Волшебство мира Гарри Поттера

Эта статья является частью цикла статей о волшебном мире Гарри Поттера.

Общие сведения

Описание

В мире Гарри Поттера волшебные способности людей являются даром, специфичной духовной способностью личности человека. Любой волшебник является человеком прежде всего, просто, в отличие от маглов, он родился с даром волшебства.

Эти способности даются с рождением, им невозможно научиться, если их нет. Обычно они передаются по наследству, но не всегда. Иногда у обоих родителей волшебников рождается ребёнок-сквиб, то есть человек, начисто лишенный магической силы, но обычно ребёнок становится волшебником, если таковым является кто-то один из его родителей. Иногда волшебники рождаются у маглов. Эта проблема породила вопрос так называемой «чистоты крови»: некоторые волшебники утверждают, что «маглорожденные» волшебники являются людьми «второго сорта» и не могут претендовать на место в волшебном сообществе. Объективных подтверждений этому нет, в действительности многие маглорождённые, упомянутые на страницах серии, достигли в магии большего, чем их сверстники, имеющие «чистую» кровь. Многие из тех, кто «борется за чистоту крови» и называет себя «чистокровными магами», в действительности являются полукровками, возможно, во втором-третьем поколении. Наиболее яркий пример этого — сам главный злодей серии, лорд Волан-де-Морт, сын магла.

Для сотворения волшебства человек должен особым образом настроить свою психику, привести её в определенное состояние. Использование волшебной палочки нужно для концентрации, а также указания цели заклинания. Опытные волшебники продолжают пользоваться ею, видимо, в силу привычки, хотя некоторым опытным и очень мощным магам она, похоже, не нужна. В седьмой книге Дамблдор говорит Гарри, что «нет ничего, что волшебник не смог бы сотворить, не имея волшебной палочки, что он делает, имея её».

Молодые волшебники, учась творить заклинания, должны научиться правильно произносить название заклинания, а также сделать совершенно определенный жест волшебной палочкой. В случае, если название произнесено неправильно, не с той интонацией, ударением или произношением, а также если жест неточен, могут произойти совершенно ужасные вещи. Начиная с того, что заклинание выполнится не полностью, кончая тем, что страдает сам творящий заклинание или его сосед по классу.

Постоянными тренировками можно добиться четкости и отточенности сотворения магии. Именно этим и занимались члены Отряда Дамблдора в Выручай-комнате.

С ростом опыта волшебники могут переходить к невербальным заклинаниям. В этом случае заклинание произносится мысленно, а волшебной палочкой выполняется только жест.

При достижении определенного опыта и теоретического багажа возможно создание новых заклинаний. Например, Северус Снегг известен как автор мощного боевого заклинания «Сектумсемпра» а также некоторых других.

Категории магии

В интервью Дж. К. Роулинг упомянула, что магия имеет несколько категорий:

• Заклинания (Spell) — является общим термином для данного вида магии.
• Чары (Charm) — корректирует свойства объекта заклинания, не внося фундаментальных изменений в объект. Например, изменить цвет чашки — это чары, а превратить её в крысу — это уже заклинание.
• Заклятия (Hexes) — проявление темной магии. Включает порчу (jinxes), как проявление темных чар.
• Проклятия (Curses) — чёрная магия в наихудшем своем проявлении.

Волшебники и маглы

Все персонажи <<Гарри Поттера>> делятся на волшебников и маглов (обычных людей, не обладающих магическими способностями). Хотя волшебники — лишь небольшое замкнутое общество в магловском мире, весь сюжет книг проходит среди волшебников и волшебных существ. Способность к волшебству врождённая, и магл не может видеть скрытые от посторонних глаз предметы (например, замок Хогвартс или платформу 9¾), научиться колдовству.

Слово «магл» было добавлено в 2003 в словарь Oxford English Dictionary, как означающее неумелого человека, которому не хватает мастерства.

Среди волшебников существует концепция чистоты крови. В зависимости от количества предков, которые были волшебниками, персонажей делят на несколько категорий:

• «чистокровные волшебники» — волшебники, у которых в родословной только волшебники;
• «полукровки» — сыновья/дочери волшебника и магла (или маглорождённого волшебника);
• маглорождённые — волшебники, родившиеся в семье маглов;

Также существуют сквибы — рожденные в семьях волшебников люди, которые не обладают магической силой, и полулюди — персонажи, в предках у которых были разумные магические существа — например, великаны или гоблины.

Суть идеи «чистоты крови» в том, что определённая группа чистокровных волшебников с предубеждением относится к полукровкам и особенно маглорождённым волшебникам: они считают их людьми «второго сорта». Подобные убеждения по сути не отличаются от расизма и предрассудков сословных обществ. Этот предрассудок может проявляться в различных формах: нежелании допускать маглорождённых волшебников в учебные заведения для магов; мнении, что маглорождённые волшебники обладают гораздо более низкими магическими способностями, чем чистокровные. Это опровергается фактами — никакой корреляции между чистотой крови волшебника и магическими способностями нет; с одной стороны, маглорождённые Гермиона Грейнджер и Лили Эванс демонстрировали отличные способности к магии, а с другой — чистокровные Рон Уизли и Невилл Долгопупс не слишком преуспевали по большинству предметов во время обучения.

Крайние сторонники идеи избранности чистокровных волшебников — Пожиратели Смерти, возглавляемые лордом Волан-де-Мортом (несмотря на то, что он сам — полукровка). В 1997—1998 годах, когда Министерство Магии находилось под контролем Волан-де-Морта, нечистокровные волшебники подвергались гонениям (было официально объявлено, что они крадут волшебную силу у чистокровных).

Все три главных героя принадлежат к разным категориям: Рон Уизли — чистокровный Гермиона Грейнджер — маглорождённая, Гарри Поттер — полукровный

У «настоящих» чистокровных волшебников не должно быть маглов в родословной. На вопросы фанатов о критериях чистокровности, Джоан Роулинг ответила, что у чистокровного волшебника все бабушки и дедушки должны быть волшебниками, но также существуют более строгие взгляды, согласно которым нужно на несколько поколений волшебников больше. Также она добавила, что по-настоящему чистокровных семей в данный момент не существует: те, кто считают себя таковыми, просто вычеркнули маглов и сквибов из своих родословных.

Более того, некоторые из самых фанатичных сторонников идеи избранности чистокровных сами, как ни странно, не являются чистокровными. Самый яркий пример — лорд Волан-де-Морт — сын чистокровной волшебницы Меропы Мракс и магла Тома Реддла-старшего.

В книгах о Гарри Поттере несколько чистокровных родов играют важную роль. Это Малфои, Блэки, Долгопупсы и Уизли. Из повествования становится понятно, что многие чистокровные роды ныне пресеклись. Например, род Краучей. У Бартемиуса Крауча-старшего был единственный ребёнок Бартемиус Крауч-младший, к которому за преступления применили Поцелуй Дементора, высосавший из несчастного душу. Другой пример — род Блэков. Последние из благородного рода — Сириус и Регулус Блэки — умерли, не оставив потомства. Многие фанатики идеи чистокровности из-за того, что чистокровных волшебников осталось довольно мало, были вынуждены вступать в брак со своими родственниками, в результате чего в этих родах началось генетическое вырождение (Рон Уизли: «если б мы [волшебники] не женились на маглах, мы бы давно уже вымерли»). Известно, что браки между родственниками были в роду Блэков и Мраксов (к примеру, Молли являлась дальней родственницей Артуру Уизли, их общим родственником был Финеас Найджелус Блэк), и также с высокой вероятностью можно предположить, что и в родах фанатиков чистокровности Малфоев и Лестрейнджей. Сириус Блэк однажды говорит Гарри Поттеру, что практически все знатные чистокровные волшебники состоят в родстве друг с другом (так же обстояло дело в знатных родах европейской аристократии). В семье Мраксов из-за браков между родственниками вырождение проявилось особенно сильно: дядя Волан-де-Морта Морфин Мракс был уродлив, жесток, ненормален и говорил только на змеином языке. В роду Блэков все достаточно умны и красивы, но многие представители рода страдают патологической жестокостью и необузданным характером — например, Беллатриса Лестрейндж (в девичестве — Блэк). Семейство Мраксов считало себя прямыми наследниками Певереллов — легендарных создателей Даров Смерти, но на самом деле в родстве с ныне угасшим родом Певереллов многие магические семьи, в том числе и Поттеры.

«Предатель чистокровных» или «Предатель крови» — оскорбительное название тех чистокровных волшебников, которые хорошо относятся к маглам и маглорождённым волшебникам. Так называли семью Уизли, Сириуса Блэка, Андромеду Тонкс, Меропу Мракс и Альбуса Дамблдора. Многие роды чистокровных — как, например, Блэки — вычёркивают «предателей» из своей родословной наравне с маглами и сквибами.

Полукровки

Полукровки — дети от брака волшебника (волшебницы) и магла или дети от брака двух волшебников, но среди их бабушек или дедушек (а по более строгим взглядам — и среди более дальних предков) обязательно есть хотя бы один магл. Сейчас в мире волшебников, по словам Роулинг, больше всего именно полукровок (50 % учеников Хогвартса — полукровки). Фанатики чистокровности считают полукровок второсортными волшебниками, но все же лучшими, чем маглорождённые. Многие значимые персонажи, в том числе и борцы за чистоту крови, являются полукровками: Гарри Поттер (сын чистокровного волшебника Джеймса Поттера и маглорождённой волшебницы Лили Эванс); Волан-де-Морт (сын магла Тома Реддла-старшего и чистокровной волшебницы Меропы Мракс); Северус Снегг (сын магла Тобиаса Снегга и чистокровной волшебницы Эйлин Принц) и др.

Маглорождённые

Маглорождённые — это те волшебницы и волшебники, которые рождаются в семьях маглов — людей, не обладающих магическими способностями, причём родители маглов тоже не обладают магическими способностями. Причины рождения в обычных семьях волшебников в книгах о Гарри Поттере не раскрываются, но в своём недавнем интервью Роулинг заявила, что у таких людей в роду есть ведьмы или волшебники. Иногда в семьях маглов рождается несколько детей-волшебников — например в семье Дэнниса и Колина Криви, иногда нет (Лили и Петунья Эванс).

Фанатичные сторонники чистоты крови относятся к маглорождённым с особым презрением, их они презирают даже больше маглов и называют оскорбительно «грязнокровками» (что аналогично расизму и другим видам дискриминации в реальном мире). Тем не менее, считается доказанным фактом, что магловское происхождение никак не влияет на магические способности. Некоторые значимые маглорождённые в романах — Гермиона Грейнджер и Лили Эванс — демонстрировали блестящие магические способности, несмотря на своё магловское происхождение.

Крайне оскорбительное прозвище маглорождённых волшебников — «грязнокровки» (mudblood) — используют только сторонники избранности чистокровных волшебников, и оно считается унизительным.

Полулюди

Полулюди — некоторые волшебники появились на свет от связи волшебников с разумными магическими существами. Известно, что Рубеус Хагрид и Олимпия Максим — наполовину великаны, Филиус Флитвик имеет среди предков гоблинов, Флёр Делакур — на одну четверть вейла, также, Гарри казалось, что Грегори Гойл — потомок троллей. Иногда термин «получеловек» применяют по отношению к оборотням и человекоподобным существам, таким как кентавры. Особую ненависть к полулюдям питала Долорес Амбридж.

Сквибы

Сквиб — человек, у которого хотя бы один из родителей является волшебником, но который сам не имеет магических способностей. Сквибы рождаются достаточно редко: из текста романов достоверно известно о двоих — это Арабелла Фигг, соседка Дурслей по Тисовой улице и Аргус Филч, завхоз Хогвартса. Предположительно, к таковым относилась Меропа Мракс, мать Волан-де-Морта (спорный пример: Дамблдор считал, что магические способности у неё не проявлялись из-за плохих условий жизни). Сквибы знают о существовании волшебного мира или даже выполняют в нём какие-то функции, но из-за отсутствия способностей к магии не могут вести в нём полноценную жизнь. Возможно, именно отсутствие магических способностей у Филча является причиной его плохо скрываемой ненависти по отношению к ученикам Хогвартса. Также данное понятие ошибочно применялось к сестре Альбуса Дамблдора Ариане.

Несмотря на отсутствие способностей к магии, сквибы отличаются от маглов тем, что могут видеть вещи, скрытые от маглов специальными заклятиями (то есть маглами по природе они все-таки не являются). Так например, Аргус Филч успешно работает в Хогвартсе, который для маглов выглядит как развалины древнего замка. Сквибы не могут видеть дементоров (как пояснила Дж. К. Роулинг на своём сайте, Фигг на самом деле не видела дементоров, напавших на Гарри, но у неё было достаточно знаний, чтобы правильно определить чувства, вызываемые ими), причём реакция представителей Министерства магии на заявление Арабеллы Фигг в суде показывает, что способности сквибов не изучены полностью.

Волшебные способности

Список специальных способностей, которые волшебник или волшебница могут иметь в мире Гарри Поттера.

Анимагия

Анимагия — искусство превращения в животное. Волшебник, умеющий превращать себя (своё тело) в животное — Анимаг.

Умение превращаться в животное не является врожденным, а развивается по мере занятий, направленных на изучение этого вида магии. Для превращения не обязательно применение волшебной палочки. Умение является сложным и опасным. Из-за сложности его изучения в двадцатом веке было всего семь официальных анимагов. В книгах упоминается лишь один из них — Минерва Макгонагалл, и четверо неофициальных — Джеймс Поттер, Питер Петтигрю, Сириус Блэк и журналистка Рита Скитер.

Вид животного, в которое способен превращаться анимаг, называется анимагической формой. Для каждого анимага возможна только одна анимагическая форма. По всей видимости, она определяется личностными качествами волшебника в период обучения анимагии.

Анимагическая форма носит те же самые физические дефекты, что и у оригинального тела волшебника. Например, если у волшебника на теле есть шрам, он будет присутствовать и на его анимагической форме. То же относится и к очкам — в анимагической форме очки отображаются как характерные отметины вокруг глаз. Одежда анимага теряется во время превращения, и восстанавливается после его возвращения в человеческое тело. Где находится одежда во время существования анимага в теле животного, неизвестно. Часто (но не всегда) бывает, что у одного и того же волшебника анимагическая форма и Патронус совпадают (то есть являются одним и тем же животным), в таком случае у этих животных одинаковые особенности внешности, одинаковые особые приметы.

Как правило, анимагическое превращение делается на некоторое время, по прошествии которого волшебник возвращается в личину человека. Возможен также и второй, более трудный вариант, когда волшебник трансформирует своё тело на неопределённый срок. Тогда обратное превращение будет осложнено животным телом.

Существует заклинание, с помощью которого возможно обратное превращение в человека с помощью других лиц. Порой это превращение осуществляется помимо воли самого анимага. Заклинание безопасно для обычных животных. При действии этого заклинания видна бело-голубая вспышка, анимаг в облике животного зависает в воздухе, падает на землю; вторая вспышка, затем происходит обратное превращение, как будто в замедленной съёмке.

Каждый анимаг обязан зарегистрироваться в Министерстве Магии. Регистрация обязательна из-за опасности, сопряженной с применениями заклинания превращения. Его имя, анимагическая форма и особые приметы должны быть внесены в специальный реестр, для того, чтобы можно было его узнать. Реестр доступен публично. Наказание за уклонение от регистрации точно неизвестно, но можно предположить, что оно является суровым (Рита Скитер на год прекратила писать статьи, чтобы Гермиона не выдала её).

Различие трансфигурации и анимагии в том, что трансфигурированный волшебник теряет человеческие мыслительные способности и приобретает интеллект и мышление животного, в то время как анимаг способен продолжать мыслить по-человечески.

Одновременно с сохранением человеческого мышления анимаг получает способность общаться с обычными животными. Это ясно из необходимости нормального существования в анимагической форме, но степень владения такой способностью неизвестна. Известно, что Сириус Блэк в образе большого чёрного пса мог общаться на минимальном уровне с Живоглотом, котом Гермионы Грейнджер. Точная форма общения неизвестна.

В отличие от оборотня (например, Римуса Люпина), превращение себя в животное подконтрольно воле анимага, и не влияет на характер и психику личности; оборотень же в своей животной форме имеет другой склад психики и характера, и не помнит, кем он являлся до превращения.

Представители

Единственным указываемым в книгах зарегистрированным анимагом является Минерва Макгонагалл, которая умеет превращаться в полосатую кошку с отметинами «очков» вокруг глаз.

Также в книгах упоминаются несколько незарегистрированных анимагов:

• Сириус Блэк — чёрный пёс;
• Питер Петтигрю — крыса;
• Джеймс Поттер — олень;
• Рита Скитер — жук;

Роль в книгах

Про анимагию в первых двух книгах упоминаний нет (но Минерва Макгонагалл приходит в первой книге к дому Дурслей именно в образе кошки; кроме того, её превращение можно увидеть в первом фильме).

В третьей части анимагия становится более значительной. Профессор Макгонагалл впервые рассказывала об анимагии на своем уроке, под конец превратившись в кошку.

Также в третьей книге выясняется, что Джеймс Поттер (Сохатый), Сириус Блэк(Бродяга) и Питер Петтигрю (Хвост) были незарегистрированными анимагами. Люпин был оборотнем и чуть не укусил Снегга из-за шутки Сириуса.

Метаморфмагия

Метаморфмагия — способность изменять черты своего лица (форму носа, цвет волос, форму бровей и т. д.) по своему желанию, не прибегая к заклинаниям или зельям.

В книгах о Гарри Поттере упоминается только о двух метаморфах: Нимфадоре Тонкс и её сыне Тедди Люпине.

Способности метаморфа, как и любого другого мага, сильно зависят от его психологического состояния. При сильной или длительной депрессии магические способности ослабляются, а то и вовсе исчезают.

Змееуст

Змееуст — человек, способный говорить со змеями на змеином языке (англ. parseltongue — парселтанг или серпентарго). Окружающие не понимают разговора змееуста со змеёй, так как им слышится лишь шипение; самому же змееусту кажется, что он говорит со змеёй на обычном языке. Дар, вероятно, врождённый и крайне редкий, обычно передаётся по наследству или вместе с магической силой (Гарри Поттер получил эту способность после нападения на него Волан-де-Морта, а все остальные змееусты, упомянутые в книгах, были потомками Салазара Слизерина). Как правило, его связывают с Темными искусствами (Dark arts), но известно, что некоторые добрые волшебники также обладали этим даром. Самым известным змееустом был Салазар Слизерин, именно поэтому символом его факультета «Слизерин» является змея.

В книгах о Гарри Поттере упоминается о следующих змееустах: Том Реддл, Гарри Поттер, Морфин Мракс, Марволо Мракс, Меропа Мракс, Салазар Слизерин.

Во второй книге Гарри Поттеру удалось на змеином языке открыть Тайную комнату.

Рон Уизли в седьмой книге использовал фразу на парселтанге, подслушанную у Гарри, для того чтобы войти в Тайную комнату, так как там находились клыки Василиска, необходимые для разрушения крестража.

После того, как Волан-де-Морт «убил» Гарри Поттера в лесу и уничтожил при этом в нём часть своей души, Гарри потерял способность говорить со змеями.

Полёт

Полёт — полет без помощи метлы или другого объекта — относительно редкая способность. Волан-де-Морт мог летать без помощи метлы или ковра, возможно, что это может делать и Снегг. В книге «Гарри Поттер и Дары Смерти», он выпрыгнул из окна с верхнего этажа, и Макгонагалл сказала, что он остался невредим; возможно, он узнал некоторые уловки от Волан-де-Морта, но скорее всего он воспользовался амортизирующими чарами (как Гермиона Грейнджер в эпизоде VII книги, где они падают с тележки во время ограбления банка Гринготтс), так как информация о том, что Волан-де-Морт умеет летать, вызвала массу удивления, хотя эпизод происходил позже. Заклинанием «Левикорпус» можно поднять вверх человека, но он не сможет собой управлять. Судя по фильму «Гарри Поттер и Орден Феникса», способность превращаться в столб дыма и лететь, вероятно, имеют Пожиратели смерти и члены Ордена Феникса (члены Ордена Феникса превращаются в белый дым, а Пожиратели смерти — в тёмно-серый). Возможно, что таким визуальным эффектом представляется явление трансгрессии (похожие эффекты были использованы во время сцены призвания воскресшим Тёмным Лордом Пожирателей в IV фильме). Также молодые волшебники могут летать ещё задолго до поступления в Хогвартс, пример: Гарри Поттер, пытаясь убежать от Дадли, он взлетел на крышу школы, и его мать Лили, когда встретила Северуса Снегга, раскачавшись на качелях слетела с них и плавно приземлилась

Провидец

Провидец — ведьма или волшебник с ясновидящей способностью предсказать будущие события. Предсказания, данные через эту способность, могут иногда быть самосбывающимися пророчествами, не все они осуществляются, в зависимости от выбора, сделанного упомянутыми. Это указывает, что провидец предсказывает возможные или вероятные события, по крайней мере в некоторых случаях.

Каждое пророчество, сделанное провидцем, зарегистрировано в стеклянной сфере и сохранено в Зале Пророчеств Отдела Тайн в Министерстве магии, по-видимому, в единственном экземпляре. Только человек, упомянутый в пророчестве, может дотронуться до сферы с ним; посторонний человек рискует сойти с ума от прикосновения, как это случилось с Бродериком Боудом.

Согласно словам Макгонагалл, истинные провидцы чрезвычайно редки. Сивилла Трелони — единственный провидец, показанный в книгах, хотя упомянуто, что пра-пра-прабабушка Сивиллы, Кассандра Трелони, была известным провидцем в своё время.

Легилименция

Легилименция — волшебный навык извлечения чувств и воспоминаний из другого человека — форма волшебной «телепатии». Это также позволяет передавать видения или воспоминания другому человеку, как реальные, так и воображаемые. Волшебник, владеющий легилименцией, может, например, обнаружить ложь и обман в другом человеке (путём «просмотра» реальных событий), воспоминания другого человека или ложные видения. Легилименция осуществляется при помощи заклинания «Легилименс» или невербально, без использования заклинания и палочки, в случае, если у волшебника достаточно навыков для невербального применения Легилименции (как, например, у Альбуса Дамблдора или у Волан-де-Морта).

Маги, упомянутые в книгах и владеющие легилименцией: Альбус Дамблдор, Минерва Макгонагалл, Северус Снегг, Волан-де-Морт.

Превосходно владел легилименцией Волан-де-Морт — он, почти во всех случаях, немедленно узнаёт в течение бесед, если кто-то ему лжёт. Также в совершенстве этим навыком владел и Альбус Дамблдор, об этом мы узнаём из контекста книги.

Окклюменция

Окклюменция — противонавык к легилименции, его пользователь может собрать (скрыть) эмоции или препятствовать легилименции обнаруживать мысли или воспоминания, которые противоречат словам или действиям.Тот-кого-нельзя-называть, Снегг, Дамблдор и Макгонагалл, как всем известно, являются весьма квалифицированными специалистами в легилименции и окклюменции.

Виды перемещения в пространстве

Трансгрессия

Трансгрессия (в др. переводах «аппарирование») — способ перемещения волшебника на большое расстояние за считанные секунды. В оригинале способность называется Apparition / Disapparition, то есть «появление» и «исчезновение»; слово «трансгрессировать» введено переводчиками — по одной из версий, по аналогии с романом «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких.

Для перемещения волшебнику надо чётко представить место прибытия («нацеленность»), сконцентрироваться на желании туда попасть («настойчивость») и без суеты, спокойно крутнуться на месте («неспешность»), мысленно нащупывая путь в ничто и переносясь в запланированную точку. Эти действия называются Правилом трёх "н" Трансгрессия — сложное магическое действие и для того, чтобы его использовать, требуется сдать экзамен и получить разрешение. Экзамен по трансгрессии сдают только лица, достигшие семнадцатилетнего возраста (в 17 лет волшебник считается совершеннолетним). В Хогвартсе обычно каждый год для шестикурсников организуются платные курсы трансгрессии, которые ведёт специальный инструктор из Министерства магии. В 1996—1997 учебном году им был Уилки Двукрест. Стоимость обучения — 12 галлеонов.

Наиболее частая ошибка новичков — так называемый «расщеп», когда та или иная часть тела остаётся на точке старта. Например, в книге «Гарри Поттер и Дары Смерти», Рону Уизли при трансгрессии чуть не оторвало руку. Это происходит при недостаточной концентрации внимания. Он устраняется применением некоего заклинания, при использовании которого появляется облако лилового дыма. Некоторые волшебники предпочитают вообще не связываться с трансгрессией именно из-за таких вот её «сюрпризов». К тому же во время трансгрессии может вырваться кусок плоти. В этом случае полезны лечащие заклинания и зелья.

Хотя непосредственно в процедуре трансгрессии волшебная палочка не используется, её наличие необходимо, по крайней мере, для неопытных волшебников для успешной трансгрессии.

Существует ещё так называемая «парная трансгрессия», когда один волшебник переносит не только себя, но и другого человека (в редких случаях — несколько человек). Для такого «багажа» навыки трансгрессии необязательны, следует только очень крепко держаться за «поводыря».

Правила хорошего тона предписывают волшебникам не трансгрессировать прямо в дом к другим волшебникам, а появляться где-нибудь невдалеке и последние несколько метров проходить пешком. Также на некоторые дома, как в Хогвартсе, могут быть наложены чары, запрещающие трансгрессировать в дом.

Как заявляется в книгах, трансгрессировать в пределах Хогвартса невозможно из-за наведённых на замок чар. Только домовые эльфы могли трансгрессировать в Хогвартсе, так как используют особую эльфийскую магию.

Интересно, что ни в одной книге и ни в одном фильме даже в критические моменты не пользуется трансгрессией ни один анимаг; вероятно, способности анимагии и трансгрессии исключают друг друга. Гарри Поттер научился превосходно трансгрессировать после того, как вопреки ожиданиям фанатов не стал анимагом и Роулинг заявила в интервью, что он никогда не станет анимагом, но проявит себя в чем-то еще.

Порталы

Портал — особым образом заколдованный предмет, переносящий магов из одного места в другое в определённое время.

Для создания портала используется заклинание «Портус». Волшебник должен направить палочку на предмет и произнести «Portus!». Портал вспыхивает на мгновение голубым светом.

Создание и использование порталов находится под присмотром Министерства. Порталами занимается Портальное управление Отдела магического транспорта. Незаконное создание порталов карается.

Порталы чаще используются для массового перемещения магов, не вызывая при этом подозрений у маглов. В IV книге мы наблюдаем порталы в качестве транспорта при проведении Чемпионата мира по квиддичу. В Англии были установлены сотни порталов, осуществляющие перенос групп людей на стадион. Для создания порталов волшебники чаще всего используют неприметные, не представляющие интереса у маглов предметы.

Летучий порох — (англ. Floo powder) — специальный порошок, используемый для перемещения между Каминной сетью. Обязан своим созданием ведьме Игнатии Уилдсмит. Его производство с XIII века находится под строгим контролем. Единственным официальным производителем в Британии является компания «Floo-Pow», чья штаб-квартира располагается в Косом переулке. Она никогда не отвечает посетителям, приходящим через парадный вход.

Для того, чтобы воспользоваться каминной сетью, необходимо зайти в камин, взяв в руки щепотку летучего пороха, бросить его себе под ноги, громко и чётко назвать адрес перемещения. При броске летучего пороха в камин (или в огонь) образуется волшебный (не обжигающий) огонь зелёного цвета. После того, как был назван адрес перемещения, волшебник, быстро вращаясь вокруг собственной оси, «вылетает в трубу» и, перемещаясь по сети каминов, достигает нужного пункта назначения. При перемещении рекомендуется закрывать глаза (чтобы уберечь себя от головокружения и каминной пыли) и выпрямлять руки по швам, поскольку можно больно стукнуться о решётки каминов, мимо которых идёт путь. Также нужно произносить адрес громко и чётко, чтобы не оказаться по ошибке совсем в другом месте.

Камины можно также использовать для связи без перемещения, в случае если вы хотите просто передать информацию. Для этого нужно кинуть летучий порох в огонь, произнести адрес и засунуть в камин голову, а затем начать разговор с собеседником (если он присутствует в данный момент у камина). Хотя голову в камин не обязательно — можно просто сказать вслух послание и человек, находящийся у целевого камина, услышит его.

Камины можно использовать и для передачи вещей — достаточно лишь поместить их в волшебный огонь.

Для контроля за сетью в Министерстве существует руководящий центр Сети летучего пороха. Диспетчеры могут отслеживать перемещения волшебников, а также реконструировать сеть, отключая или подключая к ней камины.

Сеть летучего пороха — камины, стоящие в домах волшебников, особым магическим образом соединённые, используемые для связи.

Мётлы

Мётлы — распространённый у магов транспорт.

Летающие мётлы (конечно же, только определённым образом изготовленные мётлы могут летать) повсеместно используются для перемещения. Для того чтобы воспользоваться ей, необходимо встать слева от метлы (можно вытянуть руку и сказать «Вверх!», после чего метла подскочит в неё) и перекинуть через неё ногу. Для подъёма нужно поднять рукоятку метлы вверх, для поворота — наклонить в соответствующую сторону, для снижения — наклонить вниз. Неизвестным образом осуществляется ускорение, торможение и поддержание скорости. Но некоторые, особенно новейшие мётлы вскакивают в руки без слов "Вверх".

По сути, метла — это личный транспорт, но при желании она может поднять двоих или даже троих человек, также на ней можно перевозить груз, предварительно закрепив его ремнями.

Мётлы используются как для обычного полёта, так и в спортивных целях (при игре в квиддич), существуют разные модели мётел. Имеются также детские (игрушечные) летающие модели мётел с маленькой высотой полёта и низкой скоростью.

Ковры и другие незаконные летательные средства

Приспособить для полётов можно практически любую вещь с помощью определённых чар, но использование изобретений маглов (таких, как ковры, например), с наложенными заклинаниями карается законом. Надзор за использованием изобретений маглов осуществляет Отдел по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов (в котором, кстати, работает Артур Уизли). Однако сведения в этот отдел попадали чаще всего слишком поздно — когда от колдовства уже успели пострадать маглы, воспользовавшиеся изделием.

Очарование вейлы

Очарование вейлы — способность, приписываемая вейлам, например, бабушке Флёр Делакур. Она используется, чтобы очаровать мужчин, подобно древнегреческим сиренам в Одиссее.

Редкий мужчина способен противостоять магии вейлы, особенно если она захочет, шутки ради, покорить его сердце. Но вот разгневанная вейла выглядит совершенно иначе. Лицо её вытягивается в остроклювую злобную птичью голову, а из плеч вырастают чешуйчатые крылья. К тому же в этом состоянии вейла может и швырнуть в обидчика горстью магического огня.

Волосы вейлы можно использовать как «начинку» для волшебных палочек (одно это говорит о том, насколько магически сильны вейлы), но мастер Олливандер говорит, что палочки с волосом вейлы внутри получаются очень уж темпераментные.

Непреложный обет

Непреложный обет — закреплённая с помощью чар клятва, нарушить которую невозможно: нарушителя ждёт неминуемая смерть.

В книге «Гарри Поттер и Принц-Полукровка» клятва Северуса Снегга Нарциссе Малфой происходил следующим образом: Снегг и Нарцисса стали на колени лицом к лицу и взялись за руки (правой за правую). Беллатриса Лестрейндж, присутствовавшая при этом, коснулась палочкой сплетённых рук. Белатрисса спрашивала: «Клянёшься ли ты…?»; Снегг отвечал: «Клянусь». С каждой клятвой из палочки вырывался язык пламени и, сплетаясь с предыдущими, обвивал руки «…словно раскалённая докрасна проволока, <…> словно верёвка, словно огненная змея».

Тёмные искусства

Тёмные искусства — это заклинания и магические практики, способные причинить вред другим людям и используемые, как правило, со злыми намерениями. Волшебников, использующих Тёмные искусства, называют тёмными магами. Наибольшего могущества из них достиг лорд Волан-де-Морт.

Тёмной магией в мире волшебников обычно называют те заклинания, которые способны причинить существенный вред человеку или заставить его осуществлять определённые действия вопреки собственной воле. Заклинания, которые могут парализовать человека, оглушить его или обезоружить, в сообществе волшебников не считают тёмной магией. Для тёмной магии большое значение имеет то, какие чувства испытывает волшебник, применяющий заклятие. Так, например, Гарри Поттер применил против Беллатрисы Лестрейндж заклятие Круциатус, но оно оказалось очень малоэффективным в его исполнении — поскольку, по словам самой Беллатрисы, нужно желать причинить боль и испытывать наслаждение от страданий другого человека, и лишь тогда заклятие сможет подействовать в полную силу. Занятие тёмной магией может изуродовать душу и тело, как это произошло с Волан-де-Мортом.

Непростительные заклинания

Неизвестно, сколько точно видов заклинаний причислено к тёмной магии. Самые известные — это три Непростительных Заклятия, которые считаются в сообществе волшебников худшими, и одного их применения к человеку достаточно для того, чтобы быть осуждённым на пожизненное заключение в Азкабане. Тем не менее, иногда даже использование этих заклинаний может быть законным — так, например, использование Непростительных заклятий было разрешено мракоборцам во время первой войны с Волан-де-Мортом.

Непростительные заклятия

• Авада Кедавра — заклинание смерти.
• Круциатус — заклинание боли.
• Империус — заклинание, подавляющее волю человека и делающее его полностью управляемым.

Другие заклятия, причисленные к тёмной магии

• «Сектумсемпра» — заклятие наносит жертве глубокие резаные раны (изобретено Северусом Снеггом). Использовалось Гарри Поттером против Драко Малфоя на шестом году обучения (как было написано в книге Принца полукровки, «от врагов»). При перелете в «Нору», Северус Снегг, не желая этого, попадает заклятием в ухо Джорджу Уизли.
• Заклятие Антонина Долохова — заклятие наносит серьёзные повреждения внутри тела, не оставляя никаких внешних следов.
• «Морсмордре» — заклятие создаёт Чёрную Метку. Применяется только Пожирателями Смерти, в основном, для того чтобы продемонстрировать другим людям, что они в этом месте совершили убийство, но может применяться и с иными целями.

Чёрная метка описывается в книге множество раз, но само заклинание, которое её вызывает, описывается только в четвёртой книге (впервые вызвано Барти Краучем младшим).

• Заклинание, создающее крестраж, — считается в мире волшебников особенно ужасным. Для того, чтобы создать крестраж — предмет, в который заключена часть души волшебника, — нужно расколоть свою душу, совершив убийство.
• Финдфайр (англ. Fiendfire — буквально: «Дьявольский огонь») — создание адского огня (контролирующего самого себя), остановить крайне сложно. Заклинание использовал Крэбб в выручай комнате, надеясь убить Гарри Поттера, хотя погиб сам и при этом ещё уничтожил крестраж Волан-де-Морта — диадему Кандиды Когтевран.

Чёрная метка

Чёрная метка — магическая отметка лорда Волан-де-Морта. Все Пожиратели смерти имеют такой знак на внутренней части предплечья левой руки, он служит как для узнавания ими друг друга (Тёмный Лорд ставит эту метку самолично), так и для связи между Пожирателями и самим Волан-де-Мортом. При прикосновении волшебной палочкой к Чёрной метке на руке одного из них, все остальные чувствуют на аналогичном месте жжение, это служит знаком.

Чёрную метку можно создать также и в воздухе, она будет висеть там достаточно долго как облако дыма определённой формы. В годы первого прихода Волан-де-Морта такие метки Пожиратели вешали над домами убитых волшебников. Поэтому в мире магов Метка вызывает почти такой же ужас, как и сам Волан-де-Морт. Этим объясняется паника, охватившая болельщиков на финале Мирового кубка по квиддичу в 1994 году, когда после матча в небе появилась Тёмная метка и поспешность, с которой Дамблдор вернулся в Хогвартс, увидев Метку над башней астрономии замка.

Чёрная метка выглядит как череп со змеёй, выползающей из рта. Возможно, это символизирует связь Волан-де-Морта с Салазаром Слизерином, поскольку василиск очень похожим образом выползал изо рта статуи основателя факультета Слизерин в Тайной комнате.

Неактивная метка располагается как бледная отметина на внутренней части левого предплечья, в активном состоянии тёмно-чёрная. После активации угасает в течение нескольких часов и становится снова бледной.

Пожиратели оставляли Чёрную метку как подпись после проделанной «работы». Метка вызывается заклинанием «Морсмордре», появляется такая же метка, как и на руках у Пожирателей.

Инфернал

Инферналы — оживлённые с помощью заклинания (или заклятий) тела умерших. Очевидно, нет разницы, кем были эти люди при жизни: магами или маглами. Инферналы действуют по велению волшебника, их создавшего. Нечто вроде зомби. Их нельзя убить, многие заклинания на них почти не действуют (например заклинание «Сектумсемпра», наносящее глубокие раны, предельно опасно для живых людей, но совершенно неэффективно в борьбе с трупами, нечувствительными к боли и потере крови). Однако, как и всякие порождения мрака, инферналы боятся света и тепла, также с ними можно бороться с помощью огня.

Портреты

Многие картины в мире Гарри Поттера живут своей жизнью и принимают особо деятельное участие в общественной жизни. Мало того, что люди, изображённые на них, обладают своим характером, могут говорить и между собой и с живыми людьми, их обитатели, неважно, были ли у них прототипы когда-либо или нет, могут переходить на соседние картины, если они висят достаточно близко на стене. Таким образом обитатели портретов Хогвартса могут путешествовать по всему замку.

Человек, существовавший некогда реально и имеющий несколько своих портретов, может мгновенно переходить в любой из них, где бы этот портрет ни находился.

Портрет каждого директора Хогвартса появляется в директорском кабинете после его смерти.

Волшебные портреты реальных людей сохраняют память и характер своих прототипов.

Портреты в кабинете Директора школы

Портреты в кабинете Директора школы изображают всех прежних Директоров Хогвартса. В их числе:

• Финеас Найджелус Блэк — Появляется на портрете в кабинете Дамблдора, но его портрет связан с портретом в доме 12 на Площади Гриммо в Лондоне. По признанию Сириуса, Финеас Найджелус Блэк был самым непопулярным директором Хогвартса. В книге Гарри Поттер и Дары Смерти точно такой же портрет, но из родового дома Блэков (Площадь Гриммо, 12) забирает Гермиона и берет с собой на поиски Крестражей. С помощью него Гермиона, Гарри и Рон узнают некоторые новости. Снегг через портрет смог найти их, чтобы передать Меч Годрика Гриффиндора.
• Армандо Диппет — бывший Директор Хогвартса, предшественник Альбуса Дамблдора
• Дилис Дервент — выдающаяся знахарка, работавшая в больнице Св. Мунго с 1722 по 1741 год. Впоследствии заняла пост директора школы магии и волшебства Хогвартс, где проработала с 1741 по 1768 год. Её портреты висят и в вестибюле больницы Св. Мунго, и в директорском кабинете Хогвартса. На них Дилис Дервент — пожилая ведунья с длинными серебряными локонами.
• Эверард — связанный с Министерством магии, а именно с Отделом тайн, в Лондоне.
• Декстер Фортескью — один из прошлых директоров Хогвартса, чей портрет висит в кабинете Дамблдора. Судя по тому, что он назвал Фаджа, Амбридж и всё Министерство магии «гнусными коррупционерами», он вряд ли жил раньше XVIII века. В последние годы жизни Декстер страдал глухотой, бороться с которой ему помогала слуховая трубка. Возможно, ещё и поэтому разговаривал директор Фортескью весьма громко.
• Альбус Дамблдор
• После смерти Северуса Снегга его портрет не появился в кабинете Директора. Роулинг в одном из интервью объяснила, что это не случайность:.

...Намеренно. Снегг фактически покинул директорский пост перед смертью, поэтому не заслужил быть включенным в августейшее общество. Тем не менее, мне нравится думать, что Гарри поспособствует тому, чтобы со временем портрет Снегга там появился.

Полная Дама

Полная Дама — портрет, закрывающий вход в гостиную Гриффиндора и служащий его стражем. Если у изображённой на картине женщины и было когда-либо имя, оно никогда не называется. Неизвестно также, когда именно появился этот портрет. Во всяком случае, когда в Хогвартсе учились Артур Уизли и Молли Прюэтт, а это 1961—1968 годы, Полная Дама была уже на посту.

Лучшая подруга Полной Дамы — ведьма Виолетта, портрет которой висит на первом этаже. Виолетта приносит Полной Даме все сплетни замка, ведь сама Дама не может надолго покидать свой пост. Подруги с удовольствием обсуждают последние новости и пропускают иногда рюмочку-другую.

Другие

• Сэр Кэдоган — низенький рыцарь в средневековых доспехах, пытающийся сесть на пони. Его портрет висит на площадке восьмого этажа в Хогвартсе. Коротышка полон отваги, несмотря на свою вопиющую неуклюжесть. Он готов вызвать на дуэль каждого, кого заподозрит в неуважительном к себе отношении. Но мгновенно откликается на призыв о помощи, с той же горячностью, с которой минуту назад вызывал на дуэль… Ещё большую комичность закованный в латы толстячок придаёт себе пафосной манерой речи и обилием восклицаний. Сэр Кэдоган помог Гарри, Рону и Гермионе найти кабинет прорицаний. В конце был диалог между Сэром и Роном: Сэр Кэдоган: "Случись вам нужда в благородном сердце и стальных мускулах, зовите Сэра Кэдогана!"//Рон:" Ага, позовём, - случись нам нужда в чуме болотной и психе ненормальном."
• Виолетта — портрет щуплой остроносой ведьмы, висит на первом этаже Хогвартса, в комнате, примыкающей к Большому Залу. Но, как и большинство обитателей картин замка, она любит ходить в гости к другим портретам. Например, она частенько забегает к Полной Даме, с которой они любят посплетничать и поперемывать косточки общим знакомым. Полная Дама на службе, она не может покинуть свой пост надолго, поэтому новости ей приносит обычно Виолетта.
• Вальбурга Блэк («Блэк» является также девичьей фамилией Вальбурги: они с мужем оба приходятся правнуками Финеасу Найджелусу) — мать Сириуса и Регулуса Блэков, жена Ориона Блэка, сестра Альфарда Блэка, который помог деньгами Сириусу, когда тот сбежал из дома. О характере миссис Блэк можно судить по её портрету, который висит в прихожей дома на пл. Гриммо, 12. Всякий раз, когда в прихожей раздаются громкие звуки, портрет просыпается, бархатные шторы, закрывающие портрет, раздёргиваются и «перед изумлённой публикой» предстаёт в полный рост старуха, нарисованная столь искусно, что кажется, будто она живая. Возмущённая до глубины души тем «отребьем», которое нашло приют под крышей её родового гнезда, она тут же начинает кричать, кричать, будто её пытают, кричать до пены у рта, закатывая глаза и поднимая когтистые руки, будто пытаясь расцарапать лица находящихся в прихожей людей: «Мерзавцы! Отребье! Порождение порока и грязи! Полукровки, мутанты, уроды! Вон отсюда! Как вы смеете осквернять дом моих предков?» Не успокаивает её и появление сына: «Ты-ы-ы-ы! Осквернитель нашего рода, гад, предатель, позорище моей плоти!…» Заставить её умолкнуть можно, лишь задёрнув полог.
• Ариана Дамблдор — портрет из трактира «Кабанья голова». Один из тайных ходов, ведущих из Хогвартса в Хогсмид (а именно из Выручай-комнаты). При помощи этого хода несовершеннолетние волшебники — студенты Хогвартса эвакуировались в Кабанью голову во время битвы с Тёмным Лордом в VII книге.

Литература

• Невский Б. [old.mirf.ru/Articles/art4414.htm Магия Гарри Поттера] // Мир фантастики. — № 88; декабрь 2010.

Ссылки

• [ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Заглавная_страница Поттеромания Викия]

Отрывок, характеризующий Волшебство мира Гарри Поттера

– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.