Больцано (тяжёлый крейсер)
«Больцано» (итал. Bolzano) — тяжёлый крейсер итальянского военно-морского флота времён Второй мировой войны. Развитие тяжёлых крейсеров типа «Тренто». Последний «вашингтонский» крейсер итальянского флота.
Содержание
История создания
Конструкция
Служба
Довоенные годы
В предвоенные годы служба «Больцано» обошлась без ярких событий. После вступления в строй он был включён в состав 2-й дивизии крейсеров Первой эскадры вместе с «Тренто» и «Триесте». Во время итало-эфиопской войны «Больцано» в числе других боевых единиц обеспечивал коммуникации. Как и большинство кораблей итальянского флота, он совершил ряд походов к берегам Испании во время происходившей там гражданской войны, осуществляя блокаду побережья. В октябре 1938 года он конвоировал 4 лайнера, на которых возвращались в Италию 10 000 легионеров, воевавших в Испании. Вместе с другими тяжёлыми крейсерами «Больцано» неоднократно участвовал в военно-морских парадах, том числе в параде 5 мая 1938 года в честь Адольфа Гитлера.
В боях 1940-42 годов
После вступления Италии во Вторую мировую войну, «Больцано» состоял в 3-й дивизии Второй эскадры, являвшейся быстроходным соединением итальянского флота. Крейсер впервые побывал в бою 9 июля 1940 года, когда произошло сражение у Пунто-Стило. В ходе боя «Больцано» вместе с другими тяжёлыми крейсерами вступил в перестрелку с лёгкими крейсерами британцев и получил три попадания снарядов калибра 152 мм. В результате корабль ненадолго потерял управление, но повреждения были быстро исправлены.
В ночь с 11 на 12 ноября 1940 года «Больцано» находился в Таранто и участвовал в отражении налёта британской палубной авиации, повреждений не получил. После этого все крейсера 3-й дивизии перебазировались в Мессину. 27 ноября 1940 года, в ходе боя у мыса Теулада, принял участие в бою с крейсерами британцев, после чего оказался под огнём линейного крейсера «Ринаун», но избежал попаданий.
28 марта 1941 года 3-я дивизия вступила в перестрелку с британскими лёгкими крейсерами у мыса Гавдос. Бой проходил на дальней дистанции и снаряды англичан не долетали до итальянских крейсеров. Появилась возможность реализовать довоенные планы по разгрому противника с недосягаемой для него дистанции, но выпустив 364 снаряда, три итальянских крейсера не добились ни одного попадания, а идти на сближение они опасались из-за слабого бронирования.
В апреле-августе 1941 года «Больцано» участвовал в охранении итальянских конвоев. В ходе одной из таких операций 25 августа 1941 года крейсер получил торпедное попадание с британской ПЛ «Трайэмф» (Triumph). Торпеда попала в кормовую часть, корабль полностью потерял ход и был уведён в Мессину на буксире. В ходе ремонта в сентябре 1941 года «Больцано» попал под бомбардировку с воздуха и получил бомбовое попадание, причинившее серьёзный ущерб. После этого «Больцано» был отбуксирован в Геную, где ремонтировался на верфи Ansaldo до июля 1942 года.
12 августа 1942 года отремонтированный «Больцано» принял участие в операции итальянского флота по уничтожению британского конвоя на Мальту. До столкновения с вражескими кораблями дело не дошло из-за нерешительности итальянского командования, но на обратном пути «Больцано» вечером того же дня был атакован британской подводной лодкой «Анброкен» (Unbroken) и получил торпедное попадание в топливную цистерну. Хотя при взрыве погиб только один человек, возник сильнейший пожар, угрожавший погребам боезапаса и крейсер выбросился на мель у острова Панареа, где горел в течение всей ночи. Только 15 сентября 1942 года крейсер сняли с мели и отбуксировали в Неаполь.
Проект перестройки в авианесущий корабль
Оценка проекта
Напишите отзыв о статье "Больцано (тяжёлый крейсер)"
Примечания
- ↑ Все характеристики по состоянию на июнь 1940 г.
Ссылки
- [www.wunderwaffe.narod.ru/WeaponBook/Ital_Cr/index.htm Итальянские крейсера 1940-43 гг.]
- [www.wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/Ital_TCr/index.htm Тяжёлые крейсера Италии]
Литература
- Тяжёлые крейсера «Тренто», «Триесте», «Больцано». Морская кампания, 2007, № 4.
- Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1910—2005. — Минск, Харвест, 2007.
- Патянин С. В. Дашьян А. В. и др. Крейсера Второй мировой. Охотники и защитники — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1945.- Annapolis, Maryland, U.S.A. : Naval Institute Press, 1996.
- M. J. Whitley. Cruisers of World War Two. An international encyclopedia. — London, Arms & Armour, 1995.
- Smithn P.C. Dominy J.R. Cruisers in Action 1939—1945. — London: William Kimber, 1981.
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Больцано (тяжёлый крейсер)
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
