Тёйтерт, Марк

Марк Тёйтерт
Общая информация
Полное имя	Марк Ян Хендрик Тёйтерт
Оригинальное имя	Mark Tuitert
Гражданство	Нидерланды Нидерланды
Дата рождения	4 апреля 1980(1980-04-04) (44 года)
Место рождения	Холтен, Рейссен-Холтен, Нидерланды
Специализация	1000 м, 1500 м
Титулы
Олимпийский чемпион	1 (2010)
Чемпион мира	1 (2005)
Личные рекорды
500 метров	35,20
1000 метров	1:07,84
1500 метров	1:42,82
3000 метров	3:41,16
5000 метров	6:27,63
10 000 метров	13:38,91
Медали
Олимпийские игры Бронза Турин 2006 командная гонка Золото Ванкувер 2010 1500 м Бронза Ванкувер 2010 командная гонка Чемпионаты мира на отдельных дистанциях Серебро Сеул 2004 1500 м Золото Инцелль 2005 командная гонка Серебро Инцелль 2005 1500 м Чемпионаты Европы Бронза Херенвен 2003 классическое многоборье Золото Херенвен 2004 классическое многоборье

Марк Ян Хендрик Тёйтерт (нидерл. Mark Jan Hendrik Tuitert, род. 4 апреля 1980 года, Холтен, Рейссен-Холтен, Нидерланды) — нидерландский конькобежец, олимпийский чемпион 2010 года на дистанции 1500 метров и двукратный бронзовый призёр Олимпийских игр в командной гонке (2006 и 2010), чемпион и рекордсмен мира. Лучший спортсмен года 2010 года в Нидерландах.

Биография

В 1998 году Марк Тёйтерт стал бронзовым призёром в многоборье, а в 1999 году — золотым на чемпионатах мира среди юниоров.

В 1999 году Марк Тёйтерт женился на Хелен ван Гозен (Helen van Goozen), которая в этом же году, также как и он завоевала звание чемпионки мира среди юниорок.

В 2003 году Тёйтерт — бронзовый призер чемпионата Европы в многоборье.

В 2004 году Марк Тёйтерт завоевал звание чемпиона Европы в многоборье.

На чемпионатах мира 2004 и 2005 годов Тёйтерт завоевывал бронзовые медали на дистанции 1500 метров.

В 2005 году Тёйтерт стал чемпионом Нидерландов в многоборье.

На чемпионате мира 2005 года в Инцелле он стал чемпионом мира в командной гонке преследования.

Марк Тёйтерт участвовал в зимних Олимпийских играх 2006 года в Турине и завоевал бронзовую медаль в командной гонке преследования.

Наибольшего успеха Тёйтерт добился на в зимних Олимпийских играх 2010 года в Ванкувере, завоевав золотую медаль на дистанции 1500 метров с результатом 1:45,57, опередив на 0,53 секунды считавшегося фаворитом американца Шани Дэвиса. Тёйтерт стал первым с 1972 года голландцем, выигравшим эту дистанцию на Олимпийских играх.

В начале сезона 2012013 из-за травмы не принял участия на чемпионате Нидерландов и не смог отобраться для участия на этапах Кубка мира.

Лучшие результаты

Лучшие результаты Марка Тёйтерта на отдельных дистанциях:

• 500 метров — 35,43 (7 марта 2009 года, Солт-Лейк-Сити)
• 1000 метров — 1:07,94 (11 ноября 2007 года, Солт-Лейк-Сити)
• 1500 метров — 1:42,87 (16 ноября 2007 года, Калгари)
• 3000 метров — 3:41,16 (12 августа 2005 года, Калгари)
• 5000 метров — 6:27,63 (9 января 2004 года, Херенвен)
• 10 000 метров — 13:38,91 (11 января 2004 года, Херенвен)
• Многоборье — 151,536 (8 февраля 2004 года, Хамар)

Мировые рекорды

Марк Тёйтерт установил четыре мировых рекорда, три из которых для юниоров:

• 1500 метров — 1:48,45 (19 марта 1999 года, Калгари), рекорд для юниоров
• 3000 метров — 3:48,56 (19 марта 1999 года, Калгари), рекорд для юниоров
• 5000 метров — 6:33,26 (20 марта 1999 года, Калгари), рекорд для юниоров
• Многоборье — 151,691 (11 января 2004 года, Херенвен)

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Тёйтерт, Марк
• [marktuitert.nl/ Официальный сайт Марка Тёйтерта]
• [www.speedskatingnews.info/?page_id=814&anzeige=skater&skater=2184 Sportler-Visitenkarte von Mark Tuitert]
• [www.skateresults.com/skaters/mark_tuitert Mark Tuitert]
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/tu/mark-tuitert-1.html Mark Tuitert]

Отрывок, характеризующий Тёйтерт, Марк

Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.