Тяжёлая атлетика на летних Олимпийских играх 1992

Тяжёлая атлетика на XXV летних Олимпийских играх

Медалисты

	Золото	Серебро	Бронза
52 кг	Иван Иванов Болгария	Линь Цишэн Китай	Траян Чихарян Румыния
56 кг	Чон Бён Гван Южная Корея	Лю Шоубинь Китай	Ло Цзяньмин Китай
60 кг	Наим Сулейманоглу Турция	Николай Пешалов Болгария	Хэ Инцян Китай
67,5 кг	Исраел Милитосян Объединённая команда	Йото Йотов Болгария	Андреас Бем Германия
75 кг	Фёдор Касапу Объединённая команда	Пабло Лара Куба	Ким Мённам КНДР
82,5 кг	Пиррос Димас Греция	Кшиштоф Семён Польша	не вручена
90 кг	Кахи Кахиашвили Объединённая команда	Сергей Сырцов Объединённая команда	Сергюш Волчанецкий Польша
100 кг	Виктор Трегубов Объединённая команда	Тимур Таймазов Объединённая команда	Вальдемар Маляк Польша
110 кг	Ронни Веллер Германия	Артур Акоев Объединённая команда	Стефан Ботев Болгария
свыше 110 кг	Александр Курлович Объединённая команда	Леонид Тараненко Объединённая команда	Манфред Нерлингер Германия

Страны

№	Страна	Золото	Серебро	Бронза	4 место	5 место	6 место	Условные очки	Медали
1	Объединённая команда	5	4	0	0	0	0	55	9
2	Болгария	1	2	1	1	4	0	32	4
3	Германия	1	0	2	0	1	1	18	3
4	Китай	0	2	2	0	0	0	18	4
5	Польша	0	1	2	1	1	0	18	3
6	Южная Корея	1	0	0	2	0	0	13	1
7	Куба	0	1	0	1	0	3	11	1
8	Греция	1	0	0	0	1	0	9	1
8	Турция	1	0	0	0	1	0	9	1
10	КНДР	0	0	1	1	0	2	9	1
11	Румыния	0	0	1	1	0	0	7	1
12	Франция	0	0	0	2	0	0	6	0
13	Алжир	0	0	0	1	0	0	3	0

Финляндия и Япония по разу занимали 5 место (2 очка), Венгрия, Израиль, Колумбия и Чехословакия по разу — 6 место (1 очко).

Результаты

В скобках указан результат в рывке и толчке.

52 кг

1	И. Иванов	Болгария	265,0(115+150) ОР
2	Линь Цишэн	Китай	262,5(115,0+147,5)
3	Т. Чихарян	Румыния	252,5(112,5+140)
4	Ко Кван Ку	Южная Корея	252,5(112,5+140)
5	Х. Мутлу	Турция	247,5(112,5+135,0)
6	Гил Нам Су	КНДР	235,0(100,0+135,0)
7	Х. Родригес	Венесуэла	230,0(100,0+130,0)
8	Х. Пуиг	Испания	227,5(100,0+127,5)

56 кг

1	Чхун Бёнгван	Южная Корея	287,5(132,5+155)
2	Лю Шоубинь	Китай	277,5(130,0+147,5)
3	Ло Цзяньмин	Китай	277,5(125,0+152,5)
4	Л. Фомбертас	Франция	260,0(112,5+147,5)
5	К. Сакума	Япония	255,0(120,0+135,0)
6	Т. Карчаг	Венгрия	255,0(115,0+140,0)
7	Ким Юнчуль	КНДР	255,0(110,0+145,0)
8	М. Горжельняк	Польша	255,0(115,0+140,0)

60 кг

1	Н. Сулейманоглу	Турция	320,0(142,5+177,5)
2	Н. Пешалов	Болгария	305,0(137,5+167,5)
3	Хэ Инцян	Китай	295,0(130,0+165,0)
4	Н. Терзийски	Болгария	295,0(130,0+165,0)
5	В. Леонидис	Греция	295,0(132,5+162,5)
6	Хун Ил Ро	КНДР	287,5(127,5+160,0)
7	А. Чанка	Венгрия	285,0(127,5+157,5)
8	Ли Джи Сун	КНДР	280,0(130,0+150,0)

67.5 кг

1	И. Милитосян	Объединённая команда	337,5(155+182,5)
2	Й. Йотов	Болгария	327,5(150,0+177,5)
3	А. Бем	Германия	320,0(145,0+175,0)
4	А. Яхьяуи	Алжир	315,0(140,0+175,0)
5	Й. Гронман	Финляндия	305,0(135,0+170,0)
6	Э. Табарес	Колумбия	300,0(130,0+170,0)
7	Им Санг Хо	КНДР	300,0(135,0+165,0)
8	Т. Макри	США	297,5(1365,0+162,5)

75 кг

1	Ф. Касапу	Объединённая команда	357,5(155+202,5)
2	П. Лара	Куба	357,5(155+202,5)
3	Ким Мьюн Нам	КНДР	352,5(162,5+190,0)
4	А. Козловски	Польша	352,5(160,0+192,5)
5	И. Штайнхофель	Германия	347,5(155,0+192,5)
6	Р. Мора	Куба	345,0(150,0+195,0)
7	В. Члебош	Польша	340,0(155,0+185,0)
8	Лю Ганг	Китай	335,0(150,0+185,0)

82,5 кг

1	П. Димас	Греция	370,0(167,5+202,5)
2	К. Симион	Польша	370,0(165,0+205,0)
3	не вручена
4	Чон Чол Хо	КНДР	365,0(165,0+200,0)
5	П. Братойчев	Болгария	365,0(167,5+197,5)
6	Л. Оканья	Куба	365,0(160,0+205,0)
7	М. Хустер	Германия	362,5(160,0+202,5)
8	Х. Эредиа	Куба	362,5(165,0+197,5)

Занявший третье место И. Самадов (Объединённая команда) дисквалифицирован.

90 кг

1	К. Кахиашвили	Объединённая команда	412,5 (177,5+235,0)
2	С. Сырцов	Объединённая команда	412,5 (190+222,5)
3	С. Волчанецки	Польша	392,5(172,5+220,0)
4	Ким Бён Чан	Южная Корея	380,0(170,0+210,0)
5	И. Чакаров	Болгария	377,5(170,0+207,5)
6	Э. Лара	Куба	375,0(165,0+210,0)
7	П. Мэй	Великобритания	355,0(160,0+195,0)
8	Х. Гудмэн	Австралия	350,0(157,5+192,5)

100 кг

1	В. Трегубов	Объединённая команда	410,0(190,0+220,0)
2	Т. Таймазов	Объединённая команда	402,5(185,0+217,5)
3	В. Маляк	Польша	400,0(185,0+215,0)
4	Ф. Турнефье	Франция	387,5(170,0+217,5)
5	П. Стефанов	Болгария	380,0(170,0+210,0)
6	А. Денисов	Израиль	377,5(175,0+202,5)
7	У. Гузе	Германия	377,5(167,5+210,0)
8	И. Нишимото	Япония	372,5(165,0+207,5)

110 кг

1	Р. Веллер	Германия	432,5(192,5+240,0)
2	А. Акоев	Объединённая команда	430,0(195,0+235,0)
3	С. Ботев	Болгария	417,5(190,0+227,5)
4	Н. Влад	Румыния	405,0(190,0+215,0)
5	Д. Осух	Польша	397,5(175,0+222,5)
6	Ф. Зайпельт	Германия	390,0(170,0+220,0)
7	Ф. Виллависенсья	Куба	387,5(170,0+217,5)
8	П. Салтсидис	Греция	385,0(175,0+210,0)

св. 110 кг

1	А. Курлович	Объединённая команда	450,0(205,0+245,0)
2	Л. Тараненко	Объединённая команда	425,0(187,5+237,5)
3	М. Нерлингер	Германия	412,5(180,0+232,5)
4	Э. Агеро	Куба	412,5(182,5+230,0)
5	М. Митев	Болгария	400,0(180,0+220,0)
6	И. Зубрички	Чехословакия	392,5(170,0+222,5)
7	Э. Арслан	Турция	390,0(170,0+220,0)
8	М. Мартинес	США	385,0(170,0+215,0)

Отрывок, характеризующий Тяжёлая атлетика на летних Олимпийских играх 1992

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.