Тёмкина, Елизавета Григорьевна
| Елизавета Григорьевна Тёмкина | |
 портрет работы Владимира Боровиковского | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Супруг: | |
Елизаве́та Григо́рьевна Тёмкина (13 июля 1775, Москва — 25 мая 1854) — предполагаемая дочь императрицы Екатерины II и светлейшего князя Г. А. Потёмкина-Таврического.
Содержание
Биография
По ряду исторических свидетельств и семейных легенд, не имеющих, впрочем, документального подтверждения и оспариваемых большинством историков, князь Г. А. Потёмкин-Таврический и императрица Екатерина II были тайно венчаны[1][2].
В 1775 году в доме Потёмкина появился младенец женского пола, которого назвали Елизаветой Григорьевной Тёмкиной (фамилия получена усечением от «Потёмкина»[3]). Девочка появилась на свет тайно, но при дворе ходили слухи, что её матерью была императрица. Согласно официальной версии, в дни рождения девочки у государыни случилось расстройство желудка из-за немытых фруктов. Очевидно, роды прошли в Москве, в Пречистенском дворце, во время празднования Кючук-Кайнарджийского мира, которым закончилась русско-турецкая война.
Противники версии о материнстве Екатерины указывают на её солидный возраст («Госпоже Потемкиной добрых сорок пять : самое время рожать детей», — иронизировал Людовик XVI[4]) и на отсутствие интереса со стороны родителей к дальнейшей судьбе ребёнка (что контрастирует с судьбой графа Бобринского и подчёркнутой заботой Потёмкина о своих многочисленных родственниках)[4]. Нельзя исключать, что матерью девочки была одна из многочисленных любовниц фаворита.
Сын её, пытаясь продать портрет матери Третьякову, выразился о её происхождении так: «…мать моя родная дочь Светлейшего князя Потемкина-Таврического, а со стороны матери — тоже высокоозначенного происхождения»[5].
Грудного ребёнка Григорий Потёмкин отвёз к сестре Марии Александровне Самойловой, опекуном девочки был назначен его племянник Александр Николаевич Самойлов. Позже, в 1780-е годы, в воспитатели Елизаветы Тёмкиной был определен лейб-медик Иван Филиппович Бек, лечивший внуков Екатерины II. Затем ребёнка отдали на обучение в пансион. По свидетельству сына: «Она воспитывалась в Петербурге, в лучшем тогда пансионе Беккера и прямо из пансиона выдана замуж за моего отца, бывшего тогда товарищем детства Великого князя Константина Павловича и получила от Потемкина обширные поместья в Новороссийском крае»[5].
В 1794 году Елизавету выдали замуж за секунд-майора Ивана Христофоровича Калагеорги. В семье было 10 детей: 4 сына и 6 дочерей.
Портрет
В 1797 году Александр Самойлов заказал художнику Владимиру Боровиковскому портрет Елизаветы, которой было тогда 22 года. «Пускай Елизавета Григорьевна будет написана таким образом, чтоб шея была открыта, а волосы растрёпанными буклями лежали на оной без порядку». Портрет был готов через год.
Боровиковский также выполнил его миниатюрное повторение на цинке, овальное, размером с открытку. Здесь Елизавета Тёмкина изображена в образе богини Дианы, с обнажённой грудью, с украшением в виде полумесяца в причёске.
На старости лет, один из сыновей Тёмкиной и Калагеорги — Константин Иванович, решил продать большой портрет за 6 тысяч рублей. В 1880-е он писал Третьякову: «Имея великолепный портрет моей матери работы знаменитого Боровиковского и не желая, чтобы это изящное произведений осталось в глуши Херсонских степей, я совместно с сыном моим, решились продать этот фамильный памятник и сделать его доступным, как для публики вообще, так в особенности для молодых художников и любителей живописи. Ваша галерея картин известна всем, а потому обращаюсь к вам с предложением, не угодно ли вам будет приобрести эту драгоценную вещь»[5]. Однако купить его тогда никто не решился. Внук Темкиной, мировой судья Николай Константинович снова пишет Третьякову: «Портрет моей бабушки имеет втройне историческое значение — по личности художника, по личности моей бабушки, и как тип красавицы восемнадцатого столетия, что составляет его ценность совершенно независимо от модных течений современного нам искусства» — однако искусство XVIII века тогда не интересовало музей[5]. Только в 1907 году вдова Константина продала его одному видному московскому коллекционеру, И. Е. Цветкову, а с 1925 года портрет Е. Г. Тёмкиной находится в собрании Государственной Третьяковской галереи.
«Портрет Тёмкиной в образе Дианы» был так же приобретён Третьяковской галереей - в 1964 году.
Потомки
Напишите отзыв о статье "Тёмкина, Елизавета Григорьевна"
Примечания
- ↑ [www.free-time.ru/razdels/!anzikl/p_14.html Потёмкин. история в лицах]
- ↑ [vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/Russ/XVIII/EkaterinaII/Pisma_Potemkin/text1.htm Письма Екатерины II Г. А. Потемкину // Вопросы истории. № 6, 1989.]
- ↑ Создана по образцу, по которому часто «изобретались» фамилии для внебрачных детей представителей знатных фамилий: Бецкой — сын князя Трубецкого, Пнин — сын князя Репнина, (де) Лицыны — дети князей Голицыных…
- ↑ 1 2 [www.ekaterina2.com/lib/sebag/sebag_03.php Себаг-Монтефиоре. Потёмкин].
- ↑ 1 2 3 4 [tretyakovgallery.blogspot.ru/2012/10/xviii-1798.html Официальный блог ГТГ]
Отрывок, характеризующий Тёмкина, Елизавета Григорьевна
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
