Тяжёлые крейсера типа «Дюкень»
«Дюкень»́ — тип тяжёлого крейсера ВМС Франции периода Второй мировой войны. Построено две единицы: «Дюкень» (фр. Duquesne) и «Турвиль» (фр. Tourville)[2]. Первые тяжёлые крейсера Франции. Разрабатывались прежде всего как скоростные тяжёловооружённые скауты для ведения дальней разведки при эскадре. Были названы в честь известных французских адмиралов эпохи парусного флота.
Содержание
История создания
Французский Морской генеральный штаб (фр. Etat-Major General) вполне устраивали вновь спроектированные лёгкие крейсера типа «Дюгэ Труэн», которые ещё только планировались к постройке. Однако Вашингтонской морской договор 1922 года установил новые крейсерские стандарты — 10 000 тонн стандартного водоизмещения и 203-мм артиллерия. Следовало ожидать, что подписавшие договор стороны незамедлительно начнут строительство крейсеров нового типа, на фоне которых проект «Дюгэ Труэн» выглядел очень слабым[3].
Было принято решение развить проект «Дюгэ Труэн» до максимально разрешённых размеров, с заменой 155-мм орудий главного калибра на 203-мм[4]. Задание на проектирование Морской генеральный штаб выдал 6 июля 1922 года. При этом речь шла прежде всего о создании крейсеров-разведчиков, а не защитников торговли, как это было с британским проектом «Кент». Перед новыми кораблями ставились следующие задачи:
- Дальняя разведка в интересах линейных сил флота;
- Поддержание контакта с противником;
- Поддержка лёгких сил;
- Эскортирование конвоев;
- Борьба с вражескими рейдерами;
- Применение в качестве быстроходным войсковых транспортов;
- Демонстрация флага[5].
Новые крейсера должны были нести по восемь 203-мм орудий главного калибра, четыре 100-мм зенитных орудия, а также два 550-мм четырёхтрубных торпедных аппарата и противолодочные бомбомёты. При этом требовалось обеспечить скорость выше, чем у зарубежных аналогов. В результате, было решено разрабатывать два проекта: один с максимально возможной скоростью, в ущерб защите; другой с усиленной защитой за счёт снижения скорости - будущий «Сюффрен»[5].
Конструкция
Корпус и архитектура
Проект был разработан на базе лёгких крейсеров типа «Дюгэ Труэн» и представлял собой их увеличенный вариант. Крейсера типа «Дюкень» стали единственными в мире тяжёлыми крейсерами первого поколения с полубачной архитектурой. При этом обводы корпуса были несколько улучшены, в сравнении с прототипом. В частности, тяжёлые крейсера получили небольшой наклон к форштевню, что улучшило мореходность. Корпус был набран по продольной схеме из 185 шпангоутов. Внутри корпус разделялся на 17 водонепроницаемых отсеков. Двойное дно проходило по всей длине корпуса и переходило в двойной борт, доходивший до ватерлинии. Крейсера имели развитую носовую надстройку, дымовые трубы были широко разнесены, в отличие от «Дюгэ Труэн», поскольку машинная установка на тяжёлых крейсерах компоновалась по эшелонной схеме. Трубы и мачты крейсеров имели наклон 5° к корме[6].
Распределение весовых нагрузок выглядело следующим образом:
| масса, т | в процентах | |
|---|---|---|
| Корпус | 4783 | 47,3% |
| Бронирование корпуса | 368 | 3,6% |
| Бронирование артиллерии | 91 | 0,9% |
| Бронирование, всего | 459 | 4,5% |
| Артиллерия | 1224 | 12,1% |
| Торпеды и самолёты | 111 | 1,1% |
| Машинная установка | 2271 | 22,4% |
| Оборудование и предметы снабжения | 1242 | 12,3% |
| Прочие грузы | 70 | 0,7% |
| Стандартное водоизмещение | 10 160 | 100%[7] |
Мореходность крейсеров типа «Дюкень» оценивалась как очень хорошая. Благодаря высокому борту они хорошо держались в шторм и могли развить ход 30 узлов даже на сильном волнении. Благодаря развитым скуловым килям отличались умеренной бортовой качкой. В целом, по этим параметрам они не уступали британским тяжёлым крейсерам типа «Кент» и заметно превосходили одноклассников из других стран.
Вооружение
| Артиллерия крейсеров типа «Дюкень» | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| орудие | 203 mm M1924[8] | 75 mm M1922[9] | 37 mm M1925[10] | 13,2 mm M1929[11] | ||||||
| калибр, мм | 203,2 | 75 | 37 | 13,2 | ||||||
| длина ствола, калибров | 50 | 50 | 50 | 76 | ||||||
| масса орудия, кг | 20 716 | 1070 | 300 | 19,5 | ||||||
| скорострельность, в/мин | 4—5 | 8—15 | 30—42 | 200 | ||||||
| вес снаряда, кг | 123,8—134 | 5,93 | 0,725 | 0,052 | ||||||
| начальная скорость, м/с | 820 | 850 | 810—840 | 800 | ||||||
| максимальная дальность, м | 30 000 | 14 100 | 7150 | 7200 | ||||||
| максимальная досягаемость по высоте, м | — | 10 000 | 5000 | 1500 | ||||||
Максимально разрешённый для крейсеров калибр 203 мм ранее не применялся французским флотом, поэтому орудие для новых крейсеров было разработано заново. 203-мм пушка Модели 1924 имела простую и надёжную конструкцию. Ствол состоял из внутренней трубы, кожуха и скрепляющего кольца. Затвор был поршневым и открывался вверх.
Экипаж и обитаемость
Согласно довоенным штатам, экипаж крейсеров должен был состоять из 605 человек — 30 офицеров и 575 матросов. При использовании крейсеров в качестве флагманских численность экипажа увеличивалась до 637 человек. Условия обитаемости на крейсерах оказались достаточно стеснёнными, так как принятая полубачная архитектура корпуса лишила экипаж потенциальных помещений. Кроме того, в ходе эксплуатации крейсеров у берегов Индокитая выявились проблемы с вентиляцией кубриков.
Служба
| Название корабля | заложен | спущен | вступил в строй | судьба |
|---|---|---|---|---|
| «Дюкень» | 30 октября 1924 года | 17 декабря 1925 года | 6 декабря 1927 года | Списан 2 июля 1955 года и продан на слом |
| «Турвиль» | 4 марта 1925 года | 24 августа 1926 года | 1 декабря 1928 года | Списан 28 апреля 1961 года и продан на слом |
«Дюкень»
«Дюкень» начал службу в составе флота в мае 1928 года, хотя часть предусмотренного оборудования на нём ещё не была установлена. 3 июля 1928 года крейсер участвовал в морском параде в Гавре. В том же году «Дюкень» пересёк Атлантический океан и в ходе плавания посетил Нью-Йорк и Гваделупу. В 1929 году крейсер совершил длительное плавание вокруг Африки, вернувшись на родину через Суэцкий канал. В ноябре 1929 года «Дюкень» был включён в состав 1-й легкой дивизии 1-й эскадры с базированием на Брест. В 1930—1931 годах корабль совершил два похода с курсантами военно-морской академии на борту, обеспечивая их практику. В ноябре 1931 года «Дюкень» вновь посетил США, где принял участие в торжествах по случаю 150-летия битвы при Йорктауне.
С начала 1932 года «Дюкень» стал флагманом Лёгкой эскадры, базировавшейся на Тулон. В 1933—1934 годах крейсер прошёл ремонт и модернизацию. После этого «Дюкень», а также «Турвиль» и «Сюффрен» вошли в состав 3-й лёгкой дивизии. В апреле 1937 года это соединение было переименовано во 2-ю дивизию крейсеров. С этого времени «Дюкень» использовался как учебный корабль, а катапульта с него была снята. В январе—июле 1939 года 2-я дивизия была придана Артиллерийской школе в Тулоне. В августе 1939 года соединение возвратилось в состав действующего флота и вошло в состав 3-й эскадры.
В начале Второй мировой войны «Дюкень» действовал на Средиземном море, но 25 января 1939 года был переведён в Дакар, где оставался до апреля 1940 года, осуществляя поиск вражеских рейдеров в Центральной Атлантике. В мае 1940 года «Дюкень» вместе с «Турвилем» вошёл в состав соединения X вице-адмирала Годфруа и стал его флагманом. Соединение действовало в восточной части Средиземного моря совместно с британским флотом. 11 июня 1940 года «Дюкень» участвовал в набеге на Додеканезские острова. С 21 июня 1940 года «Дюкень» вместе с другими кораблями соединения X находился в Александрии, где и встретил известие о капитуляции Франции. В этом порту столкновения между британскими и французскими силами не произошло. Вице-адмирал Годфруа вступил в соглашение с англичанами и 5 июля 1940 года корабли соединения были разоружены, но французские экипажи на них остались.
После перехода в ноябре 1942 года французских владений в Северной Африке под контроль союзников, были начаты переговоры с вице-адмиралом Годфруа. 17 мая 1943 года было получено согласие на присоединение к силам союзников и 24 июня 1943 года корабли соединения X, в том числе и «Дюкень», вновь вошли в строй. 3 июля 1943 года «Дюкень» и «Турвиль» прошли Суэцкий канал и начали перход вокруг Африки, прибыв, в итоге, в Дакар. Здесь «Дюкень», «Турвиль» и «Сюффрен» составили 1-ю эскадру крейсеров и до начала 1944 года оперировали в Атлантике в поисках немецких блокадопрорывателей. При этом самым негативным образом проявилась малая дальность крейсеров типа «Дюкень», вынуждавшая задействовать их лишь в исключительных случаях.
В мае 1944 года «Дюкень» перешёл в Великобританию, где прошёл ремонт. Во время высадки союзников в Нормандии находился в боеготовом состоянии, но в резерве. В декабре 1944 года вошёл в состав Французского оперативного соединения и действовал в Бискайском заливе, против немецких баз. В апреле 1945 года поддерживал наземные силы в ходе операции в устье Жиронды. 13 июня 1945 года стал на капитальный ремонт в Бресте. В ходе ремонта, проходившего до 29 ноября 1945 года частично получил новое оборудование и вооружение. После этого «Дюкень» вернулся в строй и действовал в основном у берегов Индокитая, куда совершил два похода, с 22 декабря 1945 года по 6 ноября 1946 года, а также с 22 декабря 1946 года по 16 мая 1947 года. В августе 1947 года крейсер был выведен в резерв и до 1955 года стоял в порту Арзев, используясь как база амфибийных сил. 2 июля 1955 года «Дюкень» исключили их состава флота и 27 июля 1956 года продали на слом.
«Турвиль»
Начал службу в составе флота в июне 1928 года, хотя часть предусмотренного оборудования на нём ещё не была установлена. 5 апреля 1929 года вышел в кругосветное плавание, которое завершил 24 декабря 1929 года в Тулоне. За время девятимесячного похода не было зафиксированно ни одной поломки, что повысило репутацию крейсеров этого типа. С января 1932 года входил в состав 1-й легкой дивизии 1-й эскадры. С апреля 1937 года как и «Дюкень» использовался в качестве ученого корабля. Вернулся в боевой состав флота в августе 1939 года.
В начале Второй мировой войны действовал на Средиземном море, досматривая торговые суда. В январе—феврале 1940 года перевёз груз золота из Тулона в Бейрут. В мае 1940 года «Турвиль» вместе с «Дюкенем» вошёл в состав соединения X и вплоть до мая 1944 года действовал совместно с систершипом. В июне 1944 года «Турвиль» стал на ремонт в Бизерте, а затем ушёл в Тулон, где был выведен в резерв в декабре 1944 года и использовался как плавучая база. Одновременно «Турвиль» проходил с 1 декабря 1944 года по 29 ноября 1945 года ремонт и модернизацию, с частичной установкой нового вооружения и оборудования. После выхода из ремонта крейсер вернулся в состав действующего флота и в дальнейшем совершил два похода к берегам Индокитая: с 5 декабря 1945 года по 27 июля 1946 года; с 4 октября 1946 года по 11 декабря 1947 года. С конца 1948 года «Турвиль» использовался как плавучая казарма в Бресте. 28 апреля 1961 года он был исключён из состава флота, а 15 января 1963 года его отправили на разборку.
Оценка проекта
Первые тяжёлые крейсера французского флота проектировались, прежде всего, как разведчики, задача защиты коммуникаций рассматривалась для них как второстепенная. К достоинствам крейсеров относились главным образом, их высокая скорость и отличная мореходность. По этим показателям тип «Дюкень» был одним из лучших в мире. Достаточно неплохой, хотя и не выдающейся, была и артиллерия главного калибра. Но на этом список достоинств заканчивался[12].
Крейсера типа «Дюкень» выделялись своим слабым бронированием даже на фоне других «картонных» тяжёлых крейсеров первого поколения. Доля 4,5 % от стандартного водоизмещения была рекордно низкой. Для сравнения, считавшиеся слабозащищёнными иностранные крейсера имели куда больше брони: 10,2 % от стандартного водоизмещения на британском «Кенте», 8,7 % на итальянском «Тренто», 7,5 % на американской «Пенсаколе». Дальность плавания также оказалась совершенно недостаточной для задач, которые фактически должны были выполнять крейсера. Меньшей дальностью отличались только итальянские крейсера, но Италия и не имела далёких колониальных владений. И наконец, зенитная артиллерия крейсеров типа «Дюкень» также не соответствовала требованиям даже начала 1930-х годов[13]. Таким образом, можно констатировать, что «Дюкеню» и «Турвилю» крупно повезло в том, что они так и не встретились в бою с серьёзным противником. В этом случае их крайне слабая защищённость превратила бы сражение в самоубийственный акт[14].
| Сравнительные ТТХ тяжёлых крейсеров первого поколения | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Основные элементы |  «Дюкень»
|
 «Кент»[15]
|
 «Пенсакола»[16]
|
 «Тренто»[17]
|
 «Фурутака»[18]
|
| Водоизмещение, стандартное/полное, т | 10 160/12 435 | 9750/13 400 | 9097/11 512 | 10 334/13 334 | 8100/9433 |
| Энергетическая установка, л.с. | 120 000 | 80 000 | 107 000 | 150 000 | 102 000 |
| Максимальная скорость, узлов | 34 | 31,5 | 32,5 | 36 | 34,5 |
| Дальность плавания, миль на скорости, узлов | 5500 (15) | 13 300 (12) | 10 000 (15) | 4160 (16) | 7900 (14) |
| Артиллерия главного калибра | 4×2 — 203-мм | 4×2 — 203-мм | 2×3 и 2×2 — 203-мм | 4×2 — 203-мм | 6×1 — 200-мм |
| Универсальная артиллерия | 8×1 — 75-мм | 4×1 — 102-мм | 4×1 — 127-мм | 8×2 — 100-мм | 4×1 — 76-мм |
| Лёгкая зенитная артиллерия | 6×2 — 13,2-мм | 4×1 — 40-мм | нет | 4×1 — 40-мм, 4×2 — 13,2-мм | 4×2 — 37-мм, 4×1 — 20-мм |
| Торпедное вооружение | 2×3 — 550-мм ТА | 2×4 — 533-мм ТА | 2×3 — 533-мм ТА | 2×3 — 533-мм ТА | 6×2 — 610-мм ТА |
| Бронирование, мм | Борт — нет, палуба — нет, башни — 30, рубка — 30 | Борт — 25, палуба — 35, башни — 25, рубка — нет | Борт — 63—102, палуба — 45, башни — 63, рубка — 32 | Борт — 70, палуба — 50, башни — 80, рубка — 100 | Борт — 76, палуба — 35, башни — 25, рубка — нет |
| Экипаж, чел. | 605 | 685 | 631 | 723 | 625 |
Напишите отзыв о статье "Тяжёлые крейсера типа «Дюкень»"
Примечания
- ↑ Патянин С. В., Дашьян А. В. и др. Крейсера Второй мировой. Охотники и защитники. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 259. — ISBN 5-69919-130-5.
- ↑ Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946. — London: Conway Maritime Press, 1980. — P. 263. — ISBN 0-85177-146-7.
- ↑ Патянин С. В., Дашьян А. В. и др. Крейсера Второй мировой. Охотники и защитники. — С. 258.
- ↑ Le Masson H. Navies of the Second World War The French Navy Volume 1. — London: Macdonald&Co Publishers Ltd, 1969. — P. 10-11. — ISBN 0-356-02834-2.
- ↑ 1 2 Патянин С.В. Тяжёлые крейсера типа «Дюкень» // Морская компания. — 2007. — № 2. — С. 30.
- ↑ Патянин С.В. Тяжёлые крейсера типа «Дюкень». — С. 31.
- ↑ Патянин С.В. Тяжёлые крейсера типа «Дюкень». — С. 32.
- ↑ Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — P. 290. — ISBN 0-87021-459-4.
- ↑ Campbell J. Naval weapons of World War Two. — P. 306.
- ↑ Campbell J. Naval weapons of World War Two. — P. 308.
- ↑ Campbell J. Naval weapons of World War Two. — P. 310.
- ↑ Патянин С.В. Тяжёлые крейсера типа «Дюкень». — С. 44.
- ↑ Патянин С.В. Тяжёлые крейсера типа «Дюкень». — С. 45.
- ↑ Preston a. The World's Worst Warships. — London: Conway Maritime Press, 2002. — P. 116. — ISBN 0-85177-754-6.
- ↑ Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946. — P. 26.
- ↑ Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946. — P. 113.
- ↑ Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946. — P. 291.
- ↑ Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946. — P. 187.
Ссылки
[www.wunderwaffe.narod.ru/Magazine/MKA/2007_02/04.htm Тяжёлые крейсера типа «Дюкень»]
Литература
- Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1910—2005. — Минск: Харвест, 2007. — ISBN 5-17-030194-4.
- Патянин С. В., Дашьян А. В. и др. Крейсера Второй мировой. Охотники и защитники. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — 362 с. — ISBN 5-69919-130-5.
- Патянин С. В. Французские крейсера Второй мировой. «Военно-морское предательство». — М: Яуза, ЭКСМО, 2012. — ISBN 978-5-699-58415-4.
- Патянин С.В. Тяжёлые крейсера типа «Дюкень» // Морская компания. — 2007. — № 2. — С. 30-45.
- Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 0-87021-459-4.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1945. — London: Conway Maritime Press, 1980. — ISBN 0-85177-146-7.
- Osborne E. W. Cruisers and Battle cruisers. An illustrated history of their impact. — Denver, USA: ABC-CLIO, 2004. — ISBN 1-85109-369-9.
- Le Masson H. Navies of the Second World War The French Navy Volume 1. — London: Macdonald&Co Publishers Ltd, 1969. — ISBN 0-356-02834-2.
- Jordan J., Moulin J. French Cruisers. 1922—1956. — London: Seafort Publishing, 2013. — ISBN 978-1-84832-133-5.
- Preston a. The World's Worst Warships. — London: Conway Maritime Press, 2002. — P. 116. — ISBN 0-85177-754-6.
- Whitley M. J. Cruisers of World War Two. An international encyclopedia. — London: Arms & Armour, 1995. — ISBN 1-85409-225-1.
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Тяжёлые крейсера типа «Дюкень»
… и высоко, и далеко,На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.
Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
