Тянассильма (деревня)
Поделись знанием:
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
(перенаправлено с «Тянассильма»)
| Деревня
Тянассильма
Tänassilma
Показать/скрыть карты
|
Тянассильма (эст. Tänassilma) — деревня в Сакуской волости (Харьюмаа, северная Эстония). На северо-востоке деревня граничит с Лаагри, на западе с Мяннику на юго-западе с Таммемяэ, на юге с Юулику и на востоке с Яльгимяэ. На 2011 год население деревни составляет 362 человека.
В деревне располагается технологический парк Тянассильма[1].
История
В Тянассильма находится часть оборонительных сооружений морской крепости Императора Петра Великого: 6 ротных убежищ[2][3][4][5][6][7] и система тоннелей[8]. Помимо этого, в деревне находится ритуальный камень[9]. Данные объекты представляют археологическую ценность и находятся под защитой государства.
5 декабря 1945 года, после прихода советской власти, деревня вошла в состав сельсовета Пяэскюла, который в 1954 году был объединен с сельсоветами Сауэ и Йыгисоо[10].
Природа
Тоннели и убежища крепости Императора Петра Великого являются местом зимовки летучих мышей. С сентября по апрель посещение этих сооружений запрещено, в связи с опасностью нарушения спячки животных[11].
По территории Тянассильма протекает река Вяэна.
Напишите отзыв о статье "Тянассильма (деревня)"
Примечания
- ↑ [www.tehnopark.ee/ Tänassilma tehnopark] (эст.). Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=8883 8883 Peeter Suure Merekindluse Pääsküla positsiooni rooduvarjend nr. 1, 1913-1917. a. • Mälestised] (эст.). Kultuurimälestiste riikliku registri andmebaas. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=8884 8884 Peeter Suure Merekindluse Pääsküla positsiooni rooduvarjend nr. 2, 1913-1917. a. • Mälestised] (эст.). Kultuurimälestiste riikliku registri andmebaas. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=8885 8885 Peeter Suure Merekindluse Pääsküla positsiooni rooduvarjend nr. 3, 1913-1917. a. • Mälestised] (эст.). Kultuurimälestiste riikliku registri andmebaas. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=8886 8886 Peeter Suure Merekindluse Pääsküla positsiooni rooduvarjend nr. 4, 1913-1917. a. • Mälestised] (эст.). Kultuurimälestiste riikliku registri andmebaas. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=8887 8887 Peeter Suure Merekindluse Pääsküla positsiooni rooduvarjend nr. 5, 1913-1917. a. • Mälestised] (эст.). Kultuurimälestiste riikliku registri andmebaas. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=8888 8888 Peeter Suure Merekindluse Pääsküla positsiooni rooduvarjend nr. 6, 1913-1917. a. • Mälestised] (эст.). Kultuurimälestiste riikliku registri andmebaas. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=8889 8889 Peeter Suure Merekindluse Pääsküla positsiooni varjenditevaheline tunnelisüsteem, 1913-1917. a. • Mälestised] (эст.). Kultuurimälestiste riikliku registri andmebaas. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=18933 18933 Kultusekivi • Mälestised] (эст.). Kultuurimälestiste riikliku registri andmebaas. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [sauevald.kovtp.ee/et/ajalugu Saue valla ajalugu] (эст.)(недоступная ссылка — история). Saue Vald. Проверено 29 мая 2014. [archive.is/Dbo4R Архивировано из первоисточника 29 мая 2014].
- ↑ [www.riigiteataja.ee/akt/13299879 Nahkhiirte Vääna-Viti, Vääna-Posti ja Laagri püsielupaikade kaitse alla võtmine ja kaitse-eeskiri] (эст.). Riigi Teataja (12 апреля 2012). Проверено 4 марта 2014.
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Тянассильма (деревня)
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
