Тяпушкин, Алексей Александрович

Алексей Александрович Тяпушкин
Место рождения	дер. Федяево, Вологодский уезд, Вологодская губерния, РСФСР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1939—1945
Звание
Часть	250-й гаубичный артиллерийский полк; 1054-й артиллерийский полк 416-й стрелковой дивизии
Командовал	расчётом орудия
Награды и премии
В отставке	художник

Алексей Александрович Тяпушкин (14 сентября 1919, дер. Федяево, Вологодская губерния — 2 декабря 1988, Москва) — советский военнослужащий, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза, командир орудия 1054-го артиллерийского полка 416-й стрелковой Таганрогской Краснознамённой ордена Суворова дивизии 32-го стрелкового корпуса 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта, сержант.

Биография

Родился 14 сентября 1919 года в деревне Федяево в семье крестьянина. Русский. В 1926 году с родителями переехал в город Иваново. Здесь окончил школу № 32 и три курса Ивановского художественного училища.

Великая Отечественная война

Осенью 1939 года, с 4-го курса училища, был призван в Красную Армию. Служил в артиллерии, в расчёте 152-мм гаубицы ящичным. Во время советско-финской войны 1939—1940 годов в составе 250-го гаубичного артиллерийского полка участвовал в прорыве «линии Маннергейма», взятии города Выборга. Затем полк был переброшен на юг. Здесь красноармеец Тяпушкин участвовал в походе в Бессарабию.

Начало Великой Отечественной войны встретил под Одессой, в городе Болград. Участвовал в боях за Одессу, Николаев. В середине августа 1941 года был ранен, попал в плен. Содержался в лагерях в Николаеве, после выздоровления стал направляться на работы. В апреле 1942 года бежал и пошёл на восток, переплыл Дон у города Азова. Через несколько месяцев пересёк линию фронта, прошёл штрафбат.

С февраля 1943 года и до конца войны воевал в составе артполка 416-й Азербайджанской стрелковой дивизии. В наступательных боях за Таганрог, Мелитополь, Николаев, Одессу в Ясско-Кишинёвской операции проявил мужество и боевую доблесть, был награждён медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды. К январю 1945 года, когда дивизия вела бои уже на территории Польши, сержант Тяпушкин был командиром расчёта 76-мм орудия 1054-го артиллерийского полка.

14 января 1945 года в районе населённого пункта Буды-Аугостовске при прорыве обороны противника уничтожил 3 пулемётные точки, 2 дзота, противотанковую пушку, штурмовое орудие. 16 января расчёт Тяпушкина в числе первых ворвался в польский городок Бялобжеги. В бою на подступах к городу он сам стал на место наводчика и лично подбил 2 танка, 2 самоходных орудия, бронетранспортёр. В боях на Кюстринском плацдарме ещё раз отличился — подбил «пантеру» и четыре самоходки врага.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками сержанту Тяпушкину Алексею Александровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Последние выстрелы артиллерист Тяпушкин сделал 1 мая 1945 года на улицах гитлеровской столицы. Осенью 1945 года был демобилизован.

Художник

Вернувшись к мирной жизни, решил продолжить прерванную 6 лет назад учёбу, стать художником. Пришёл в студию военных художников имени Грекова, показал свои фронтовые зарисовки и получил рекомендательное письмо в институт. В 1951 году успешно окончил Московский государственный художественный институт имени Сурикова. В 1954 году в Москве открылась выставка произведений молодых московских художников Москвы и Московской области, где Алексей Тяпушкин впервые экспонировал свои произведения. С 1957 года работал в области станковой живописи, много ездил по стране. С начала 1960-х годов занимался абстрактным искусством, известен как последователь нонконформистского направления. Был принят в Союз художников СССР. С 1964 года его работы экспонировались на международных выставках в Англии, США, Польше. Участвовал на всех выставках московских художников — ветеранов Великой Отечественной войны.

В 1974 году был зрителем на 1-м осеннем просмотре картин «на открытом воздухе» в Беляево, известной как «бульдозерная выставка», и оказался первым из арестованных художников. В 1980 году открылась первая персональная выставка в Москве.

Жил в Москве. Скончался 2 декабря 1988 года. Похоронен на Щербинском кладбище города Москвы. В мае 2012 года на могиле установлен новый памятник.

Награды

Награждён орденами Ленина, Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Красной Звезды, медалями, в том числе «За отвагу», «За боевые заслуги».

Память

На здании школы города Иваново, где учился Герой, установлена памятная доска.

Работы художника находятся в частных собраниях в России и за рубежом, в музее Modern Art, в Государственной Третьяковской галерее, в Русском музее, в экспозиции музея «Другое искусство», в Ивановском областном художественном музее.

Литература

• Вологжане Герои Советского Союза. — Вологда: Северо-Западное кн. изд-во, 1970.
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Золотая Звезда москвича. — М., 1963.
• Золотые Звёзды вологжан. — Архангельск, 1985.
• Подвиг. — 3-е изд., испр. и доп. — Ярославль, 1980.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2591 Алексей Александрович Тяпушкин]. Сайт «Герои Страны». Проверено 3 февраля 2014.

[www.booksite.ru/war1941-1945/5_129.html Тяпушкин Алексей Александрович]. Сайт [www.booksite.ru/ "Вологодская областная библиотека им. И.В. Бабушкина"].

Отрывок, характеризующий Тяпушкин, Алексей Александрович

Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.