Тяжёлая атлетика на летних Олимпийских играх 1968

Соревнования по тяжёлой атлетике на летних Олимпийских играх 1968 года проводились только среди мужчин. Они также считались чемпионатом мира по тяжёлой атлетике.

Медалисты

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
56 кг	Мохаммад Насири Иран	Имре Фёльди Венгрия	Хенрик Трембицкий Польша
60 кг	Ёсинобу Миякэ Япония	Давид Шанидзе СССР	Ёсиюки Миякэ Япония
67,5 кг	Вальдемар Башановский Польша	Парвиз Джалаер Иран	Мариан Зелиньский Польша
75 кг	Виктор Куренцов СССР	Масуси Оути Япония	Карой Бакош Венгрия
82,5 кг	Борис Селицкий СССР	Владимир Беляев СССР	Норберт Озимек Польша
90 кг	Каарло Кангасниеми Финляндия	Яан Тальтс СССР	Марек Голомб Польша
свыше 90 кг	Леонид Жаботинский СССР	Серж Рединг Бельгия	Джозеф Дьюб США

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/summer/1968/WLT/ Итоги соревнований] на сайте sports-reference.com

Отрывок, характеризующий Тяжёлая атлетика на летних Олимпийских играх 1968

– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.