Тёсокабэ Мототика
| Тёсокабэ Мототика | |
| 長宗我部 元親 | |
|
| |
| Годы жизни | |
| Период | Сэнгоку Адзути-Момояма |
| Дата рождения | 1538 |
| Дата смерти | 11 июля 1599 |
| Место смерти | Фусими (Киото) |
| Должности | |
| Должности | 21-й глава рода Тёсокабэ |
| Годы правления | 1560-1599 |
| Сюзерен | Тоётоми Хидэёси Тоётоми Хидэёри |
| Род и родственники | |
| Род | Тёсокабэ |
| Отец | Тёсокабэ Кунитика |
| Преемник | Тёсокабэ Моритика |
| Дети | |
| Сыновья | 6 сыновей |
| Дочери | 4 дочери |
Тёсокабэ Мототика (яп. 長宗我部 元親?, 1538 — 11 июля 1599) — японский даймё, военный и политический деятель эпохи Сэнгоку, 21-й глава рода Тёсокабэ из провинции Тоса. Старший сын и наследник Тёсокабэ Кунитики (1504—1560), 20-го главы рода Тёсокабэ (1518—1560).
Биография
В июле 1560 года после смерти своего отца Кунитики Мототика стал новым главой рода Тёсокабэ и унаследовал отцовские владения.
В 1575 году Тёсокабэ Мототика одержал победу в битве при Ватаригаве, после чего приобрел контроль над провинцией Тоса. За следующие десять лет ему удалось распространить свою власть на весь остров Сикоку. Обеспокоенный растущим влиянием Тёсокабэ, Тоётоми Хидэёси в 1584 году предложил Мототике стать его вассалом, однако тот отказался, а в 1585 году Хидэёси направил на остров Сикоку армию численностью около ста тысяч человек. Потерпев поражение в нескольких битвах против вторгшихся войск, Мототика был вынужден капитулировать. В результате он потерял провинции Ава, Иё и Сануки, однако Хидэёси позволил ему оставить себе провинцию Тоса.
Позже Тесокабэ Мототика и его старший сын Нобутика принимали участие во вторжении Хидэёси на остров Кюсю. В 1587 году Нобутика погиб в одной из схваток с войсками рода Симадзу.
В 1590 году Тёсокабэ Мототика участвовал в осаде замка Одавара. Также он принимал участие в японском вторжении в Корею. Умер Мототика Тёсокабэ в 1599 году. Его наследником стал его четвёртый сын Моритика (1575—1615).
Напишите отзыв о статье "Тёсокабэ Мототика"
Отрывок, характеризующий Тёсокабэ Мототика
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
