк в полу станции и Фист улетает в свой последний полет, сгорая при проходе через атмосферу, окружающую станцию. От него остается только рука, сжимающая крошечный Лок-Нар.

Би-17.
Бомбардировщик Би-17 совершает ночной рейд. Экипажу удаётся отбомбиться, но половина команды погибает, а у самолёта повреждён двигатель. Самолёт уже направляется на посадку, когда в него врезается Лок-Нар, превращающий погибших членов экипажа в кровожадных зомби. Они пожирают заживо второго пилота, а первому удаётся выпрыгнуть с парашютом — только для того, чтобы приземлиться на остров, где расположилось кладбище погибших самолётов всех времён и народов, населённое все теми же зомби.

Последнее, что мы видим — это красная фигурка пилота на мониторе, её окружают медленно движущиеся зелёные тени, в очертаниях которых угадываются зомби.

Зелёная рука нажимает кнопку, и изображение на мониторе меняется: теперь по городу едет светящийся красным автомобиль…

Так прекрасно, так опасно
Автор — Ангус МакКи
На автомобиле, который только что светился красным на чьём-то мониторе, в Пентагон прибывает учёный, доктор Арнак. Ему предстоит произнести речь на собрании, посвящённом загадочным мутациям в Аризонеу людей кожа становится зелёной, на спине вырастают руки»). На собрании доктор уверенно развеивает опасения сенаторов, уверенных, что причина мутаций в чем-то, что кроется в космосе. Доктор же заверяет собравшихся, что, по его мнению, «Земля — технически совершенная цивилизация, единственная таковая во всей Вселенной». Над Пентагоном зависает огромный космический корабль.

Доктор внезапно начинает запинаться, его зрение приковывает к себе брошь стенографистки Глории — зелёная светящаяся сфера. С животной страстью доктор бросается на девушку и валит её на стол с явным намерением овладеть ею. В этот момент потолок зала пробивает огромная труба, высунувшаяся из космического корабля, и доктора вместе со стенографисткой затягивает в неё. Сенаторы ошарашенно смотрят в потолок, корабль отчаливает.

После путешествия по транспортной системе внутри корабля доктор Арнак разваливается на части — он оказался андроидом. Робот, возглавляющий экипаж корабля, весьма раздражён тем обстоятельством, что андроид не подлежит ремонту, но его очень радует появление хорошенькой Глории. С помощью своей команды, этаких межзвездных хиппи, он убеждает Глорию остаться с ними, убеждая, что не в их силах вернуть её на Землю. Глория становится его любовницей, восхищается его умением в сексуальном плане, и даже соглашается выйти за него (при условии, что свадьба будет еврейского типа).

Пока робот и Глория обсуждают планы на будущее, хиппи-пилоты, нанюхавшиеся «плутонного кокса» и впавшие в блаженную нирвану, едва не разбивают корабль при приземлении на громадную космическую станцию.

Перед последней историей Лок-Нар говорит девочке, что в ней есть сила, которой она сама не понимает, и он не даст этой силе пробудиться. Перед смертью он предлагает ей посмотреть как будет уничтожен её мир.

Таарна
по мотивам историй Мёбиуса про Арзака
Лок-Нар приземляется на пустынную планету и исторгает из себя волну зелёной лавы, в которой тонет орда воинственно выглядящих варваров. Когда волна лавы спадает, люди меняются — их кожа становится зелёной, глаза загораются жёлтым огнём. Лок-Нар одарил их манией убийства: вся орда кидается в атаку на мирный город. Старейшина города, несмотря на убеждения соратников, отказывается вооружать граждан и предлагает призвать на помощь гибнущему городу последнего выжившего из мёртвой расы Тааракиенов — защитников.

Таарна, прекрасная девушка-воин с белыми волосами и клеймом в форме стилизованного меча на шее, является на их зов (она летит верхом на крылатом существе, похожем на птеродактиля).Таарна летит над пустыней до огромного храма Тааракиенов. В центре храма находится статуя женщины-воина с мечом в руках. Таарна экипируется, берет в руки золотой меч и подходит к статуе. Энергия с меча в руках статуи переходит в меч Таарны.

Увы, Таарна приходит слишком поздно — город разрушен, старейшины мертвы, и единственное, что указывает Таарне путь к убийцам — медальон, зажатый в пальцах мёртвого правителя города. Таарна выходит на след варваров-мутантов, сражается с их предводителем и побеждает его в жестокой битве. Раненая, истекающая кровью, она седлает своего летуна и вместе с ним устремляется к Лок-Нару. Используя энергию меча, Таарна уничтожает Лок-Нар.

Одновременно с уничтожением в мире Таарны, Лок-Нар уничтожается и на Земле. Шар взрывается, но девочке удаётся сбежать за несколько секунд до взрыва. Когда она стоит в поле, глядя на развалины, к ней с неба спускается птенец, очень похожий на летуна Таарны, девочка садится на него верхом, и они вместе улетают в рассвет — побелевшие волосы девочки развеваются, обнажая на её шее клеймо Тааракиена.

Создание

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
  • Из-за нехватки экранного времени эпизод «Страна Никогде» (Neverwhere Land) был вырезан. Он соединял эпизоды капитана Штернна и Би-17 и был озвучен песней «Time» группы «Pink Floyd».
  • Изначально Би-17 должны были атаковать гремлины: их усилиями самолёт должен был развалиться на куски в воздухе. Идея с зомби пришла позже.
  • Лок-Нар родом из серии комиксов про Дэна, однако там он был скорее овальной, чем круглой формы, и говорить не умел.
  • Сам Дэн на экране появляется уже во второй раз: в первый раз про него сняли историю «Никогде» (Neverwhere) в 1968 году.
  • Этот мультфильм обыгрывался в эпизоде «Внушительные буфера» мультсериала «Южный парк», где один из персонажей — Кенни после «чизинга» попадает в мир своих фантазий, являющийся пародией на «Тяжёлый металл».

Напишите отзыв о статье "Тяжёлый металл (мультфильм)"

Ссылки

  • [www.imdb.com/title/tt0082509/ Heavy Metal IMDB]
  • [www.allmovie.com/movie/v94665 Heavy Metal] Allrovi (англ.)
  • [www.boxofficemojo.com/movies/?id=heavymetal.htm Heavy Metal] Box Office Mojo (англ.)
  • [www.rottentomatoes.com/m/1068461-heavy_metal/ Heavy Metal] Rotten Tomatoes (англ.)

Отрывок, характеризующий Тяжёлый металл (мультфильм)

И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.