Тёрнер, Нет

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Натаниэль (Нет) Тёрнер (англ. Nathaniel (Nat) Turner, 2 октября 1800 — 11 ноября 1831) — американский чернокожий раб, возглавлявший восстание рабов в штате Вирджиния 21 августа 1831, в результате которого погибло 60 белых людей и по меньшей мере 100 чёрных рабов, — крупнейшее число погибших в одном восстании до Гражданской войны в США в южной части Соединённых Штатов.

Он собрал сторонников в Саутгемптоне, штат Вирджиния. Впоследствии Тёрнер был признан виновным, приговорён к смертной казни и повешен, после чего с его тела была содрана кожа. Впоследствии американское правительство казнило 56 чёрных рабов, обвинённых в участии в восстании Тёрнера. Двести чёрных были избиты и убиты белыми ополченцами. В Вирджинии и других южных штатах государственные органы приняли новые законы, запрещающие получение образования рабами и свободными неграми, ограничивающие свободу собраний и другие гражданские права свободных чёрных, и потребовали от белых чиновников обязательного присутствия на богослужениях чёрных.





Ранняя жизнь

При рождении владелец Тёрнера записал только его имя — Нет, хотя он, возможно, имел фамилию в рядах рабов. В соответствии с общепринятой практикой белые обращались к нему по фамилии его владельца, Самуэля Тёрнера. Эта практика была перенята историками. Тёрнер мало знал о своём происхождении: его отец, как считалось, сбежал из рабства, когда Тёрнер был маленьким мальчиком. Тёрнер остался рядом со своей бабушкой по отцовской линии, Старой Бриджит, которая также была в рабстве у Самуэля Тёрнера. Бабушка Тёрнера происходила из короманти — народа, проживавшего на территории современной Ганы, представители которого часто продавались в рабство в Америку; их группы известны восстаниями рабов. Она была захвачена в Африке в тринадцать лет и отправлена в Америку.

Тёрнер провел свою жизнь в округе Саутгемптон, штат Вирджиния, месте, населённом преимущественно чёрными.

Тёрнер с детства отличался интеллектом: он научился читать и писать в довольно раннем возрасте. Будучи глубоко религиозным, Нет часто постился, молился или был погружён в чтение историй из Библии. Его якобы часто посещали видения, которые он интерпретировал как сообщения от Бога. Эти видения значительно повлияли на его жизнь: например, когда Тёрнеру было 22 года, он сбежал от своего владельца, но вернулся через месяц после того, как увидел видение. Тёрнер часто оказывал услуги баптистам, проповедуя Библию среди своих товарищей-рабов, которые прозвали его «пророком». Тёрнер также имел влияние на белых людей, и в случае с неким Этельредом Т. Брэнтли Тёрнер якобы смог убедить его прекратить жить порочной жизнью.

К началу 1828 года Тёрнер был уверен, что он «был рукоположен для некоторых больших целей в руках Всевышнего». Во время работы в поле своего владельца, 12 мая, Тёрнер «услышал громкий шум в небесах», а затем якобы духа, который говорил с ним. Тёрнер был убежден, что Бог дал ему задание «убить… врагов их собственным оружием». Первыми соратниками Тёрнера стали четыре других раба — Генри, Харк, Нельсон и Сэм.

Начиная с февраля 1831 года Тёрнер пришёл к убеждению, что определённые атмосферные явления должны быть интерпретированы как знак того, что он должен начать подготовку к восстанию против рабовладельцев.

11 февраля 1831 года в штате Вирджиния наблюдалось солнечное затмение. Тёрнер увидел в этом руку чёрного человека, закрывшую солнце, и он принял это видение как знак. Восстание было первоначально запланировано на 4 июля, День независимости, но было отложено ввиду необходимости дополнительных обсуждений между ним и его последователями и в связи с его болезнью. 13 августа произошло ещё одно солнечное затмение, при котором появилось солнце голубовато-зелёного цвета (возможно, из-за попавшего при извержении вулкана Сент-Хеленс в атмосферу вулканического пепла). Тёрнер принял это в качестве окончательного сигнала, и через неделю, 21 августа, он начал восстание.

Восстание

Тёрнер начал восстание с освобождения нескольких доверенных рабов. Повстанцы перемещались от дома к дому, освобождая рабов и убивая их хозяев. Повстанцы в конечном счёте включали более 70 порабощённых и свободных чёрных.

Поскольку повстанцы не хотели выдавать кому-либо своё присутствие в момент проведения своих атак, они первоначально использовали ножи, топоры и тупые предметы, а не огнестрельное оружие. Восстание не разделяло жертв по возрасту или полу, пока не было определено, что цели мятежа были достигнуты в полной мере. Нет Тёрнер признался в убийстве лишь одной из жертв восстания — Маргрет Уайтхед, которую он убил ударом доски от изгороди.

Перед тем как белые ополченцы смогли принять ответные меры, повстанцы убили 60 мужчин, женщин и детей. Они пощадили несколько домов бедняков, поскольку Тёрнер считал, что те живут не лучше негров. Тёрнер также считал, что революционное насилие будет служить пробуждению отношения белых к реальности рабовладельческого общества, которому присуща жестокость. Тёрнер позже сказал, что хотел бы распространять «ужас и тревогу» среди белых.

Поимка и казнь

Восстание было подавлено в течение двух дней, но Тёрнер скрывался до 30 октября, когда был обнаружен спрятавшимся в норе, покрытой досками от забора. 5 ноября 1831 года он был осуждён, признан виновным и приговорён к смертной казни. Тёрнер был повешен 11 ноября в Иерусалиме, штат Вирджиния, ныне известном как Куртленд, штат Вирджиния. С его тела содрали кожу, обезглавили и четвертовали. После восстания обвинено за мятеж в Саутгемптоне и связанные с ним преступления было 45 рабов, в том числе и сам Тёрнер, и 5 свободных чернокожих. Из 45 обвинённых рабов 15 были оправданы. Из 30 осуждённых 18 были повешены, а 12 получили помилование и были проданы государством. Из 5 свободных чернокожих, судимых за участие в восстании, один был повешен, а остальные были оправданы.

После казни Тёрнера местный адвокат, Томас Раффин Грей, опубликовал «Признания Нета Тёрнера», полученные частично из исследований, проведённых в то время, когда Тёрнер был в бегах, а частично — из бесед с заключённым Тёрнером до суда. Эта работа является основным историческим документом о Нете Тёрнере.

Источники

  • Herbert Aptheker. American Negro Slave Revolts. 5th edition. New York: International Publishers, 1983 (1943).
  • Herbert Aptheker. Nat Turner’s Slave Rebellion. New York: Humanities Press, 1966.
  • Scot French. The Rebellious Slave: Nat Turner in American Memory. Boston: Houghton Mifflin. 2004.
  • William Lloyd Garrison, «[fair-use.org/the-liberator/1831/09/03/the-insurrection The Insurrection]», The Liberator, (September 3, 1831). A contemporary abolitionist’s reaction to news of the rebellion.
  • Walter L. Gordon III. The Nat Turner Insurrection Trials: A Mystic Chord Resonates Today (Booksurge, 2009).
  • Thomas R. Gray, The Confessions of Nat Turner, the Leader of the Late Insurrections in Southampton, Va. Baltimore: Lucas & Deaver, 1831. [www.gutenberg.org/files/15333/15333-h/15333-h.htm Available online.]
  • William Styron, The Confessions of Nat Turner, Random House Inc, 1993, ISBN 0679736638
  • Stephen B. Oates, The Fires of Jubilee: Nat Turner’s Fierce Rebellion. New York: HarperPerennial, 1990 (1975).
  • Brodhead, Richard H. "Millennium, Prophecy and the Energies of Social Transformation: The Case of Nat Turner, " in A. Amanat and M. Bernhardsson (eds.), Imagining the End: Visions of Apocalypse from the Ancient Middle East to Modern America (London, I. B. Tauris, 2002), 212—233.
  • Kenneth S. Greenberg, ed. Nat Turner: A Slave Rebellion in History and Memory. New York: Oxford University Press, 2003.
  • Junius P. Rodriguez, ed. Encyclopedia of Slave Resistance and Rebellion. Westport: Greenwood Press, 2006.
  • Ely, Mike. [kasamaproject.org/interviews/the-slave-rebellion-of-general-nat-turner/ «The Slave Rebellion of General Nat Turner»]. Kasama Project. December 2007

Напишите отзыв о статье "Тёрнер, Нет"

Ссылки

  • [proletar.org.ua/news/1366/29062008-nat-terner-i-ego-pokhod-na-ierusalim Нат Тернер и его поход на Иерусалим]
  • [docsouth.unc.edu/neh/turner/menu.html The Confessions of Nat Turner, the Leader of the Late Insurrection in Southampton, Va.] Baltimore: T. R. Gray, 1831.
  • [www.newsreel.org/nav/title.asp?tc=CN0150 Nat Turner: A Troublesome Property], California Newsreel
  • [www.pbs.org/wgbh/aia/part3/3p1518.html Nat Turner’s Rebellion], Africans in America, PBS.org
  • Jessica McElrath, [afroamhistory.about.com/od/natturner/a/turnerrebellion.htm Nat Turner’s Rebellion], About.com
  • [digitalcommons.unl.edu/etas/15/ Thomas Ruffin Gray, The Confessions of Nat Turner (1831) online edition]
  • [www.americanheritage.com/people/articles/web/20051111-nat-turner-slavery-rebellion-virginia-civil-war-thomas-r-gray-abolitionist.shtml «Nat Turner: Lightning Rod» on the American Heritage website]
  • [wunc.org/tsot/archive/Sot0831c.mp3/view Interview] with Sharon Ewell Foster regarding her recent research on Turner, [wunc.org/tsot/ The State of Things], North Carolina Public Radio, 31 Aug 2011
  • [www.NatTurnerMovie.com Nat Turner Unchained] an independent feature film about the Nat Turner revolt.

Отрывок, характеризующий Тёрнер, Нет

Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.